1. Дата: 6 декабря 2017 года
2. Время старта: 10:00
3. Время окончания: 11:00
4. Погода: -12°С, свежий ветер 9 м/с, облачно, идёт снег
5. Персонажи: Станислав Мальченко, NPC
6. Место действия: Российская Империя, Москва, Штаб ЧВК «Легион»
7. Игровая ситуация: Станислав возвращается из Петербурга после заседания Думы, чтобы решить ряд финансовых вопросов, связанных с новыми предприятиями. В этот самый момент к нему наведывается неожиданный гость...
8. Текущая очередность: GM
06.12.17. Edge
Сообщений 1 страница 2 из 2
Поделиться12017-03-29 16:52:52
Поделиться22017-03-30 03:59:04
[npc]11[/npc]
«Николай I - первый из всех царей и цариц, правивших Россией после смерти Петра I, освобождается от политической опеки высших слоев дворянства, в большинстве своем совершенно денационализировавшегося, и начинает править самодержавно. Николай I единственный из царей послепетровской эпохи отважившийся наказать заговорщиков, замышлявших
цареубийство по примеру своих удачливых предшественников.
После Петровской революции Николай I был первым не дворянским, а общенародным царем. Он освободился от политической опеки европеизировавшегося дворянства и стал править не во имя удовлетворения тех или иных интересов дворянства, а во имя национальных интересов всего русского народа. Из всех возможных путей Николай I выбрал самый трудный путь: он решил идти не с денационализировавшимися слоями дворянства, ни с русским, ни с мировым масонством против русского народа, а идти в национальных интересах порабощенного 125 летней европеизацией русского народа против европеизировавшихся слоев высшего общества, против русских вольтерьянцев, против русского и мирового масонства.»
Телефонное оповещение секретаря, громкое, неуместное, лишнее в этой умиротворяющей атмосфере прерывает тишину офисы и отрывает Станислава от чтения. Политик откладывает в сторону книгу в красном переплёте и зажимает кнопку ответа.
— Да, Лена? — спрашивает Мальченко, склонившись над чёрным аппаратом. В его голосе проскакивают заинтересованные нотки — сегодня он гостей не ждал, а иной причины беспокоить его у секретарши в эти дни попросту не могло существовать.
— К вам тайный советник госбезопасности, — взволнованным голосом сообщает девушка.
— Впусти его, — Станислав напрягается, хмурится, бросая взгляд на монографию, которую он читал в перерыве между решением своих дел. — По какому вопросу?
— Личный, — бойко поясняет Лена. — Он поднимается в лифте.
— Спасибо. И сделай нам, пожалуйста, два кофе, — добавляет мужчина прежде, чем убрать палец с телефона.
Кажется, началось. Сейчас они стояли так близко к краю, как никогда раньше. Всего несколько шагов отделяют их от бездны. И только одному суждено удержать равновесие. Второй — падёт. Стоило Станиславу съездить в Петербург и опросить Иствинд, высказав свои предположения, как он сам появился на горизонте. Для него это было совсем нехарактерно. Чистильщиков был одним из тех, кто привык играть в молчанку, не раскрывая своих планов. Прикидывался пешкой, вручая всем иллюзию управления. Но холодный айсберг рушился и, в конечном итоге, всплыл целиком. Хочешь жить — умей вертеться.
В такие моменты особо остро осознаёшь, насколько сильно приходится жертвовать доверием как окружающих, так и своим собственным. И тут уж либо ты, либо тебя. Слишком высоки ставки, чтобы считаться с такими вещами.
— Костя, что же ты задумал? — слова Стаса прерывает звук поворачивающейся дверной ручки. — Здравствуй, Кость, рад тебя видеть.
— Взаимно, — «Лысая Голова», как звали Чистильщикова в академии, пролетает по комнате и расслабленно садится на одно из кресел напротив политика, после чего мужчины пожимают друг другу руки.
Почти тут же в кабинет, едва держась на каблуках, вбегает секретарша в строгом сером костюме и подносом.
— Ваш кофе, — трепетно говорит она, улыбаясь.
— Леночка, в следующий раз надень каблук поменьше,— Мальченко серьёзно улыбается и молодая девушка принимает это корректное замечание так, как и должна была. А когда дверь за ней закрывается, Станислав нажимает кнопку на телефоне. — Лен, если кто ещё придёт, скажи, что я очень занят.
Он говорит это отчётливо громко. Достаточно для того, чтобы нельзя было услышать, как на входной двери срабатывают крепкие электронные замки, открыть которые можно только с компьютера секретарши, либо Стаса, введя шестизначный цифровой код.
— У тебя с ней что? — Чистильщиков бьёт ладонью по зажатому кулаку. — Того-самого?
— Да брось, нет, конечно, — Стас фыркает, пристально глядя в глаза старого друга. — Ты ведь знаешь, что я против отношений на службе.
— Помню, — взгляд лысого, в отличие от Мальченко, не был настолько напряжённым, чего не скажешь о речи — впрочем, особист так разговаривал вообще всегда и со всеми: с начальством, с подчинёнными, с бывшей женой, с друзьями, которых у него, к слову, было совсем немного. Но это никого никогда не удивляло. Ещё бы, откуда у такого мрачного типа без чувства юмора может появиться душевная компания? — Ты особенно уверился в этом после того, как к тебе эту, чёрненькую перевели... Кобру, да?
Станислав кивнул и попытался снять напряжение спасительным глотком ароматного свежезаваренного кофе, ничуть не удивляясь тому, что тайный советник помнил обо всех его сотрудниках со времён службы в ГСБ.
— Ты говорил, что она теперь у тебя работает, — Чистильщиков скрестил руки на груди, покачивая головой. — Смотрю, проверенных людей вокруг себя собираешь.
— Они сами приходят, — ловко парирует Стас, постукивая пальцами о поверхности стола. — Так ты зачем пришёл?
— Поговорить, — тайный советник пожимает плечами. — О планах наших... У вас ведь уже знают про арест Потапова?
— Знают, — Стас отвечает настолько беспристрастно, насколько это возможно. — У меня почта с утра гудит, я её даже не проверяю. Народ ждёт справедливой реакции власти. И мы должны её им предоставить. Пока это всё, чем забита моя голова на данный момент.
— И какую реакцию ты планируешь предоставить? — интересуется лысая голова.
— Пока не знаю, вероятно, выступление, — Стас пожимает плечами. — С критикой курса, вот с этим всем. Возможно, соберу ещё один митинг.
— И еще два года терпеть? — Чистильщиков разочарованно качает головой. — Но это ты ты сам смотри. Кстати...
Чистильщиков деловито закидывает ногу на ногу.
— Ещё я хотел узнать, чем разрешилась в конечном счёте ситуация с Иствинд, — Чистильщиков неожиданно резко переводит тему, что заставляет Мальченко излишне насторожиться. — Она доставила пакет?
— Ты лучше меня об этом знать должен, — отмечает Стас, понимая, что ему, кажется, начинают заговаривать зубы. — Доставила, жива, находится на попечении 42-го полка.
— Ну, мало ли, — на лице незваного гостя появляется едва заметная ухмылка. — У тебя же теперь почти что личная армия под крылом. Ты ведь мне не обо всём рассказываешь.
Станислав пожимает плечами и опустошает свою чашку.
— Да ладно, ведь ничего плохого не произошло, верно? — вопрос звучит так, словно в нём есть очень большой подвох; Станислав принимает правила игры.
— Действительно, — охотно соглашается Чистильщиков. Слишком охотно соглашается. — Я смотрю, ты за интересные книжки взялся.
Чистильщиков небрежно поднимает со стола книгу, которую Мальченко читал до его прихода. Рассматривает переплёт какое-то время и затем с умным видом и со знанием дела принимает перелистывать страницы, вчитываясь в отдельные фрагменты. Что он пытается найти?
— Петр I стал жертвой и орудием страшной разрушительной силы, потому что не знал истинной сущности братства вольных
каменщиков. Он встретился с масонством, когда оно еще только начало проявлять себя в общественном движении и не обнаружило своего подлинного лица. Масонство - двуликий Янус: с одной стороны братство, любовь, благотворительность и благо народа; с другой деспотизм и насилие.
Пока гость зачитывал отрывок, описывающий жизнь Петра, Мальченко находился в глубочайшем напряжении. Почему Чистильщиков читает это? Зачем? Какой в этом смысл?
— Хорошее чтиво, — Чистильщиков закрывает книгу и кладёт обратно на стол. — Занимательное. Вот всегда мне в тебе нравилось это — ты умел охватить главную суть!
Фраза прозвучала как излишне наигранная хвалебная ода.
— Никогда не упускал из вида самое важное. Интересно, на что ещё способен этот «Культ»?
— На всё, что угодно, — Мальченко хмурится, мотает головой, не понимая, зачем был этот вопрос. — Ведь у них, как выяснилось, был запасной план, верно?
Стас переходит в наступление, формулируя вопрос так, чтобы ответ был как можно более неудобен Чистильщикову. Он очень хотел посмотреть ему в глаза в этот момент. Насколько хватит совести у Кости вот так врать лучшему другу?
— Был, — во взгляде Лысого, до того беспристрастного и почти равнодушного, появились зачатки эмоций. — И, должно быть, не один.
— Наверняка, — политик кивает и издаёт удовлетворённый вздох. — Самое плохое, что мы не знаем, где они ударят в следующий раз. Вряд ли это есть в той информации, которую нам удалось похитить из их штаба. Здесь всё сложнее, чем было в Анголе.
— Помню, — отвечает Чистильщиков с улыбкой. — Я уж думал, что из того штаба нам живыми не выйти.
— А кто же знал, что они там две роты солдат держат, — Станислав даже засмеялся и, откинувшись на спинку стула, отдался ностальгическим воспоминаниям. — Если бы нас с птички не прикрыли, считай, не сидели бы тут и не общались с тобой по душам, не рассуждали о масонском господстве.
— Но как мы из их командира выбивали пароль от ноутбука, это было что-то! — Чистильщиков, который после фразы про запасной план, слегка приуныл, неожиданно приободрился. — Я ему говорю: палец отрежу! А он: а передёргивать как? Вот смешной же попался. Думал, раз чувство юмора есть, то ему всё сойдёт.
— Не стоило его отдавать местным на растерзание, — Стас качает головой. — Игра свеч не стоила. Быть похороненным заживо — участь хуже не придумаешь.
— Да ладно, нам зато от красавиц местных потом перепало, — Чистильщиков мечтательно поднял взгляд.
— Ну да, — настрой Стаса сменился и он даже охотно согласился. — Когда ещё ты завалишь в постель горячую африканку?
— А помнишь сержанта того, из 273-го пехотного? Он так вообще двоих завалил. Всю ночь из дома не выползал. Вот это были времена. Балансируешь на грани между жизнью и смертью, от одного к другому... Не то что эта бумажная работа, чёрт бы её побрал...
— Тебе ли жаловаться, — двусмысленная фраза, похоже, повергает Чистильщикова в лёгкое замешательство. — Вот у меня работа — сплошь головная боль. Сейчас её ещё и прибавилось вдвойне. Так что...
Слово за слово, а время неумолимо бежало вперёд. Воспоминания о войне перемежались с философскими разговорами о жизни, через которые красной нитью сквозили недвусмысленные намёки. Иногда Станиславу даже удавалось забыться о том, что перед ним сидит предатель, поверить в иллюзию безопасности. Но в конечном счёте эта непрочная конструкция рушилась, как карточный домик, и реальность била в голову, как коньяк после абсента. И вот Чистильщиков уже стоит на пороге открытой двери кабинет Мальченко. А тот застыл неподвижной гаргульей напротив, засунув руки в карманы брюк. Направленные друг на друга взгляды уже не те, что полчаса назад. Игры кончились. Они опустошены и настолько холодны, что от них замёрзнет любое, самое большое и горячее пламя.
— Увидимся, — говорит Стас на прощание, опираясь спиной на ребро второй створки.
— Да, — Чистильщиков многократно кивает. — До скорого. Передай Алисе, пусть выздоравливает.
Он уходит, но наверняка чувствует, как взгляд Мальченко, пронзает его спину молниями.
— Забери кофе и вылей, — железный голос звучит подобно грому.
— Невкусный? — Лена, казалось, даже побледнела.
Станислав поворачивает голову на четверть оборота, слегка наклоняет и мрачно улыбается.
— Вкусный, — мужчина вновь устремляет свой взгляд в сторону лифта. — Хотя, обожди. Знаешь, лучше подогрей в микроволновке. И добавь один кубик сахара, пожалуйста. Если бы он хотя бы притронулся к чашке — я бы точно побрезговал.
Секретарша стремится выполнить приказание Стаса, а он достаёт из кармана пиджака телефон и, подойдя к панорамному окну, набирает номер Малолина.
— Роман, привет. Прямо сейчас найди шестерых добровольцев и купи им билеты до Петербурга на ближайший «Сапсан». Да. Бумаги на провоз огнестрела у кадровиков заберёшь через полчаса. Кого найдёшь — через полтора, максимум через два часа в моём кабинете. Нужно усилить охрану Иствинд.
Потому что никто не должен знать, что его дочь — «больна».
Эпизод завершён