– …а я ещё раз повторяю, что разнополых в одном блоке НЕ селят. – прогундосила Лея, не отрывая взгляда от чужого лица. Лицо внушало ужас, но когда этот фельдъегерь слушал разумные доводы инстинкта самосохранения? Правильно, только выполняя «колокол», а тут, как ни смотри, кровать – не Су-35, Крестовский – не противник, Коваленко – не фигура высшего пилотажа.
– Скажи мне, деточка, – врач заухмылялся как-то совсем нехорошо, рождая мысли о вскрытии различными методами, в частности, методом Пирогова[1], о котором Лея узнала однажды, и то случайно, но впечатлилась на всю жизнь, – Кто из ваших светил пишет по тебе диссертацию?
– Медики, в смысле? – Лея на всякий случай отодвинулась от внушавшего ужас врача. Тот осклабился ещё сильнее и кивнул. – Да не, никто.
– Это ещё почему?
– А у них Джиня есть. – сообщила Иствинд, активно кивая. – Список диагнозов занимает три страницы, уже одна докторская защищена, пишется кандидатская. Говорят, там ещё три докторских свободно напишется.
– Тяжёлый случай. – заключил Коваленко. Лея подумала и кивнула ещё раз.
– Так вы его уберёте? – жалобно спросила она, вспомнив о деле, и поёжилась.
– Нет, больная, нет. Твоё безумие передаётся воздушно-капельным путём. А вдруг он теперь тоже общественно-опасный? Прояви гражданскую сознательность.
– Да вы издеваетесь. – недоверчиво резюмировала Лея, почесав ногу под одеялом. Коваленко пожал плечами и выскользнул из палаты. – Он же до утра не доживёт.
Коваленко, видимо, успевший услышать последнюю фразу, сунул голову обратно и покачал головой.
– Соль вокруг твоей кровати кругом я уже рассыпал, Кошкин пополоскал серебряный крест – один на весь батальон! – в воде и этой водой облил окна и двери. Будешь сопротивляться и пытаться выпрыгнуть из палаты – устрою вилы и факелы, по методам инквизиции.
– Коновал! – огрызнулась Лея, замотавшись в одеяло так, что оттуда торчал только нос.
– Предпочитаю обращение «инквизитор». – парировал Коваленко, исчезая из палаты окончательно.
…«Чай в медблоке» оказался не просто чаем, а настоящим приглашением переночевать там же, сделанным с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего. И пусть Лея отчётливо понимала, что это гораздо лучше ареста, а швы её и подавно требовали нормального ухода и щадящего режима, но отказаться она за собой право хотела бы оставить. У врачей же, по её мнению, всегда был на неё зуб, и не было им большего удовольствия, чем пытаться запихнуть её в санчасть.
«И вот апперкот, я на полу, и мне нехорошо» – вот последствия игры в снежки, она в медблоке, и ей нехорошо. Швы, проверенные Коваленко прямо при половине батальона, ввалившейся следом, несмотря на возмущённые крики Леи о том, что она стесняется, оказались в порядке, а крикам её, как обычно, никто не поверил. Кто-то даже резюмировал, что стесняться надо с менее бесстыжими глазами.
Но шут с ним, с медблоком, он для неё второй казармой был – швы каждый день приходилось являть на строгий взгляд врачей, терпеть неприятную обработку, да и иногда ночевать здесь, если желалось одиночества. Проблема в том, что одиночества найти не удалось – Крестовского заперли в той же шестиместной палате, несмотря на вопли Иствинд о больничном распорядке.
«Многие знания – многие печали» – резюмировал Коваленко в ответ на её лекцию, когда Лея согласилась переодеться в пижаму, но продолжала сыпать утверждениями на тему незаконности такого подселения, – «Многие клизмы, раз мыслишь ты приземлённо и нуждаешься в наглядном пояснении»
Ну, а чем кончился разговор, и так было ясно.
Лея высунулась из одеяльного кокона, оценила соляной круг вокруг кровати, хмыкнула и пожала плечами. Иронию и чувство юмора у этих… ветеринаров всё-таки не отнять. Хорошо хоть мелом кресты на дверях рисовать не стали.
– А я вам говорила, – сообщила она в сторону койки Крестовского, – Отправьте меня в тыл. А вы не слушали. Вот и сидите тут теперь. С соплями и мной. Не в настроении.
На посетителей она почти не надеялась. В этом плане надёжен был только чукча, вот только пустят ли его? Или метод вил и факелов уже в действии?
1 – Метод Н. И. Пирогова, «ледяная» или «топографическая» анатомия заключается в предварительной заморозке трупа и распиле его на части, для изучения положения органов относительно друг друга. Согласно профессиональным байкам патологоанатомов, лучший способ запугать родственников усопшего, склонных мешать работе, это пообещать проводить вскрытие именно таким методом.
Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-13 18:01:51)
