Не было ни боли, ни страха, ни холода. Не было ничего, за что память смогла бы ухватиться, удержать, зафиксировать внутри воспоминаний. Это и было смертью? Но разве не ждала эту душу Страна-без-возврата и семь врат, ведущих в недра Кура, разве не должен был он, как и все когда-то умершие, встретиться с Нети, предстать перед судом? Что же, видимо Ауру не желала своему Чаду смертной участи - Энкиду не был человеком и смерть для него стала концом всего. Оружию не суждено обратится чем-то другим, но, хоть жизнь его оказалась коротка, не было и единой мысли сейчас о том, что он должен был поступить иначе. Король будет жить, Вавилон, подобно стенам Урука, будет непоколебим во главе со своим лугалем. Гильгамеш выстоит и один, судьба одного из его многочисленных подданных ничего не изменит. Так думала глиняная кукла, обратившаяся в пыль на руках золотого царя.
Великое Ничто и его бескрайние пределы стали обиталищем божественного орудия - здесь не было сути, только небытие и безвременье. Память истералась, картинки и образы расплывались и конца-края не было этим расплывчатые видениям: вот, лязг оружия звучит вдали, а вот тихий смех совсем рядом, над самым ухом. Тишина разбивается вдребезги и он, почти забывший свое имя, чувсвует поток, несущий его туда, где удается различить лишь переливы алого и золотого, да шепот Великой матери.
Вспышка и вот, он уже чувствует землю под своими ногами, а когда искрящееся светло-зеленым марево исчезает, мир, такой знакомый и чужой, обретает свои очертания. Гул Ее голоса оглушителен, она шепчет и кричит водночасье, приветствуя свое дитя. Кукла же подымает светлые серые глаза на мужчину напротив - он ждет ответа. Энкиду смотрит на него, затем бегло оглядывается по сторонам и, наконец, глядит на свои руки. Имя, принадлежащее ему, всплывает в памяти вместе со всем, что дарит ему Трон Героев.
- Энкиду, - звучит шелестящая мелодия мягкого голоса героической души в просторных светлых одеждах, прекрасные черты лица окрашивает еле заметная улыбка, - Слуга Лансер услышал твой зов, Мастер. Я здесь, чтобы быть твоим оружием в этой войне.
Последняя фраза, будто насмешка, звучит из уст безоружного существа, по виду своему не способного обидеть и мухи.