Кошек она чуяла издалека.

— М, кто-то новенький. Девочка? Девочка. — Разомкнулись бледные губы в расслабленной улыбке, когда ушей достиг едва слышный, совсем на грани, но всё же различимый звук шагов снаружи. За года заключения в этой проклятой глухой тишине научиться слушать — плёвое дело.

На слух она успела осознать и нежную лёгкость шагов, не свойственную сапогу охранника, и незнакомую доселе походку. И даже заметила, как гостья остановилась в замешательстве после выскользнувших на волю её слов, и как подошла ближе. Лязг металла дал стеклу волю, открывая любопытнице обзор на белую келью аскета...

— Ах, какая жалость, какая жалость, что с этой стороны всё зазеркалено. Я хочу посмотреть на тебя.

...и изнутри, из дальнего угла, сокрытого полумраком притушенных ламп, в ответ сверкнули две пылающие алые птицы. Но им суждено было лишь удариться бессильно о дверное окошко, не пропускавшее внутрь света совсем.

Всё же, девушка в камере смотрела на Лейлу в упор, будто для неё такая мелочь — вовсе не помеха. Смотрела, сидя, обняв колени руками, одетая в простую "больничную" робу небесного цвета, бледная что мертвец от долгого заключения, увенчанная остриженными по плечи золотыми волосами. И улыбалась, радуясь развеянной скуке. Не могла ли убрать из зениц печать Гиасса, не хотела ли, бахвалясь нагло своей силой — кто знает?

— Милости прошу к нашему шалашу! — Поприветствовала она невидимую наблюдательницу звонким дружелюбным тоном, не дожидаясь, пока та разрушит тишину сама или просто уйдёт без всякой реакции. — Новенькая? Для обеда поздно, для ужина рано. Душ мне сегодня не положен. Интересно просто?

Хмыкнула, прикрыв наконец жуткие огни, заменявшие ей глаза.

— Так смотри тогда, спрашивай, не стесняйся. Я тут со скуки дохну, такие вы все, наружные, нудные и молчаливые.

— Кто же это?.. Ко мне ведь без расписания одна только эта гадина ходит. [nic]Alice[/nic][ava]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/ava][sta]Quid pro quo[/sta][sgn]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sgn]

Быть может, тот нервный шаркающий звук и побудил её закрыть глаза.

— Нет, нет, не нужно её пугать. Новенькая ещё этого не заслужила.

— Думаю, ваша догадка верна. — Вежливая. И мне тогда стоит исправиться. — И за что вас тут держат? — А ещё вопросы хорошие задаёт.

— О, простите мою вульгарность. Не так часто встречаю гостей, желающих следовать этикету и приличиям. — Любезно пояснили с той стороны причину такого прямого обращения вначале. — Зовут по-разному. В документах у них так и вовсе наверняка под номерком прохожу. Там, знаете, очень любят оперировать безликими сущностями.

Последняя фраза прозвучала мелодично, а улыбка заключённой, выпуская на волю эти звуки, искривилась чуток сильнее в сторону хищного оскала.

— Давайте Алиса. Как в сказке. "Alice in Nightmareland". Знакомы? Чудесная сказка. — Конечно, такой не существует. Wonderland. Своё положение чудесным "Алиса" явно не считала. — А вы кто? Случаем, не мой личный белый кролик? Тогда, знаете... ОПОЗДАЛИ!

Крикнула она неожиданно, вскидывая руки в гротескном театральном жесте. И через мгновение мягко рассмеялась в повисшей тишине, опуская их безвольно на пол и вновь опираясь спиной о стену.

— Сильно опоздали, леди Кролик. Ваши часики отстают уж на дюжину лет... — Стоит представиться, а то так и будет ведь "Кроликом" величать.

— А за что... Почём мне знать? Наша Червивая Королева, — всё же Червонная, но у Алисы явно было особое мнение на тему Илейн. — себе на уме. Я как будто её любимая, ценная, но сломанная игрушка: выбросить жалко, а отремонтировать не получается. Вот и отложена до поры, в надежде когда-нибудь исправить.

Алиса поднялась, распахнув глаза вновь, но теперь стараясь не слишком угнетать Лейлу прямым взглядом. И направилась спокойно к двери, прислушиваясь, впрочем, чтобы остановиться и отступить сразу, как собеседнице станет неуютно. Если же не станет, вскоре Малкаль сможет разглядывать её лицо почти вплотную. [ava]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/ava] [nic]Alice[/nic] [sta]Quid pro quo[/sta] [sgn]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sgn]

— Кролики довольно пунктуальные животные, вы не знали?

— О, говорите, пунктуальные? Значит, в следующий раз вас жду вовремя и без задержек, — хитро улыбнулась заключённая в ответ. О том, что имеет в виду, она промолчала, взглядом изложив больше, чем у иных выходит словами.

— Думай, думай. Ты явно не сахарная девочка, можешь и сама догадаться. Чужие рассказы не стоят и мазка картины, что нарисует твоё сознание. — Часто человек оказывается способен прийти без посторонней помощи очень ко многому. Лишь направить в нужную сторону.

— Как долго вы тут? Неужели, эту самую... Дюжину?

— Так я не считала дотошно, леди Кролик. Окон тут нет, в щели не дует, и даже неведомо мне, зима иль лето на дворе. Расскажите, кстати... Если сами там бывали. — С искренним интересом — нет, жаждой коснуться мира за мягкими стенами хоть даже мыслью, через слова незнакомки.

— Но, леди Кролик, я точно помню, — грустно-мелодично вздохнула Алиса, — что вошла сюда, будучи ростом на голову ниже. В обзорное окошко заглянуть не могла. — Она улыбнулась, как ни в чём не бывало. Стекло в дверь было врезано на высоте примерно полтора метра от пола — "среднечеловеческой". Значит... Если сейчас собеседница чуть выше Лейлы, должно быть, попала в камеру годков так в двенадцать.

Дюжину? Десяток? Да уж никак не меньше пяти лет здесь она тогда провела.

Внезапно, возвращаясь к пропущенному ранее вопросу, девушка заговорила вновь, уже без радости, но с мягким укором:
— Случается, игрушки прекращают вести себя, как того ожидает хозяйка от них. Это и зовут поломкой. Дешёвые игрушки выбрасывают. Часто ещё и доламывают, а затем только выбрасывают, когда из бедняжки уже выжато всё веселье, что только может она дать. Дешёвых не жалко. Их таких всегда много, несложно купить новую.

— Другое дело — любимая, редкая игрушка, незаменимая и одна на всю жизнь. — Задорно блеснуло алым в зрачках. — Стоит такой поломаться, и хозяйка убивается, плачет, всеми силами кидается чинить. Иную куклу получается исправить простым душевным разговором, доверительным таким... С глазу на глаз. Но бывает и иначе. Бывает, игрушка не желает чиниться, и хозяйка не в силах заставить, как бы не изворачивалась.

С каждым словом Алиса становилась тише и приближалась к стеклу, пока не упёрлась лбом в него, впиваясь пальцами в обивку двери с той стороны, и не произнесла уже едва слышным шёпотом, оставляя словами туман на стекле, внимательно, испытывающе уткнувшись в Лейлу совсем не безумным, твёрдым на редкость взглядом:
— А вас она уже чинила, леди Кролик?.. [ava]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/ava] [nic]Alice[/nic] [sta]Quid pro quo[/sta] [sgn]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sgn]

Алисе не составило и крохи труда расслышать плотную, глухую тишину снаружи. Конечно, никто сюда не шёл: — Врушка. Трусишка. Что же ты так, Кролик? — Уже когда обзорная створка лязгнула, отрезая Лейлу от новой случайной знакомой, та задорно крикнула ей вслед:

— Тогда до встречи же, моя пунктуальная леди Кролик! — И продолжила уже негромко, сама себе: — Я буду ждать с нетерпением.

Оставшись наедине, узница погрустнела и осунулась. Медленно отлепилась от зеркального стекла. И, всё так же неспешно, провела по нему рукавом, стирая следы своего дыхания и касаний.

Она действительно могла тушить пылающие птицы Гиасса. Вот ресницы махнули крыльями, и отражение уже возвращает холодный тёмно-синий взгляд, разве только скрывающий в себе по-прежнему отблески погасшего — да не совсем — опасного огня. Алиса бы ни за что не описала его "жутким", видя вместо того в своих глазах силу и волю незаурядной персоны; но зритель посторонний узрел бы там и умеренное презрение ко всем вокруг, и готовность оправдать всякую цель любыми средствами, и — немаловажно — то самое щекочущее ощущение бездны, оказавшейся вдруг живой, сознательной... И посмотревшей в ответ.

Культисты держали за тяжёлой дверью ту, что давно не ощущала себя человеком, хоть и не понимала этого сама. В теле светловолосой девушки обитало чудовище, наблюдавшее с живым интересом (и некоторым увлечением) за миром сквозь линзы её восприятия. Чудовище находило мир чрезвычайно занятным, рвалось наружу как только могло, подстёгиваемое желанием испытать мириады новых ощущений и неведомых ранее забав.

А ещё разорвать в клочья каждого бестолкового, кто встанет на пути. Алиса хранила, очень бережно и дотошно, в голове с самого начала полнящийся потихоньку список ни в коем случае не заслуживающих от неё ничегошеньки хорошего личностей. И где-то рядом — второй список, список удостоившихся некоторого расположения и благодарности. До недавнего — совершенно пустой.

Моргнув снова и вернув малиновые сигилы на их правомерные места, она вскинула руки и прокружилась несколько раз по камере, окатывая её лёгким смехом. А затем рухнула на мягкий пол, вперившись в потолок, будто видела его насквозь, до самого неба, и глубоко вздохнула с предвкушением, беспорядочно шурша по ткани вокруг себя ладонями.

Она приманила бедную Крольчиху к своей тёмной норке, и хоть та ушла сейчас — ещё обязательно вернётся. И сунет любопытный носик внутрь, и запутается в липкой паутине, и выйдет наружу уже не совсем как вошла. "Леди Кролик" — её долгожданный ключик от мерзопакостной двери, и ох чёрт же дери, она этот ключик не упустит!

Что не значит, впрочем, полной безнадёжности для несознательной (пока) помощницы. Алисе та действительно понравилась — насколько вообще можно понравиться от одного краткого разговора. Их встреча не станет очередной картиной погибели жертвы по вине хищника или паразита — но симбиозом, откуда каждая вынесет пользу.

— Ведь и я тебе ещё пригожусь, правда?

Она искренне улыбалась. [ava]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/ava] [nic]Alice[/nic] [sta]Quid pro quo[/sta] [sgn]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sgn]

Вчера была среда. Сегодня — четверг. Это всё, что она могла с уверенностью знать: в понедельник вечером и в пятницу утром охрана выводила на душ под тяжёлым конвоем, позволяя сориентироваться в днях недели. Число, месяц, год — уже далеко не столь доступные сведения.

Всем, контактирующим с ней санкционированно, рекомендовали трепать языком поменьше — и совету с удовольствием следовали. Илейн, иногда (хотя в последнее время, разочаровавшись, видимо, всё реже) пытающаяся уговорить к содействию, также не любила отвечать на вопросы, стараясь выдавить из драгоценной узницы чего-нибудь полезного для себя информационной депривацией и классическим психологическим давлением. Самым сильным, какое умела.

А с Алисой всё равно не работало. Она боролась с одиночеством, увлекаясь разговорами со всё новыми и новыми рождёнными буйным разумом сущностями, видела любые попытки сломить себя насквозь и попросту нагло — неявно, но очень нагло — издевалась над тюремщицей, устраивая безумные представления для сокрытой в глубине головы многотысячной публики.

И бегущая с поджатым до живота хвостом от грома апплодисментов её зрителей Илейн ломалась каждый раз, взглянув в воплощённую этим существом монструозную бездну, куда пуще вечно улыбающейся узницы, чьему неприкрытому жизнерадостному счастью, казалось, не было ни границ, ни конца. Какая сцена! Надзиратель бежит с беззвучным криком ужаса и отчаяния от заключённой, стоящей в своей камере гордо подняв голову. Как славно — пытать лишившую тебя всего тварь, пользуясь единственным доступным, незыблемым фактом.

Она придёт снова. Придёт столь же верно, сколь девушка с пшеничными волосами будет ждать. Тюремщица может наслаждаться властью над сотнями судеб, сжатых в красивых ухоженных руках, но её собственная останется заперта в белой мягкой комнате.

Наверное, поэтому визиты становились всё реже. Наверное, поэтому появилась леди Кролик. Наверное, Илейн ставит на неё в отчаянной, призрачной надежде на свободу от своего проклятия — но ставит и Алиса. А обыгрывать она научилась уже слишком хорошо.

Время отсчитывается по подачках еды. Утром, днём, вечером. Догадались начать менять часы подачек и душевые дни, чтобы сбить с толку сильнее, слишком поздно: она уже чувствовала смещение, и получалось угадать новый распорядок. Пусть неточно. Пусть хоть как-то. Пока нет другого пути к борьбе, невообразимое удовольствие можно черпать и отсюда.

Нудные, бесконечные минуты тянутся подсыхающей патокой, уходят в небытие за молчаливыми беседами. Обсуждено всё, новостей нет... Значит, мы сыграем спектакль! Мы устроим комедию, вдохновлённую лучшими работами Греции, когда-то, до заключения, позволенными ей. Да, вдохновлённую трагедиями комедию! Почему нет?

Мы прочитаем нам же стих, который никто не запишет и завтра забудем. Мы снимем превосходный фильм, закрыв глаза. Мы займёмся своим телом, чтобы не упустить драгоценный шанс, когда — если — тот появится. Камера пуста, в ней ничего нет, кроме пола и стен... Нет. Есть ещё сама Алиса. Можно поднимать собственный вес, можно бегать кругами, можно выдумать столько всего разнообразного — диву даёшься!

...и так много, много лет.

Шаги. Знакомый уже со вчера ритм.

— Ты пришла, леди Кролик. Пришла-пришла!

Лязг дверцы.

Совершенно не изменившийся вид полутёмной камеры, хорошо отложившийся в памяти Лейлы со вчера. Новая знакомая опять сидит у дальней стенки, опёршись на неё спиной, безвольно свесив руки по бокам, улёгшиеся на пол подобно верёвкам. Затылок заключённой утыкается в мягкую обивку, так что лицо направлено слегка кверху. На дверь она не смотрит — но явно осознаёт присутствие гостьи, выдавая себя играющей на губах широкой улыбкой.

— Леди Кролик? — Мелодично прорезает тишину голос Алисы. — Как вовремя.

Плети рук наливаются жизнью, и девушка вся, одним плавным хищным движением, подымается на ноги, приобретая ярко характеризующий её вид уверенного в себе, не потерявшего духа человека. Пожалуй, держащего всё под контролем человека.

До жути естественно благородный вид.

— Я неимоверно рада буду вовновь скрасить с вами свой досуг! — Алиса приближается к двери, как вчера, словно намекая продолжить с места, где прервались. Или начать совершенно новый разговор. Может быть?

Две светловолосые девы с озорными алыми птицами в глазах по разные стороны стальной преграды. Одна в застенках, другая — снаружи. Почему же заключённая выглядит такой свободной?

Сюрреалистичная картина.[icon]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/icon][status]Quid pro quo[/status][nick]Alice[/nick][sign]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

Отредактировано Sumeragi Kaguya (2017-08-07 23:58:19)

Алиса ощущает мимолётную перемену в тоне, отношении — и сразу сбавляет напор, плавно, естественно, будто всю жизнь только и занималась практикой многозначных заковыристых бесед. "Будто"?.. Кто её знает. Девушка по ту сторону подгоняется к собеседнице так мастерски, так вовремя, что заставляет мгновением усомниться: существует ли? Может, сама Лейла тихо сошла с ума и выдумала воображаемую подругу, рассказавшую бы ей её собственные потаённые секреты?

А ведь для заключённой окошко зеркально. Как это ощущается — говорить с собой, с точным отражением?

Попервой — очень страшно и странно. Потом... Увлекательно!

Вопрос о реальности "Кролика" щекочет и Алису. Не мучит, щекочет слегка. Дни летят легче, когда страдать себе не позволяешь и принимаешь любое событие как развлечение, шанс, возможность... Гостья окажется очередной выдумкой? Ну и пусть! Пусть! Как только представление окончено и она сойдёт со сцены, пусть займёт своё место в партере, особенно почётное. Расторопная, улыбчивая, такая сказочно воодушевляющая режиссёр сама проведёт её.

Коли же действительно существует... О, интересно, интересно! Нежданный яркий поворот! Хм?

— И как вы поняли, что это таки я?

— Чего же в том трудного, дорогая леди Кролик? — Лицо сохраняет извечную улыбку, слова же стали спокойней, уравновешиваясь с речью Лейлы. Вчера та была восприимчивей; сегодня — меньше, и надо поутихнуть, дабы не показаться лишённой последних крох рассудка идиоткой. — Ваши шаги совсем не как у сторожей. И вы обещали вернуться вчера. Разве нет? Ах, нет... Вы просто упомянули пунктуальность кроликов. Глупо с моей стороны делать столь притянутые за уши выводы, правда?

— А ещё, — лукаво улыбается Алиса, — ко мне невовремя ходите лишь вы да Королева Червивая. И Королеву, позвольте, слишком уж легко отличить. — Вот так. Ларчик просто открывался.

Узница вздыхает, опёршись локтями о дверь и прижимаясь затем к ней всем телом, будто в порыве мгновенной усталости. В окошке — её волосы, загородившие часть снизу-справа целиком. Выслушивает имя. Отстраняется, подставляя взгляду лицо, вновь.

— Лэ-и-ла. — Произносит она медленно, нарочито по слогам, настолько, что исходное звучание теряется совсем. Произносит, прикрыв глаза от удовольствия. — Лэила, Лейла, леди Малкаль, спасительница моя из душащих пут безжалостной скуки. — По камере расходится тихим эхом шутливый смешок.

— Неприятно? О, я оскорблена! Уязвлена в самую глубь души. — Алиса хватается рукой за сердце, другую ладонь прижав тылом ко лбу, запрокидывая голову в жесте отчаяния... И косится на зрительницу — единственную? — сквозь неувядающий блеск неуместной жесту, но почему-то так органично смотрящейся улыбки. — Впрямь, однако, чего приятного в таком знакомстве? Я предпочла бы угостить вас чаем, Лейла, или хотя бы составить компанию в прогулке по чудесному цветущему саду. Alas, no can do! Четверо стен да дверь — вот весь мой сад.

Девушка разводит руками в сожалении, возвращаясь обратно к двери.

— А может, вам неприятна я сама, но не обстановка? Расскажите, Лейла, госпожа Малкаль. Помилуйте несчастную... Даже если пустым разговором. — Был ли это намёк на бессмысленность заявлений о приятностях? С точки зрения Алисы, как минимум?

Она очень близко к стеклу. Настолько, что от слов на том опять, как раньше, выпадает влажный тёплый туман. Но... Выпадает теперь уже не просто так.

Не прекращая говорить, слегка покачиваясь, подобно чародейке-заклинательнице с её неописуемо обворожительной улыбкой, умалишённая ловкими, непринуждёнными, совсем не заметными снаружи — одной лишь Лейле — движениями выводит по выдохнутому мареву послание.

"Нас слышат".[nick]Alice[/nick][status]Quid pro quo[/status][icon]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/icon][sign]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

Отредактировано Sumeragi Kaguya (2017-08-11 10:25:21)

— Вы, простите, похожи на психопатку. — Алиса прыснула в ответ здоровым смехом, услышав нечто на редкость забавное.

— А я бы посмотрела на вас через пару лет в этих комфортабельных апартаментах! — Весело отбросила она обвинение... И тут же нагло с ним согласилась: — Слишком уж субъективная штука — нормальность, знаете? Может, я и безумна. Как на ваш взгляд. — Но точно не дурная.

Рукав избавляет стекло от тумана, и со словами на него возвращается новый слой.

"Нас видят".

Узница понятия не имела, есть ли снаружи камеры. И даже есть ли микрофоны, в самом деле. "Слышат", "видят"... Лишь догадки. Сделанные на основании её близкого знакомства с Илейн догадки. Да и вообще, какой идиот не догадался бы обеспечить наблюдение за столь опасным контингентом?

А пусть их и нет. Что с того? Кому вреда, если поберечься немного с излишком? Сплошные преимущества. И...

Увлекательно!

— Посему, не могли вы закончить это нелепое представление? — Вздох. Улыбка впервые напрочь сходит с обрамлённого золотом лица, заменяясь тяжёлым взглядом оскорблённого Творца.

— Премногоуважаемая Лейла, ежели вам не по вкусу моё представление, то я приглашаю вас выметаться вон отсюда немедленно! Я, право, лучше сдохну во скуке и забвении, чем буду тратить время на лишённую всякого вкуса невежду. — Под конец она всё же возвращается к обычной зловещей весёлости, слегка закатывая глаза в придачу, смакуя некие скрытые глубоко в нездоровой голове мысли. — Всё же надеюсь, произошло досадное недоразумение, и вы исправитесь.

— Ты подыгрываешь, моя дорогая Кролик? Или и правда не хочешь иметь со мной дела? Ах, как непонятно, загадочно, возбуждающе! Высокая ставка и напряжённые игроки над столом рулетки!

Алиса использует известный трюк: контратакует попытку — притворную или честную, без разницы — оставить её угрозой поступить так самой. Не поверите, но часто работает. Если Лейлу преследуют сомнения (а как же иначе?), перспектива резкого решительного наказания за них заставит таинственную "леди Кролик" испугаться потери возможного ключика к окружающим загадкам... И забыть, забыть эти злосчастные сомнения как страшный сон!

Случись она искренне тверда в желании избавиться от "психопатки", ситуацию всё равно не спасти.

Подыгрывает для наблюдателей? Тогда и заботиться нечем, дело идёт чудесно.

Заслана Королевой? Ах, что ж. Насколько Малкаль ей верна?

— Голос, голос, дорогая Лейла... Не припомню, не припомню совсем чтобы была с вами знакома. Вот же задачка, право! Скажу больше: последними годами разговаривала я свыше пары слов только с Её Величеством, Червивой Королевой. Может, кто-то просто похож? — Алиса действительно не знает. И даёт подсказки, приходящие в голову: — А что, манера речи сходна тоже? И её припоминаете? Вот чудеса так чудеса!

"Веришь себе?" — скользит палец. — "Зря".

Сколько птенцов — и не очень — до неё встретили эту участь! Бунт карался смертью, глубокой обработкой Гиасса монтажёра или (на вкус ответственного за реабилитацию) ещё какого-нибудь. Прошедший сквозь процедурки утверждения верности становился совершенно новым человеком. Полезным членом общества, ха! Любое государство бы удавилось за возможность обходиться так с преступниками. Но обладал ею лишь Культ.

И вот штука: не сработало! С ней не сработало, вынужденной с тех пор чахнуть под арестом. Починить сложно, выбросить жалко. Вряд ли Лейла обладает подобным талантом. Не стояла бы по ту сторону иначе.

— Уходите? — Улыбается Алиса. — Желаю всяческих удач. Скука и жажда нового вращают мир — но никому кроме вас не определить ваш интерес. Ведь правда? — О, эти могут. Виртуозы умеют создавать жизни с нуля и заново — чего им всего-навсего простой интерес?

Она машет рукой, будто на прощание, проходясь голубой тканью по стеклу. Выдох, вензель пальцем. Однако, как резво узница выучилась писать наоборот!

"Там нет друзей".[nick]Alice[/nick][status]Quid pro quo[/status][icon]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/icon][sign]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

Отредактировано Sumeragi Kaguya (2017-08-13 12:17:21)

— Бла-го-да-рю! За лестную оценку, — рассмеялись с той стороны. — Вы также, позвольте, занятны, и о вашем ментальном состоянии я равно могу строить лишь догадки. Но, но, но, вы со мной заговорили! Это уже, дорогая Лейла, для меня большой знак.

"Лязгни окошком", — пишет Алиса. — "Будто нервно. Это "Да". Веди себя естественно".

"Ты поняла?"

— Давайте же поговорим. Право, горестно, что вы не понимаете меня, — вздох, и грустно качает головой, — но разве же то повод прекратить попытки?

— Расскажем друг другу о себе, Лейла? Вряд ли я поведаю много — видите ли, последние года моё окружение было чуточку слишком однообразным — однако ведь и то хлеб. Я первая! Я первая! М-м-м... — Задумчивый мелодичный звук даёт время для ещё одного послания.

"Я могу тебе помочь".

— Знаете, как не захиреть в таком заключении? Не знаете, наверное. Ну, секрет в том, чтобы не терять духа. Можно лишиться рассудка, — фыркает узница, — но когда вас покидает дух — дело плохо. Вот посмотрите на меня!

Отступив от двери, она картинно кланяется.

— Я не отягощена пребыванием здесь! Конечно, я предпочла бы волю, но коли такого варианта мне не предоставляют, буду радоваться тому, что есть. Чем поможет пустая депрессия? Правильно. Ничем. — И возвращается обратно.

"Если ты поможешь мне. Tit for tat, Leila. Quid pro quo". — Означает "то за это"; услуга за услугу, в общем. Откуда Алиса знает латынь? Наверное, только пару известных словосочетаний.

— Вы согласны, со мной? — Интересуется девушка. — Расскажите о себе теперь что-нибудь.

Она ждёт ответа. И словами в разговоре, то ли призванном исключительно отвести внимание неизвестных наблюдателей, то ли в самом деле развлекающим её, и дверцей окошка. "Да" или — молчанием — "Нет". Наверное, у Лейлы сыщется задачка, в какой ловкие пальчики "умалишённой" помогут ей разобраться.

Решится? А вдруг не справится помочь, при всём желании? Что в силах совершить её "леди Кролик"? Вопросы, вопросы. Незначительные вопросы. Было бы желание — способ найдётся. А без желания совсем никакой надежды.

Алиса молчит о своих намерениях. Рисует себе красочные сцены в голове, триумфальное шествие по базе-тюрьме, разбегающихся в ужасе, с криками людей, найденную Илейн... Свои руки на её шее. Разве хватит просто рук на шее? Нет. Для Илейн нужно придумать что-то особое. Благо, у неё нашлось столько времени для творчества!

Рисует — и молчит. Лейла не должна знать наперёд. Вряд ли она поймёт и оценит. Алиса собирается жестоко обмануть её — но не навредить, ни в коем случае. Она умеет быть благодарной.[nick]Alice[/nick][status]Quid pro quo[/status][icon]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/icon][sign]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

Звук согласия внутренне — но не внешне, никак не внешне! — воодушевил Алису без меры. Заслышав же о потере памяти, она и вовсе торжествующе расширила глаза в шокированной манере.

— Монтажёр работал, как пить дать. Может, Сама? М-м-м?

— Послушаю! — Соглашается она с большим интузиазмом. — О, но не угрожайте так бедняжке Алисе. Я запугана! В ужасе. Вся трясусь, — осклабилась в ответ на предположение об уходе.

— Любой обидит Алису. Это как щенка пинать. Прекратите, милая Лейла! — Взывает жалобно. И тут же добавляет хитрым голосом, подмигивая: — Вы же милая?

"Завтра около восьми мне принесут завтрак", — чертит палец. Пауза. Стёрто. — "Около десяти выведут на душ".

— Стук-стук, блям-блям. Созывается заседание парламента. Все сюда! — Раскатывается громким эхом в необычно обширном разуме очередной призыв.

— О, как они нас ненавидят небось, до скрежета зубов! А мы всё равно наблюдательные! Заметили время, как ни силились скоты поставить палки в колёса! — Ехидным скрипучим смехом разражается Сидория.

— Да не то чтобы незнание распорядка сильно бы нам помешало. — Подмечает скучающе ровно Валентайн.

— Друзья, как нынешний, пхи-хи, председатель. Что мы ей скажем?

— Ничего, пусть сама додумывается! Иначе бесполезная! — Гулко грохочет вояка-Стрид.

— Заткнись, Стрид! Тут умные люди разговаривают. — Едко осаждает его Катрин. — На завтрак у нас один охранник. С шокером, в защитном шлеме, всё как всегда.

— Есть шанс напасть даже самим, но очень маленький. Да и тревога подымется. Тут камеры, прослушки везде. — Хмуро уточняет Лалена.

— Но мы будем вдвоём с Лейлой? Что это меняет?

— Ничего особенно не меняет. Вместо нас с охранником будем мы, Лейла и охранник. Шанс его скрутить выше, но тревога всё так же подымется, и нам будет шибко плохо против всей базы.

— Малый шанс лучше чем без шанса!

— Заткнись, Стрид!

— Он прав. Рассмотрим душевой вариант.

— В случае душа это два таких же охранника. Зайдут, оденут уже нам шлем и наручники, как всегда, и в душевую потащат. По дороге они обычно свои шлемы снимают.

— Хотя им запрещено! Имбецилы!

— Как будто нам самим приятно его носить. Пока на нас шлем и наручники, конвой ничем не рискует.

— Заткнитесь оба! Я разговариваю! Так вот, припрут к душу, снимут наручники, запрут там. 20-30 минут чтобы снять шлем, помыться, одеть его обратно и позвать их. Не оденешь или не позовёшь — за тебя всё сделают, ещё пинков дадут.

— Да уж.

— А потом ведут обратно.

— Хороший момент для нападения — когда ведут нас без шлемов, либо когда стоят у душа. Тоже без шлемов. Если Лейла адепт, от неё такого не станут ожидать.

— Имбецилы надеются на воспитание птенцов! Это о нас знают, что мы опасны, и боятся. Других не боятся!

— Правильно.

— Но скрутить двух силой, в одиночку, Лейле будет сложнее чем одного с нашей помощью.

— Заткнись, Стрид!

— Если она адепт, проще напасть во время душевого похода. Если нет — во время завтрака. Втроём шанс выше, чем вдвоём. Другого уже не будет. Это первый за все года. Нужно рискнуть. Всем спасибо, заседание распущено.

Всю эту информацию заключённая пишет Лейле скупыми фразами. Рисует ломаной линией путь от камеры до душа. И не прекращает жизнерадостную болтовню в завораживающем танце эмоций.

— Мне не впервой наедине со своим духом, дорогая Лейла. Счастье, мой дух богат и многогранен! Насколько я могу судить. В целом, совершенно удовлетворяет мои минимальные потребности, не даёт потерять себя — не вижу причин жаловаться, нет-нет-нет... Хотелось бы больше, конечно. Вот вы — это самое больше. Вы моя редкая драгоценность. — Хихикает Алиса, на мгновение пуская на лицо нездорово экстатичное выражение. И поди сообрази, кривляется, или на самом деле так.

— Потеря памяти? Так ужасно! Мне никогда не доводилось это испытать, но одна мысль, даже всего лишь мысль вгоняет меня в совершеннейший ужас! — Подсказка для "Кролика". Знает ли она о монтажёрах? Да наверняка знает. "На меня не действуют их потуги", — намекает узница. — Вам ведь пытаются помогать? Я надеюсь, пытаются! Бессовестно было бы просто оставить вас вот так! Хотя, неудачной помощью можно и навредить... — А вот ещё намёк. — Главное ведь не навредить, согласитесь!

Прервав писанину, девушка с малиновым светом в глазах обнимает себя, ёрзаясь будто от переизбытка чувств. Продолжает потом.

— Тут так неимоверно скучно и тоскливо, милая Лейла! Я отдала бы всё за возможность увидеть снежок снаружи. Зима ли там? Лето ли? Вам ведь можно выходить? — Повторяет она не отвеченный ранее вопрос. — Расскажите, расскажите, я гибну, чахну без этого здесь! — Выписав всё полезное по кусочкам в лихорадке скользящего пальца и стирающего рукава, измождённая бедняжка прижимается к двери с той стороны, иступлённо впиваясь ногтями в обивку стен, силясь каждой клеточкой своего тела добиться контакта со внешним миром.

Она играет. Играет роль. Играет ведь?[nick]Alice[/nick][status]Quid pro quo[/status][icon]https://files.catbox.moe/kfmpfl.png[/icon][sign]A butterfly in a tightly woven web, spinning and beating in hysterics, weaker each time, while new and new threads lie upon it.
Poor, poor thing. I can almost feel it's life diminishing akin to a frail candlefire upon soft summer breeze.
Isn't it... Quite marvellous?..[/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

Отредактировано Sumeragi Kaguya (2017-09-20 00:17:25)