По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » События игры » Turn V. Strife » 27.11.17. Сталь, плоть, душа - все может болеть


27.11.17. Сталь, плоть, душа - все может болеть

Сообщений 1 страница 19 из 19

1

1. Дата: 27.11.2017
2. Время старта: 22.00
3. Время окончания: 0.00
4. Погода: Облачно, легкий мороз
5. Персонажи: Александр Крестовский, Лея Иствинд, НПС
6. Место действия: База "Красноплечих"
7. Игровая ситуация: Лея уже успешно вписалась кв команду механиков батальона, благо у летающих в небе и ездящих по земле "Сушек" нашлось много общего. Вот только почти сразу происходит серьезная схватка и механики вынуждены работать в режиме аврала, возвращая боеспособность поврежденным машинам, которыми боевые потери не ограничиваются. Крестовский позже заходит их проведать.
8. Текущая очередность: Алекс, Лея

Созданный мной эпизод не влечет за собой серьезных сюжетных последствий. Мной гарантируется соответствие шаблону названия эпизода и полное заполнение шапки эпизода на момент завершения эпизода

+2

2

Еще утром ничто не предвещало ни проблем, ни беды. Обычный денек затяжного конфликта, в котором скорее обмениваются ударами, чем пытаются размазать врага по степи окончательно. Тем не менее, часть батальона отправилась еще ночью на вылазку - как обычно, механики мало что знали кроме того что на одном из направлений активизировался враг и нужна оперативная помощь.

Видно было, что Наташа нервничала, ожидая вестей. Надо сказать, так было не всегда - Павлова беспокоилась или не беспокоилась интуитивно, вне зависимости оттого, как выглядела вылазка с позиции разума и анализа. Но довольно часто она оказывалась права и если ошибалась, то в степени оценки угрозы или в том, сумеют ли бойцы ее избежать. На вопросы пожимала плечами и просто говорила "Они тоже чувствуют.", имея в виду найтмеры, конечно, впрочем, как и иную технику. Многие считали Наташу за это странной, но мало кто игнорировал ее предчувствия.

Но даже так, ей и ее команде оставалось только ждать и надеяться, а также проверить, все ли в порядке в ремонтной части. Увы, при Павловой все так и было, так что проверка заняла их ненадолго и получалось что технари вроде как отдыхали, но помнили что могут быть вызваны уже скоро на дело.

Поэтому, когда прозвучал сигнал возвращения группы, в ангарах были готовы ко всему. В том числе и к потерям, без которых не обошлось - китайцы порой попадались вполне боеспособные и умеющие учиться и сегодня именно такие и встретились отряду. Более того, сражение могло оказаться затяжным и поэтому возвращение не безнадежных машин в строй было приоритетом.

И все бы ничего, если бы не явные признаки что порой пилоту досталось не меньше чем машине - пробитые кабины, не успевшие сработать катапульты, кровь на креслах и пультах. Наташа работала с отрешенной сосредоточенностью, лишь иногда вздрагивая при виде крови или иных следов - явно пилотов вспоминала - и порой заботливо поглаживая искореженный металл - как будто найтмер, как раненый зверь, нуждался в этом.

Уже ближе к ночи было, когда в работе наметился перерыв.

***

Алекс был там вместе со всеми, он уцелел, но это не избавляло ни от усталости, ни от знания, что из боя вернулись не все и у медиков сегодня работы по уши, а могильщикам она еще предстоит. Не все пилоты умирают быстрой смертью в сакурадайтовом взрыве, не всех спасает катапульта и даже если спасет она, надо еще выбраться с поля боя... А командир всегда будет обречен задумываться, все ли он сделал, чтобы этого не произошло. И не получать ответов по большей части.

Вот почему он, закончив дела, побывал в госпитале, а потом направил свои шаги к механикам. Все то же - кем бы ты ни стал, ты должен давать своим бойцам уверенность, что ты с ними  в горе и в радости.  Как бы жестоко ни зучали эти слова для Алекса, который... нет. эти мысли он решительно задвинул подальше. Нельзя. Они не виноваты, тем более нельзя показать это Наташе, которая на той импровизированной свадьбе была свидетельницей. Кто сказал что ей легче? Вот как раз Павлова куда лучше его справлялась, лишний раз на жалость не напрашиваясь и умея оставаться все той же для окружающих.

Все что он мог - пытаться брать с нее пример, но знал, что получается плохо. И не мог положиться на правильное в общем-то оправдание, состоявшее в том, что он слишком много на себя брал и не считал что что-то может отбросить только потому что ему туго пришлось.  Когда Алекс вошел в ангар, он был спокоен... Почти. Только вот взгляд быстро определял, где над чьей машиной трудятся и память напоминала, что с пилотом. И невольно Крестовский порой мрачнел. Среди погибших были не чужие для него люди... Среди них вообще не было чужих.

Но он смог походя принять у Наташи доклад и даже ободрительно ей улыбнуться, похлопав по плечу. Сказать пару слов остальным, уточнить состояние машин, среди которых был и Су-37 Бяченовой, которому досталось чуть не больше всех. И вот как раз собирался то ли еще что спросить. то ли уйти, когда обнаружил взглядом Лею:

- Привет. Как ты? День был не из легких. - Вроде даже лицо в этот момент у него было относительно нормальное, только усталое очень - и от боя и понятно от чего.

+1

3

Вряд ли Лея ожидала, что, выпросив у Лисовецкой право остаться на линии фронта, она окажется в тепличных условиях отпуска, понятия для фельдъегеря несуществующего. Линия фронта на то и была собой, чтобы, едва получив выписку из больницы, уже быть пристроенной к делу, пусть и с пониманием, что ей пока не то что бегать, ходить надо аккуратно. И зря Лиса опасалась, что Лея тут что-нибудь да выкинет – куда ей, если любое нарушение режима скручивалось тугой болью в животе. Иствинд действительно берегла себя сейчас, не стесняясь говорить, когда ей больно, и когда ей жизненно необходим отдых. Тем не менее, вскоре после начала её труда в рядах чужого подразделения случилось то, что поставило на уши всех техников разом.
…Когда все нервничали и волновались, провожая своих, Лея поймала себя на мысли, что ничего не чувствует. То есть, она понимала опасность – в теории – понимала всю жестокость войны, но, хоть убейте, ничего не могла с собой поделать. Эти люди ещё не были для неё своими. Склад мышления любого фельдъегеря подразумевал такое восприятие, ибо свои – это звено, эскадрилья, не больше. Однажды «Гриф» и «Сорокопут» сотрудничали целый месяц, пилоты пожимали друг другу руки при встречах, вместе летали по самым опасным маршрутам, но спать ложились в разных казармах и ели за разными столами – показательнее некуда. «Красноплечие» для Иствинд были даже дальше, чем «Сорокопут».
Во всяком случае, у неё хватило ума просто быть где-то рядом с командой, но поодаль в то же время, хоть и слушая чужие разговоры. Модельку, принесённую Садао, она зажимала в кулаке, иногда поднося её к щеке и закрывая глаза. В ангарах даже пахло иногда совсем по-самолётному. Именно за этой ностальгией, проявляемой Леей украдкой, воровато, будто она совершала какое-то преступление, её застал сигнал возвращения.
Горы металла разной степени искорёженности, боевые машины, не походящие на её любимых пташек совсем никак, где-то кровь и запах гари. Лею тоже приставили к делу, она осматривала поврежденные машины и проверяла их системы уже отработанными методами, забираясь в кабины ловко, почти по-обезьяньи.
В кабинах пахло кровью, пахло горелым, иногда торчали совсем уж немыслимые железки, а уж битых экранов она навидалась немало, но относилась к этому прозаично. Сдалась она только на машине, похожей на тяжело израненного зверя, сдохшего прямо при перевозке – в кабине было столько крови, что Иствинд измазала летный комбенизон, на счастье, не свой любимый фиолетовый, а тот, что был аккуратно заштопан там, где его прорвал осколок. Когда она вылезла, продиктовав список неполадок и резюмировав коротким «на запчасти», её повело, и Лея вынуждена была опереться о покалеченную машину, опустив голову.
– Плохо? – сочувственно поинтересовался напарник, и Лея кивнула, не поднимая головы. Её откровенно мутило, желудок, казалось, собирался вылезти через грудную клетку в горло, но блевать, как салага, Иствинд считала ниже своего достоинства.
– Ни капли на наше не похоже. – Лея сплюнула в сторону горькую слюну, заполнявшую рот. Чужой интерес она буквально ощущала – техники, занимавшиеся «постановкой диагноза», косились на неё, словно спрашивая. – Ну вы же видели наши машинки, – она снова плюнула и попыталась изобразить ладошкой то ли лодочку, то ли птичью голову. – Бьёмся сразу и на осколки. Как стекляшки.
Несмотря на тошноту в её голосе зазвучала неподдельная нежность. Да уж – именно то, что мы любим, нас уничтожает.
– Сиди потом, угадывай, на какой из осколков вывалились мозги твоего напарника, и какой из них можно похоронить в качестве символического тела. Если вообще осколки есть. – она вяло махнула рукой, оттолкнулась от своей опоры и шагнула к следующей машине. – Если из тел что и остаётся, то только хорошо прожаренное. А потом вали в столовку, кушай консервы. Хорошо прожаренные.

Больше с вопросами к ней не лезли, а Лея продолжала лазить по кабинам, на удивление быстро отойдя от увиденного. Так уж и повелось, сами шутим, сами умираем, всё сами. Тушёночки не хотите?..
Цинизм был оправдан – машины и их владельцев Лея не знала, а страдать наравне со всеми до сих пор не могла, сказывались старые привычки: учись на чужой смерти, а не воздавай слезами хвалу чужим ошибкам.
Наташу она избегала, не желая видеть, как главный техник лезет к найтмерам, чтобы погладить их или что-то забормотать себе под нос, потому что сама себе такое позволяла только рядом с самолётами и почти уже понимала ненависть Джини к «пустой трате металла», как она называла большую часть наземной техники. Когда объявили перерыв, Лея попыталась стряхнуть хоть немного из того, в чём перемазалась и плюнула на это: извозилась она основательно. В крови, смазке, саже (жирной саже, которая остаётся только в одном из возможных вариантов, мерзком даже для Леи, проявлявшей чудеса бесчувственности) и чёрт знает в чём ещё.
Отмываться и стирать всё придётся потом – к этому выводу пришла Лея, когда её, занятую разглядыванием собственного костюма, окликнули. Иствинд вздохнула – мало им шуток про тушёнку? – и обернулась, чтобы натолкнуться взглядом на лицо знакомое, но здесь явно лишнее.
– А, командир. – констатировала факт Лея и снова попыталась оттереть пятно сажи. Пятно под её пальцами расплылось ещё больше, но важен был не результат, а попытка. Опять командир, опять замордован так, будто не они тут несколько часов уже возятся с разбитыми машинами. – Работаю.
Работает на износ, потому что по режиму ей положен отдых, ну хоть не стоит в первых рядах, где разжимали рычагами заклинившие катапульты или суставы машин. Всё лучше, не на что жаловаться.

+1

4

Если присмотреться, Алекс был не при параде - только комбинезон, и курка поверх. Причем комбинезон не пилотский, а из арсенала механиков. Понятное дело, и близко не так потрепанный, как у них, но явно уже ношеный и  не раз отмытый от того же, от чего Лее предстояло отмывать свой. Есть такие вещи - вроде еще не старые, но видно что ношеные и чищеные. Причиной тому была одна традиция, она же неписаное правило, появившееся в батальоне примерно во времена Алжира вместе с новым оружием. Жестокая, но верная, во многом из древних времен в современность перелезшая, как и многое, с найтмерами связанное. Правда, причина добавилась не только из разряда практических.

- Вижу. - Кивнул он, - Что думаешь?

Спросил без упора на что-то, не торопя с ответом, если он вообще будет. Он не мог читать мысли летчицы, но догадывался что для нее эта картина вряд ли привычна, не говоря уже о прямом участии в ней. Впрочем, он помнил и худшую - когда еще был танкистом. В танке нет катапульты, а взрыв, который убивает быстро, бывает куда реже чем в найтмере. А еще там бывает такая мерзостная штука, как смерть на середине пути к спасению. Когда вроде бы можешь вылезти, а в итоге... Не вылезаешь. Или снаружи тебя ждут враги, так что вроде как зря вылезал, рвал жилы и прочее, чувствуя как часть тела уже неравномерно запекается в стальном гробу на троих. Алексу повезло, ему всегда везло с тем, чтобы избегать ранений страшнее легких и средних. Но рядом с ним гибли и другие, а еще в танке не один человек, а экипаж и не все там везучие.

- Знаешь, когда-то этот полк был гусарским. Кони и сабли, даже на поле боя в форме как на парад... - Задумчиво сказал он, - Потом лошадей сменили танки. Теперь - найтмеры. Это уже вовсе не кони, пусть порой мы к ним так и относимся. И думаем, а нахрена весь этот прогресс? А потом думаем что лучше уж побитая техника чем живое существо с собой тащить на смерть.

Или как Наташа и некоторые другие, ищем - и порой находим в металлическом монстре душу. Но этого Алекс вслух не сказал. И так странный разговор получился, а началось все с сабли. Точнее, с мысли о ее современном заменителе, по сути своей скорее уж напоминающем иное оружие. Кстати...

- Ладно. Поможешь мне немного? Есть одно дело, там нужна помощь техника, хоть и небольшая. Наташа не против. - По правде говоря, Павлова думала что Иствинд точно не стоит перенапрягаться и лучше уж не самое приятное, но и не слишком тяжелое дело.

Отредактировано Alex Cross (2016-01-02 05:50:20)

0

5

На вопрос она не отвечала достаточно долго – времени хватило, чтоб найти рядом с собой ветошь и вытереть руки, точнее, начать растирать пальцы, пытаясь сухой пыльной тряпкой убрать всё, что впиталось в её кожу. На командира она поглядывала с подозрением, как будто спрашивал он что-то, что было по мнению Леи странным и, вот честно сказать, не очень-то ей понятным. «Что думаешь» – и правда, что? Работа, дела, тоска, не угнал ли Бекас вертолёт и не прилетал ли тайком? Что из этого хотел знать товарищ Крестовский? Чего вообще, выражаясь языком детей рабочих окраин и несуществующего среднего класса, докопался?
– Ничего особого по нашей части. – в том же духе ответила Лея, продолжая растирать пальцы тряпкой. – Отчёт сейчас главный в нашей бригаде уже рисует. Ну, вы это лучше у Наташи спросите.
Павлова, она же «котёнок пучеглазый» уже превратилась в «Наташу», хоть и косилась Лея на них с ленивым превосходством. Уважала за то, что технику свою они любят, но всё равно смотрела свысока. Небесный рыцарь, всё-таки. Интересно, а она им хоть раз доставляла приказы?
Лея прикинула, подсчитала кое-что и не сдержалась – вздохнула, хоть и поди расслышь её томные вздохи за шумом рабочей обстановки. Да где уж там вычислить, были эти личности у неё под крылом или нет, если за последний месяц все местные аэродромы изучить успели в разных раскладах? То, что садиться к ним нельзя, тоже подсказок мало даёт, тут к половине действующих войск не сядешь, кому вертушку по возможности, а кому так, скинуть с крыла и покрутиться над позицией, чтоб точно знать, приняли или нет.
История подразделения, к которому её занесло, особых эмоций у Иствинд не вызвала, разве что такое протяжное «э-эм», которое даже толком не охарактеризуешь. Лошадки, командир? Уй, какой он странный. Вроде и добрее Лисы, но с Лисой хоть проще, у неё на всю сентиментальность ответ один: «Иствинд, наряд вне очереди под руководством Джини!». Или «Иствинд, Петровских – нахер с взлётно-посадочной и кругом марш отсыпаться, третью смену пашете». И заботливая, и не внушает опасений.
А этот внушал, да ещё какие. Про лошадок рассказал. Он бы ещё фигурку пони показал или там куклу, чтоб совсем у Иствинд волосы дыбом встали. Они и сейчас торчали ежовыми иголками, встрёпанные и пыльные, но уже стремились подняться повыше, от таких-то настроений. У, как всё это сложно.
– Командир, – Лея оценила состояние ладоней, прикинула, какая из них после ветоши стала малость почище, и потёрла глаза, надеясь отделаться от этой иллюзии, – Вы лошадок, что ли, несуществующих, жалеете?
Мысль была настолько противоестественной, что Иствинд обошла расчувствовавшегося Крестовского, передвигаясь бочком, поглядела на его спину и резюмировала:
– Не, степные тролли вас не подменили. Хвоста нет. А вот помочь… – Лея скуксилась мгновенно, представив, как драгоценный перерыв идёт под несуществующий хвост Крестовского. Чёрт дери, она же высший офицер! Хреновый ум, кривая честь и отсутствующая совесть русской армии. И в техники записали, и перерывов лишают. Чудовищно. А она человек больной, вообще-то. – Товарищ командир, ну перерыв же только объявили…

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-02 22:40:24)

+2

6

- Да это-то знаю. Спросить хотел, как справляешься. Наташа говорит что хорошо. - Подтекст был вполне понятный. Алекса не доклад об успехах со стороны интересовал, а мнение Иствинд о том, во что ее втянули. Все-таки между пилотом и механиком дистанция порядочная, не так-то просто с ходу переквалифицироваться - и профессионально и попросту психологически - из одного в другого. Со стороны выглядело не так уж и плохо - видно, что Лея немного освоилась. Но и неудивительно - с Наташей-миротворцем поссориться сложно, а уж она постарается все сделать чтобы новичок чувствовал себя как дома. Просто дома - не выйдет, у Иствинд дом не здесь. И вряд ли ей нужен дурдом вместо дома - Алекс понял, что немного не то ляпнул, когда она на него посмотрела этаким понятным всем взглядом, выясняя, не буйный ли он. Вот что значит - замотаться всерьез. Есть стадия, когда ты просто устал, а есть такая, где самоконтроль тебе изменяет и сознание  старательно уезжает не в ту степь. Зато в итоге она таки заставила его улыбнуться, выдвинув идею о подмене троллями, которую сама же и опровергла. И вот скажите, в чем разница и почему он, выдав что-то странное, выглядит несколько не в себе, а от ее идей улыбнуться тянет? Логики никакой. Хотя может потому, что у него от нервов, а у нее - от души.

- Да нет, я еще не настолько свихнулся. - Алекс покачал головой, удержавшись от искушения посмеяться, потому что в его текущем состоянии смех разве что мог сойти за подтверждение диагноза, - А в степи бывают тролли?

Вопрос, впрочем, был задан сугубо несерьезным тоном, хоть и без особого юмора. А вот на возражения Леи Алекс отреагировал вполне серьезно, даже чуть обиделся:

- Я что, похож на чудовище? После перерыва, ясное дело. Сам не особо тороплюсь. - Вид Алекса подсказывал, почему, - И тяжелая часть работы на мне.

+2

7

Иствинд поскребла ногтями в затылке, вернув ветошь на место, и снова уставилась на Крестовского искоса и с подозрением, да ещё и так, словно и не смотрела вовсе, только зелёный глаз хитро поблёскивал. Нашёл же вопросы – «как справляешься», да «что думаешь»… А никак она не справляется. Недавно выписали, на пузе до сих пор багровая змейка вьётся. Вот будь бы это кто-то из механиков, Лея бы не постыдилась расстегнуть комбинезон и задрать майку, смотри, падла, как у меня дела, и не спрашивай. Но Лиса просила её субординацию соблюдать, хотя бы попытаться. Вот и пришлось попытаться.
– Ну, если Павлова говорит… – осторожно начала она, но лихой язык уже нащупал любимую дорожку. – Только вы её слова на два делите сразу. Будь бы я в самолёте, тогда да, пришлось бы любые оценки в квадрат возводить, а тут – не, не та сфера. А лучше сразу извлекайте корень из сказанного, потому что больше, чем «принеси-подай» я пока не могу.
Тут она, правда, приврала, были у неё и свои таланты. Чуткие пальцы, привыкшие к самолётному управлению, не только определяли невидимые глазу трещинки, но и ловко пролезали в самые запутанные узлы. Правило Леи срабатывало и здесь – да, это непривычная ей работа, но серьёзность и осторожность движений всё-таки появлялись, стоило ей взяться за дело. Как и продолжала срабатывать вторая часть правила – вне рабочей обстановки Иствинд всё так же собирала углы, падала (пыталась, по крайней мере) на ровном месте и вызывала суеверный ужас окружающих, предполагающих, что из неё вывалятся внутренности.
Насчёт степени свихнутости Лея явно не согласилась, смерив командира явно осуждающим взглядом, но, слава богу, додумалась промолчать.
– Откуда вам знать? – она ковырнула носком ботинка пол, зачем-то потёрла свежую штопку на комбинезоне и снова уставилась на чужое лицо, – Кенгуру там точно водятся. И чукчи. Значит, тролли тоже есть.
Прозвище с лёгкой руки Садао прилипло к ней, как наклейка, и Лея даже особо не расстраивалась. «Лейку» и «Луну» она хотела оставить для прежних друзей. Эти… пусть называют, как хотят. Не самый худший вариант. Да и животные, говорят, бодрые были, ей под стать.
Вот только Лея определённо считала, что лучше бы тут чукча обретался, раз уж в перерыв с кем-то болтать приходится.
– Это приказ? – кисло поинтересовалась Иствинд, скуксившись ещё сильнее, и, удивительное дело, даже будучи глубоко недовольной и откровенно капризничавшей, всё равно была куда как живее, чем некоторые… командиры.
Они вообще как бои-то выигрывают?

+1

8

- Корень какой, квадратный или кубический? - Все-таки это было заразно, а Крестовский оставался собой. То есть тем, кто все-таки обладал такими вещами как чувство юмора, оптимизм и прочее. Просто сейчас "включать" эти крайне полезные и необходимые функции приходилось волевым усилием или с чьего-то пинка. Лишнее напоминание что надо делать первое, не дожидаясь второго. А то порой поглядишь на себя в зеркало и самому противно. Правда, взять и перестать расклеиваться тоже не особо просто, вот и выходит нечто серединка на половинку и наверняка смотрится еще отвратнее. С Леей было немного проще - она не знала его беды и общалась с ним без скидок, это немного одергивало. А уж ее идеи и вовсе  заставляли думать совсем не о том, как все плохо, а о том, какие  такие кенгуру скачут по казахстанской степи и как чукчи на них охотятся. Спасибо, мама, большое, за хорошие книги в детстве и развитое воображение. Но хотя бы отпустило - невозможно сохранять серьезность, думая о кенгуру, чукчах и троллях, по крайней мере одновременно. Все-таки Лея была странной, но в хорошем смысле.

- Просветишь меня о населении степей? А то что-то мы тут давно воюем, а я столько всего не замечаю. Может, с небес лучше видно? - Хмыкнул Крестовский, но уже как-то совсем не мрачно. Скорее с интересом, на что же еще девушка способна. Она напоминала ему старые добрые времена, когда он и сам был молодым и наглым,  способным делать и говорить глупости, не нуждаясь для этого в создании настроя. А ведь если подумать, куда бы они могли деться? Ему нет и тридцати. Глупо как-то выходит, что он... Нет, мысль только проскочила в голове и наглейшим образом в туман свалила. Потому что Лея решила поинтересоваться, приказ ли это.  Вот же упрямый боец за перерывы.

- Старший лейтенант Иствинд, приказываю вам по завершении перерыва оказать мне помощь. - Отчеканил он, и усмехнулся, - Тебе так нравится, когда тебе приказывают по всей форме?  Могу в любое время приятно сделать.

Честное слово, вопреки настроению и усталости тянуло подколоть ее. легче, когда окружающие тебя провоцируют, тогда и ты невольно начинаешь отвечать не в одно слово и находить в себе резервы нормального настроя. А что, иначе ведь останется только пойти повеситься. Лучше уж про кенгуру поговорить.

0

9

– Квадратный. – Лея даже обиделась, насколько плохо о ней могут не то что бы думать, так, предполагать – от скромности она, конечно, не умрёт, но адекватная оценка есть даже у неё! Обиду свою Лея выразила прозаично, проще некуда – надулась, прищурив глаза так, будто была ребёнком, замышляющим пакость. Но снова смолчала. Верность последнему приказу всё ещё заставляла её держать себя в рамках. Да и чего уж там, залететь на губу она не очень хотела, зная, что настоящая губа куда как унизительнее ехидных улыбок Джини и её намёков, то есть, там тоже то ещё унижение. Ведь намёки для каждого залётного были разные, но всегда в точку. Безобидное чудо с двумя косичками, а, уж если скажет, краска сама на щёки выползет – откуда узнала, где, когда, в какой позе? Но даже к Джине Лея бы сейчас пошла с радость, ведь то их губа, родная и привычная, а тут… без затей, драить зубной щёткой найтмеры, по-любому.
Пришлось терпеть, мать его, командирские шуточки.
– Только на вашем досуге. – сообщила Иствинд, надувшись так, что самой себе напомнила недовольного хомяка, – Мои перерывы, знаете ли… Только я кенгуру летающее – она покрутилась, вскинув руки над головой, загудела и сделала круг, центром которого оставался командир, – Вот так вот – ууу, ууу, врагу не сдаётся наш гордый Варяг! А это только в песнях нам сверху видно всё. Вас до сих пор опознать не могу, то ли в первых числах я вам приказ везла, то ли пятого Сашка до вас гонял, то ли мы со Смирновой звеном мимо вас шлёпали в пределах видимости… Только числа всё равно неверные, и никогда вы не догадаетесь, какие они на самом деле.
Лея остановилась и показала Крестовскому язык, заливисто расхохотавшись. Болтун – находка для шпиона? Только если это не Иствинд, забивавшая ту немногую истину, которая была в её речах, потоком бредового вранья – поди-ка, отличи. Но доиграться она доигралась, приказ был по всей форме, и Иствинд – сработала выправка – вытянулась по струнке.
– Есть! Товарищ! Полковник! – гаркнула Иствинд так, что заглушила шум сверла в противоположном конце ангара, а потом, молниеносно отреагировав на перемену тона беседы, ехидно улыбнулась и парировала пониженным тоном, – Я – ведущий, командир, мне положено самой решать, если дело касается любого сражения. Но ладно, я в вашем распоряжении. После перерыва, конечно же.
Лея ухмыльнулась, совершенно не по уставу поклонилась, и так же лихо сорвалась с места, моментально скрывшись за ближайшим найтмером – и бежать не пришлось, и швы почти не заныли.

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-06 05:35:12)

0

10

Вот за что люблю свою работу - нигде больше таких людей не встретишь. - Подумалось неожиданно позитивно Крестовскому, когда он увидел, как Лея на него демонстративно дуется за сомнения в ее способностях. И неважно что Лея, строго говоря, не из его подразделения - дело было не только в подразделении, но и в том, что их как бы самих собой приносило к тем, кто ничуть не меньше отклонялся от хотя бы подобия военной нормы - всякие там фрукты-овощи из Шестой и Седьмой Бронетанковых, британские связисты-отморозки, танкисты-музыканты в составе полка... И вот, Лея Иствинд. Надувшаяся как хомячок, но все же не отказавшаяся от возможности подурачиться,  предоставленной им же самим. Летающее кенгуру... Нет, кто бы спорил, учитывая судьбу Австралии,  почему бы такому не быть? И почему бы этому самому зеленоглазому кенгуру не делать круг почета (нет, вряд ли почета, но все же...) самолетиком вокруг командира?

- И не думай, что я потом забуду, - Пообещал он на наглую, но вполне законную реплику о досуге, а вот на предположение о встрече заметил, - Не ты, тебя-то не забудешь. Вот с небес что-то нам скидывали, было дело... Чуть не прямо мне под ноги. Теперь хоть знаю, кто мог быть. Кенгуру, больше некому.

А потом ему показали язык. Да-да, не послали матом, не врезали, не проявили какой-то классический из методов нарушения устава. Старший лейтенант Лея Иствинд, Летающее Кенгуру, показала язык полковнику Александру "Могильному Кресту" Крестовскому. Сюрреализм. Унесите. И хватит ржать.  Да, это и вам, шпана механическая. И тебе, Наташка, видно же, что улыбаешься, тихоня подколодная. Крестовский торжественно возложил ладонь на физиономию - справедливости ради, уже и вполовину не такую мрачную как та, с которой он сюда пришел - провожая взглядом честно выполнившую приказ воздушную сумасшедшую, которой вообще-то рановато было так бегать, но кого это тут волнует?

- От ведущего слышишь, между прочим. - Все-таки улыбнуться - может и не ахти как, зато честно - она его заставила. Вот же подарочек ему оставили летуны, теперь не соскучишься и самое главное - он сам не особенно и против. Крестовский, как бы паршиво не было ему, помнил одно важное правило - нельзя уходить от людей, потому что вот тогда тебе точно крышка. Они не дадут  погрузиться в проблемы, пусть и пользуются порой категорически неуставными методами и не факт что даже думаю т о последствиях или думают вообще. Только вот это не делает их хуже. Механики откровенно ухмылялись, парочка  уже бесстыдно повисла на подопечных найтмерах. Наташа вроде бы и сделала печальное лицо, но уголки губ все же свидетельствовали - с трудом сдерживается и рада такой разрядке.  Ну и что прикажешь с ними делать? Вот вам и ответ, почему на губу здесь почти и не сажают - какой смысл сажать одного-двух, если весь батальон давно распрощался с крышей и даже Наташу не иначе как Тариса покусала?! Или уже Лея?!

- В догонялки и прочую неуставщину поиграем, когда швы снимешь. - Пообещал Алекс, - Так что отдыхай, пока можно, Кенгуру Летающее.

Последние слова были произнесены с откровенной симпатией к девчонке, которую не так давно продырявило осколком, сбросив с небес на землю и закинуло в чужое подразделение, да еще на непривычную работу, а она находит в себе и силы и настрой дурачиться в полную силу...

- Полковник, если вам делать нечего, подайте мне вон тот ключ, пожалуйста. - Вежливо попросила Наташа, для которой перерыв означал "я буду работать немного меньше" и вопрос, как провести перерыв, не гоняясь за Иствинд по ангару, как-то решился. Но если та думала, что Крестовский о ней забыл или из вида выпустил, то зря. Как только время вышло, он нашел Лею:

- А вот теперь - идем.

+1

11

Где-то по углам хохот стоял уже нескрываемый, но Лея, скрывшись с командирских глаз, только важно поклонилась, как артист после бенефиса, и, отбросив чёлку с глаз, усмехнулась:
– Учитесь, пока я жива. – ума у неё, опять же, хватило не проорать это на весь ангар, привлекая внимание командира, который и без того бормотал в пространство сомнительные обещания. Нет, не прибить и загнать на губу эту иродову девку, но немногим лучше. Поиграть, значит, решил…
Лея и просить не стала – сами похлопали по приспособленной под сиденье старой запчасти внушительных размеров.
– Садись, актриса, – добродушно хохотнул кто-то, – Ложка найдётся.
– А хоть бы и актриса, – ехидно фыркнула Лея, усевшись на «насест», – Главное, от него отделалась, хоть и на время. Сбежать, что ли, до конца перерыва…
Мысль была настолько соблазнительной, что Лея никак не могла отделаться от неё, и задумалась так крепко, что в итоге капнула себе горячим жиром на руку и взвизгнула, как маленькая. Может, и правда смыться, пока перерыв не кончился? У неё режим, пойдёт к врачу, состроит жалобные глаза, мол, болит! Кто ж докажет обратное? Да и шов действительно, скотина, побаливает, даже под тугой повязкой, наложенной специально, чтобы такие вот летуньи, которым хоть кол на голове теши, своими манёврами не сделали себе харакири. Случайно.
Не то чтоб ей командир совсем опротивел, наоборот, расшевелившись, он стал похож на нормального человека, и всё-таки – лень и жажда увильнуть от лишних обязанностей решали всё, особенно если ты и к основным обязанностям особой симпатии не питаешь. Будь бы у них хоть один самолёт, Лея бы с него пылинки сдувала, даже в небо бы рваться не стала, а тут хоть сколько твердите о схожести основных узлов и самолётных орудиях, всё равно душа не лежит, и хоть удавитесь.
Уже успели разойтись любители тушёнки, а Лея осталась, сунув вместо пальца в рот ложку, да так и замерев в полной задумчивости. Перерыв вроде кончился, надо бежать, пока не нашли, но…

…Но голос патлатого раздался прямо над ухом, и Лея чуть не засунула здоровенную столовую ложку в рот целиком, вплоть до рукоятки. Закономерно подавившись, она ещё долго не могла прокашляться, но, вопреки всему, ложку изо рта не выпустила, только покосилась на виновника с немым укором: ходят тут всякие, думать мешают.
– Да ладно, командир – точнее, подразумевала она именно это, умоляюще покосившись на Крестовского. Вот только перед тем, как пытаться воздействовать на мужчин бесстыжими глазёнками и нежным голосом, ложки изо рта надо доставать. Ибо весь посыл превратился в нечто нечленораздельное и вряд ли воздействующее так, как надо.
К чести Иствинд – вот тут она поражение всё-таки признала и упорствовать не стала. Лея всё-таки выплюнула злополучную ложку, поднялась с насиженного места и встала так, что зрелища унылей в этом мире не было.
– Идёмте, что ли…

0

12

Техники доброжелательно поухмылялись и посоветовали не париться, а кто-то  не очень понятно добавил, что так оно, пожалуй, и к лучшему. Видимо, тоже заметили перемены в настрое командира полка и лучше Леи понимали, что это значит и чего стоит.

Наташа присоединилась к ним позже (соответственно и не услышав лишнего) и говорить ничего не стала да к тому же еще и была порядком занята своей порцией тушенки, которую ела аккуратно, хоть и быстро, немного оправдывая  прозвище, данное Леей. Если бы ее спросили о происходящем, она бы сказала что не хочет портить то, что получилось, ни помощью, ни противодействием.

Крестовский, будучи немного привлечен к помощи техникам, тоже отвлекся. Чем выше его пихало вверх по вертикали командования, тем больше он ценил такие вот моменты простого труда, когда ты думаешь не о куче людей под твоим попечением, а о том, как половчее закрутить именно эту гайку. А главное - ты четко видишь результат своих усилий и это успокаивает. Жаль только, что обратного пути тут нет и у тебя уже полковничье мышление, а сюда приходишь отдыхать. Главное чтобы в генералы не запихнули прежде времени, а то совсем худо станет. Это была командирская усталость, в большей степени моральная, и существующая независимо от личных неприятностей в строго определенном должностью и совестью объеме. И как ни странно, лечилась она именно работой, просто иного рода.

Так что, отстав на время от  Леи, Алекс не утратил пришедшего в норму состояния, скорее закрепил. Да-да, некоторые там в позе лотоса медитируют или шум дождя слушают, а мы вот тут посреди казахстанских степей починяем примус, то есть найтмер и плюнем в рожу тому, кто скажет что наш метод хуже. Все мысли о том, что подчиненным должно быть видно, что командир с ними, уезжают подальше, заменяясь простым желанием с ними рядом быть и заниматься вовсе не положенными по званию делами. Правда, после них предстояло именно что положенное по самому главному званию - пилота.

Только вот цель отличная, спору нет, но на пути к ней была Лея Иствинд с ее талантом оживить даже самое обычное действие, превратив его в нечто весьма безумное. Не подвела - похоже, решила ничего врагу не оставлять, включая ложку, но ложкоглотательницы из Иствинд не вышло... Крестовский с трудом удержался от смеха, и уж точно не в силах был более проявлять какой-то негатив. Потому что это безумное сочетание довольно мило-жалобного взгляда и попыток то ли проглотить, то ли перегрызть ложку - это видеть надо, а словами не передашь.

- Отставить есть ложки, у нас не настолько плохо кормят. Или подай заявление на дополнительное довольствие, я могу и подписать... - Это он точно шутил и не  то чтобы неудачно, - Не дрейфь, боец, прорвемся.

Путь, как выяснилось, лежал в оружейную, точнее в соседнюю часть ангара, где аккуратно было поставлено в стойки оружие побывавших в бою машин. Тут тоже были техники, но совсем мало, и они достаточно быстро отошли в сторону, а вот пилоты, переодевшихся в техническое - заметно по отсутствию на комбинезоне соответствующего значка  и по не очень типичному для этого подразделения виду - попадались и занимались как раз уходом за оружием. Лея тут уже бывала, вероятно, но скорее в отделе именно ремонта и прочего, тут же хранилось оружие, которое  брали в бой.

Алекс остановился перед, видимо, своей стойкой - там сейчас были две винтовки и два цепных меча.

- Если речь не о ремонте, то пилот сам ухаживает за своим оружием. Помощь техника нужна с системами управления. - Пояснил он, - Даже у наших бензопил есть переключатели оборотов и направления, замкнутые на контакт в лапе найтмера. Не те у него пальцы, чтобы нежно на кнопки давить.

У местных обитателей легко раздобыли тестер для контактов и инструменты, и Алекс, скинув куртку, взялся сначала за орудие, которое пилоты называли винтовкой из-за внешнего и функционального сходства. Обычная история - чистка и проверка, разница с самолетом разве что в том что орудие не спрятано где-то внутри и не надо его оттуда выдирать. Между тем если пушка страдала в лучшем случае от копоти в стволе, то с мечами была другая история - полотно цепей  было порядком изношено, часть звеньев изломана, в других застряли металлические части вражеских машин, а темные пятна явно были не только от смазки. Ничего уже общего с самолетом - те в ближнем бою не дерутся и кровь на них остается если только пилота, но не его врагов.

Видно было, что Алекс эту работу делать умеет и не то что любит, но привык к ней, просто потому что так надо.

- Проверь пока контакты, хорошо? Вот думаю иногда - а не бросить ли все эти побоища и не податься ли в техники? А потом думаю. какую глупость ляпнул. - Усмехнулся полковник.

Отредактировано Alex Cross (2016-01-08 02:46:48)

+1

13

Вряд ли она одобряла этакую активность и пламенное стремление Крестовского быть здесь своим – в смысле, может, это у них так принято, а у неё «дома» Лиса в ангары не суётся. У неё зона ответственности другая, и представить невозможно, чтобы она лезла в чужую работу. Эти могли думать, что хотели, но Лея всё равно считала всё это глубоко неправильным.
Выплюнув ложку Лея подозрительно покосилась на слова о довольствии, стараясь не выдать свою заинтересованность, но смолчала – ну нет уж, за едой здесь есть к кому ходить, его шуточки попроще будут, да и сам он не полковник. И шла молча, да с таким видом, будто её против шерсти гладили, да ещё и волокли на убой. Оружейная – тоже место из знакомых, тоже своё. Только она там за последние дни бывала пару раз, и то, только по огнестрельной части. То, что стояло рядом с винтовкой, она видела впервые.
Пожалуй, больше из вредности, чем из действительного интереса Лея уставилась на конструкцию, похожую на цепную пилу, только увеличенную в несколько раз, вместо того, чтобы бегать с полковником за тестером и прочим. Смотрела поначалу с нескрываемой скукой, совершенно не проявляя заинтересованности и не особо связывая этот агрегат с чем-то, чем можно убивать, ибо принципы боёв на огромных шагающих машинах всё ещё – неудивительно – были ей непонятны. Только вглядевшись в тёмные пятна, в которых, несмотря на то, что ЭТО явно окатили водой, угадывалась всё та же жидкость, которая вывела её из равновесия в кабине найтмера, Лея болезненно осознала, для чего на самом деле предназначалась эта огромная цепная пила. В сердце неприятно ёкнуло – зачем убивать именно так?
Даже будучи военным пилотом, даже видя смерть своих товарищей и абстрагировавшись от неё самым доступным ей способом – бесшабашной удалью и принципом не принимать ничего всерьёз – Лея до сих пор оставалась человеком, которого можно было задеть. Пусть она и видела залитую кровью кабину, это задевало её мало. Зрелище в кабине могло быть последствием перестрелки, оно укладывалось в реалии войны, в которых существовала Иствинд. В прежних военных боях бывало так же, неудачный манёвр, подставлено врагу беззащитное брюхо крылатой машины, и истребитель с пилотом не разлетается даже, разбрызгивается ничтожно малыми кусками. Некому катапультироваться. Некого хоронить. Такова война. Так случается. Сейчас этот принцип был ещё более актуален – ракеты, орудия... Рецепт прежний на все времена. Не слишком и жестоко, выжить можно.
Но когда вот так…
Иствинд горько усмехнулась и отвернулась, избегая смотреть на это сооружение. Её снова подташнивало, а с лица исчезли почти все краски, но она продолжала кривить губы в усмешке.
«Кто погиб?» – «Яшка» – «Да знаю я, что Яшка нового ведомого обкатывает. Кто погиб?» – отзвучало в голове как вестник самых плохих мыслей.
И сколько их потом было, знакомых и незнакомых? Много. Всех и не упомнишь. Но всегда Лее казалось, их война хоть немного честная, ведь они в небе схлёстывались, тут тактическая ядерная боеголовка – легенда, а не перспектива. У них всегда побеждал тот, кто умелее и везучее, и со смертью мириться было проще.
– Хорошо. – собственный голос показался ей чужим, а руки – деревянными. Проверяя контакты, Лея упрямо избегала касаться ЭТОГО и задевала его только тогда, когда без этого было не обойтись – перед глазами у неё до сих пор стояли мёртвые. Свои, конечно. Знакомые. Господи, насколько же у них всё честнее…
А ведь она не хотела никого убивать в бою, если не было на то веских причин. Ту британку, требовавшую назваться – смешную гордячку, которой едва хватило духу признать своё поражение – не ударила ракетами, хотя всё время боя удерживалась в самой удобной для того позиции. Отпустила, вернулась на курс.
Она до сих пор пыталась сохранить свои принципы, хоть и никогда не была белым лебедем. Сбивать других ей доводилось, сбивать жестоко и холодно. Довелось однажды ударить по наземной цели — за подбитого и зарезанного Сёмку.
Это всё ещё была честная война, война на равных.
– А я хочу обратно. – вдруг непривычно спокойно и чуточку зло отозвалась Лея, пока руки делали привычную работу. – Не хочу быть здесь. Иногда не хочу везти приказы. Иногда я вообще боюсь до дрожи в коленках лететь. Но мне не стыдноНо у меня такая служба, и да, контакты в норме, товарищ полковник.

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-08 03:48:50)

+1

14

Пока Лея смотрела и осознавала, Крестовский проверял орудие, но все же краем глаза поглядывал на Иствинд. Его мотив, из-за которого он привел ее сюда, к простым не относился. Идея, на деле, просто пришла в голову, когда он ее увидел - легкая работа, вполне для выздоравливающей, а заодно не придется просить других техников, на которых как раз после перерыва навалится та работа, которая для Леи под запретом. Но было и что-то иное. Ведь Алекс хорошо понимал, насколько велика разница между боями найтмеров и самолетов и догадывался, что пилота знание, что  человекоподобные машины на земле дерутся примерно как средневековые рыцари, да даже еще хуже, не обрадует. Пилот редко видит смерть врага, редко слышит крики тех, кого убивает. Фельдъегери? А черт их знает. Вроде задачи у них другие, но летают не в мирном небе, да и их секретность намекает, что говорили ему самую малость. И самое главное  тут - Лея рано или поздно в любом случае с этим столкнулась бы. Вероятно, ему хотелось чтобы скорее раньше, чем позже. В батальоне много хороших людей, но лучше отдавать себе отчет, как им приходится воевать, чем обнаружить это внезапно позднее.  А ему самому неплохо бы и помнить, как это смотрится со стороны, а не когда ты ко всему привык уже и очистка меча от крови становится привычной работой.

А ведь и правда. Он как будто выключал сознание, когда чистил рабочую часть клинка, если можно так назвать пилу-переростка. Методичные, скупые движения, служащие одной цели  - покончить с застрявшими в зубьях металлическими частями и кровью как можно быстрее, снять негодные части полотна, прочистить механизм. И не думать лишнего, только вот сейчас это было трудно - он пробовал стать на позицию Леи и по ее лицу и стремлению лишний раз не касаться меча, понимал, что она вовсе не рада такому откровению из боевой тактики батальона. Неважно, что противник вполне способен ответить им тем же, а  британские копья тоже далеко не гуманное оружие, ломающее кости и тела так, что остается немногое. Важно то, что так поступают те, с кем она обречена провести достаточно долгое время. Ее слова только доказали что она задета этим... Но он не стал оправдываться, просто ответил тем же, честность за честность.

- Я не хотел делать многого из того, что пришлось. - Не самое конкретное, спокойное, но чем-то и пугающее признание. Особенно в свете того что Лея о них знает или еще узнает потом. Алекс поступил единственным возможным способом - не занимался самобичеванием и не оправдывал сделанное, а просто признал факт, в то же время более резко чем до этого пройдясь по звеньям пилы щеткой.

- А быть командиром - и хотел, и нет. Это тяжело, но возможность решать что-то того стоит. - Тоже признание, без жалости к себе, скорее с иронией, как про некое горькое лекарство, когда ощущения мерзкие, но итог их оправдывает. Защитить своих людей, добиться для них чего-то, влиять на ход битвы в большей степени. А если расти дальше, добавится и политика. Не хотелось бы связываться, а придется, чтобы больше не допускать того, что случилось.  Так что в Крестовском сейчас была и определенная решительность - знал, чего стоит его выбор, но не пытался от него отмазываться.

- Я иногда боюсь быть раненым, как ты. Оказаться не у дел или среди чужих и неизвестно к чему вернуться. А ведь понимаю, что эти ребята и без меня справятся. Просто хочу быть с ними. - Он пожал плечами на такое вот противоречие его жизни. Да, тут опасно, тут приходится жестоко драться, но все равно это его полк.

Отредактировано Alex Cross (2016-01-09 00:59:48)

0

15

Всё тело, казалось, онемело, и только руки, продолжавшие дело, напоминали о том, что Лея ещё сохраняет связь с этим миром. Стоило ей закончить, и Иствинд отшатнулась, стараясь отойти от механизма подальше. Сразу захотелось вымыться в горячей воде, чтобы смыть даже память о том, что ей пришлось касаться этой дряни. Брезгливое, гаденькое чувство, ползущее по спине вниз.
Ну не строила она особых иллюзий на тему войны, просто привыкла играть по-честному, жить с теми, кто играет так же, иногда умирать, а иногда – камнем вниз. Жить в чужой стае она попросту не могла.
Она глянула на командира и натолкнулась на внимательный, изучающий взгляд. Ответила кривой улыбкой и задранным вверх подбородком. Как могла, напомнила, что такие не сдаются. Презирают, брезгуют, но не ломаются при виде жестокости.
Война у неё своя. Лишь бы её в это не втягивали.
– А чего вы такой серьёзный? – обычный для неё вопрос прозвучал совершенно издевательски, но, вот честно, она почти не издевалась сейчас. Борясь с тошнотой, Лея мазнула по рту и носу рукавом комбинезона, жадно вдохнула воздух и продолжила, – Да ладно. На войну же шли. То есть, я вас не оправдываю, и объективно, командир, обладатель такой штуки – тот ещё козёл.
Не выругалась, не попыталась нецензурной лексикой прояснить своё отношение, наоборот, по-детски прямо провела границу – кто козёл, а кто почтовый голубь. Друг друга они, хоть на мыло изойди, не поймут – разные животные и всё тут. По-своему полезные, но разные, в том-то и дело.
– Но мне-то откуда знать, кого я судить могу, а кого нет? Мы-то тоже на войне. Да и ножом вон тоже можно неплохо обработать – Лея потёрла шрам на подбородке, сглотнула и замолчала надолго, смотря в сторону. Молчание позволило услышать и чужое замечание, и на него Лея отреагировала моментально, с злым прищуром.
Не хотел?
– Последние это слова для командира, – Лея огляделась, нашла тряпку и стала раздражённо тереть собственные пальцы, отложив тестер в сторону. – Если хотите знать, моя вот никогда не жалуется. А у неё муж тут, в небе остался навсегда, и дочка маленькая уже лет пять на попечении бабушек. У вас, может, дети в тылу есть, если вы жалеете? – она покосилась в сторону раскисшего начальства. – Да под вами столько человек ходит, что ныть – последнее дело.
Как по её мнению, ныть и жалеть на руководящей должности нельзя.
Нужно – подойти к дрожащей от непрекращающихся рыданий щуплой курсантке, закурить и сказать пару нужных слов, чтобы раз и навсегда отбить у неё охоту страдать по тем, кто умер и умрёт.
Нужно – ни о чём не жалеть, только иногда, смотря в небо, глубоко задуматься о чём-то и усмехнуться в конце.
Нужно – оставив мужа в пыльной летней степи навек, продолжать быть командиром до самого конца.
И уж точно никогда не нужно напоминать человеку склада характера Иствинд о том, в каком он, собственно, дерьме.
– Ну хоть за честное мнение о моём положении спасибо, командир. – Лея, продолжая усмехаться, поправила чёлку так, что за лохматыми прядями спрятались глаза. – Может, ну всё нахер? Вызвоним наших, скажем, пусть заберут меня отсюда. В тыл или в могилу, если кто на пути у вертушки засядет. Опротивело мне сидеть на земле, с вашими порядками и вашими… терзаниями.

+1

16

Он почувствовал ее отношение - может не самое лучшее, оно и понятно, зато честное. И все же с оговоркой, что это война. И ведь это как раз и была истина. Сражаясь, приходится делать много того, чего не стоило бы, но и иного пути во многом нет. Где проходит граница допустимого - никто не знает, в лучшем случае смогут сказать что что-то переходит черту. Необходимость убивать и желание делать это не совсем уж отвратно. Лее не нравится меч, делающий из человека фарш. Он привык к такому мечу, но против того что сотворил Макаров.  И не исключено  что Макарову даже при его методах может не нравится что-то вроде бы менее страшное. Иствинд хотя бы не уверена в своем праве судить. Война. Старая как мир сука.  Поэтому Алекс только кивнул  - все понятно. А вот потом вышло уже не так мирно.

Если Лея хотела, чтобы Алекс перестал "ныть", она своего добилась. Крестовский не в первый раз себя ловил на этом и дико злился. Именно потому что желание  поддаться слабости в нем было. Скрытое, придавленное долгом и прочим, проявлявшаяся зачастую в посторонних темах нытья, но было. И как назло, с Иствинд в нем вылезало наружу и хорошее (то умение шутить и улыбаться), и плохое. В итоге получалось довольно забавно для стороннего наблюдателя, но не очень - для самого Алекса. Вот и сейчас он скорее огрызнулся, хоть и без лишней агрессии:

- Стань сама командиром большим сначала, тогда и поговорим... Кенгуру, - Выдал Крестовский, - Детей нету и не предвидится.

Но с злостью становилось немного легче. Как под холодным душем. Правда, заодно и свои ошибки мигом становились видны. Лее он точно сказал лишнего - неудивительно было, что для нее это не ответная откровенность, а  указание на ее беду. Совсем ты сдал, Крестовский. Еще и залетная летунья тебе пенять будет, причем еще и за дело. Вот и вышло, что у Алекса вид  был довольно сердитый. Его порядком уже достало это противоречие между желанием слабость проявить и нежеланием это делать.

- Ну нет уж. Ты у меня к своим вернешься только уже здоровой, в полном порядке и без единой вероятности списания. - Отрезал он  уже вполне решительно, с куда большим удовольствием, чем жаловался, - Не говоря уже о том, что на пути вертушки тогда ничего лишнего не будет. Хочешь, даже сама поведешь. Все ясно, летунья?

Отредактировано Alex Cross (2016-01-09 08:02:11)

0

17

А ведь всё честно сказала – до жути захотелось ей домой. Ну ладно, пусть не в пятую, пусть в тыл, пусть в квартиру Рэи, неуютную, но всё-таки свою. Впервые в жизни у Леи от лицезрения реалий войны отдушины в виде самолётов не было – и моделька тут мало помогала, хотя, дай бы ей уйти отсюда, так сразу бы прижала её в кулаке к губам и зашептала свои просьбы поскорее выздороветь. Аналог креста для влюблённой в небо. А сейчас разозлили так, что и это бы не помогло.
Стоило ей разозлиться, как начинал чесаться шрам на лбу – реакция, в общем-то, чисто психологическая. Ей как-то объяснили, умными терминами, что это какой-то особый задвиг организма, а потом коротко: мазь от чесотки можешь не просить, тебе с этим жить. Но сейчас, несмотря на желание поскрести пальцами лоб, Иствинд просто скривилась так, будто бы её заставляли есть помидор.
– Ага. Стань хорошим командиром вместо вас. – парировала она, положив тряпку на место, и уперлась кулаками в собственные бока, – Прямо как мой брат в детстве, на любой аргумент – «сама дура!». Только ему тогда семь лет было, хоть простить можно! Ну и ладно, я-то дура, но вы всё равно дурак.
Лея упрямо закусила губу, заставила себя встать прямо, по уставу, только глазами недобро сверкала из-под чёлки, которую убрать не успела. Вот всё. Когда Иствинд сама по себе вытягивается по струнке, жди беды.
– Я в своей воле писать просьбы о переводе в тыл с приложением больничной карты и краткого диагноза от вашего врача? – осведомилась Иствинд подчёркнуто официальным тоном, – Нет, не вам, командир. У меня своё начальство. У вас оно тоже есть. Ах да, права управлять вертолётом у меня нет, я специализируюсь на истребителях.
Совсем чуть-чуть выговорилась – стало легче. Пик злобы благополучно миновал, злилась она моментально, чтобы хватило времени кого-то сбить на запале ярости, а потом – вернуться к относительно трезвому рассудку.
– И да, командир. – Лея с трудом шевельнула пальцами, когда «окаменение» прошло. – Сам дурак.

+1

18

Кажется, один литературный персонаж когда-то выдал фразу вроде "Я всегда с женщинами чувствую себя дураком, но с вами просто дальше ехать некуда". В этот момент Алекс вполне его понимал. Когда у самого проблемы, трудно еще и  быть внимательным к чужим, что-то да упустишь в одном из направлений, а то и в обоих.  Трудно гоняться за двумя зайцами, но куда хуже, если вместо зайца - кенгуру.  Но ума хватило понять, что он в этом разговоре свернул куда-то не туда, и сердится он скорее на себя, чем на девушку. Другое дело что имел он этот психоанализ, а ответить что-то надо уже сейчас, а то кто знает, что еще эта шальная девчонка выдаст после мнения что командир дурак. Полковник поймал себя на мысли, что она его немного пугает своим умением нестандартно реагировать, причем делать это постоянно.

Отшутиться на слова про детей и дураков он бы мог, но не стал, понимая что Лея не в том настроении, чтобы шутить и явно имеет что сказать ему еще. Это-то качество командира у него имелось, хоть и не всегда верно срабатывало - понимать, когда лучше промолчать и когда человек еще явно не закончил. И на ее словах про заявление нахмурился. Мало хорошего, если кто-то решает поставить ситуацию на край и главное, спокойно может это сделать. Только вот хреново выйдет и получится что зря они с Лисовецкой старались. Впрочем. это мелочи, а что девушка из упрямства и правда может попортить себе жизнь, это похуже будет.

- Можешь. Только истребитель я тебе так быстро не организую, придется поискать. - При этом физиономия у Крестовского была довольно серьезная, он не то чтобы шутил.  Пусть это и было слегка безумно, но мысль все же дать этому чуду природы самолет, чтобы успокоилась и заодно принесла пользу полку... Что-то в этом было. Правда, вряд ли  это будет истребитель. И явно не раньше чем швы заживут. А на старые как мир слова про дурака Алекс  ответил улыбкой:

- Америку открыла. Сам знаю, - Он пожал плечами, показывая что с этим фактом ничего не поделаешь, но и вешаться он не побежит, - Только вот заносит не туда часто. Спасибо, Лея Иствинд.

0

19

Не сказать, чтоб она взяла и просто так перестала злиться, просто злость её перестала нести убийственный оттенок, тот самый, который не раз стоил ей пары опрометчивых в целом, но успешных поступков в боях из разряда «не пытайтесь это повторить никогда». То есть, Лея уже осознавала, что крысится она на старшего по званию, и что залёт это будет настолько глубокий, что до конца своего «отпуска» будет она драить найтмеры щёткой, одетая в платье, да ещё и повторяющая на манер горничной «вам приятно, сэр Найтмер?». Ну, без извращений, но явно надолго и максимально неприятно.

И, что поделать, осознавая, что язык её – враг её, Лея всё равно не собиралась сбавлять обороты. Только теперь походила на сердитого гуся, разве что нахохлиться полноценно не могла, лохматость от эмоций, к сожалению, не зависит. А вот ущипнуть – могла, пусть и не в прямом смысле.

– Спасибо за разрешение, товарищ полковник, – Лея отвесила шутливый полупоклон, ухмыльнулась и уже представила, что она может сделать – в глазах у неё заплясали бесенята. Дура, значит... Бесспорно, так! Но это они ещё поглядят, кто кого на этом поле переиграет, – А еропланов нам ваших не надо, за нами лично прилетят.

Ехидство было настолько ощутимым, что Лея восхитилась собственной смелостью. Ну и дуростью. Но смелостью!

– Рано благодарите, командир, – многообещающе сообщила Лея, выпрямившись. – А теперь у меня по режиму отдых и конец рабочей смены. Всех благ, командир.

План, пришедший ей в голову, был замечательным, восхитительным и чудесным.

Просто для него требовалась ручка.

Эпизод завершён

+1


Вы здесь » Code Geass » События игры » Turn V. Strife » 27.11.17. Сталь, плоть, душа - все может болеть