Степь да степь кругом. Свихнуться в этой степи можно, там и внизу-то различить, где ты сейчас находишься, трудно, а сверху так вообще. Никаких ориентиров, за которые глаз на земле зацепиться может, одно лоскутное грязно-белое покрывало под крылом. Чёрт бы её побрал уже, эту степь.
Лея ещё перед вылетом посчитала на пальцах и обрадовалась – оставалось около двух вылетов, исключая этот. То, что МиГ-29 уже устал, знала не только она, только летать приходилось ей, а не остальным, и, хоть люби ты эту машину, хоть ненавидь, хочется уже сдать её на списание, пока не отправилась к праотцам. А радоваться, как оказалась, она начала рано. Сначала, за какие-то полчаса до вылета, ответчик «свой-чужой» отказал, потом, костеря последними словами техников РЛО, маршрут срочно скорректировали и, снабдив добрым напутствием «там и своих-то нет, лети уже», отправили в путь. Нарушение правил, конечно, но, в общем-то, все уже понимали: лучше его списать поскорее, пока не перебросили в самое пекло.
Позади осталась середина маршрута. Теперь – осторожно сделать крюк и обогнуть ближайшие позиции «своих» по широкой дуге. «Свои»-то они, когда самолёт отозваться может на их запросы, а сейчас сначала подолбят запросами, а потом чем-нибудь опаснее подолбят. Кого именно она сейчас так «обходила», Лея не знала. Они не знают, и она тоже. Она и адресатов-то своих посылок не всегда в глаза видит, а сейчас вообще пошли они все дальним курсом.
Иствинд бросила взгляд на приборы и закусила губу – слетела всё-таки с курса, слишком широкую дугу взяла. Вот вылетит за пограничную полосу, будет ей подарок уже от чужих. Дерьмово это, на положении летучей мыши быть между зверьми и птицами. И поговорить во время операций нельзя, а то хотела бы она сказать своим, чтоб шли туда, где солнышко не светит. Столько мороки с этими «налётами».
Зла на них она, в общем-то, не держала, даже себя ругала: что ж спохватилась по табелям только когда списание перед носом замаячило? Надо было налетать месяцем раньше, сидела бы сейчас на Су-35, а не рвалась между двумя самолётами. Но в небе тянуло Лею на скандалы с землёй, если всё не шло гладко.
Больше, чем степью внизу и показаниями приборов она интересовалась только звуком двигателей. Было уже, слышала что-то надтреснутое, хриплое, но тогда не нашли изъяна – лучше сейчас не проворонить. Хоть и полагаешься в таких вылетах больше на удачу.
– Давай родной, немного осталось, – собственный голос, привычно ласковый – она всегда так обращалась к своим крыльям – потонул в шуме, – Степь да степь кругом, путь далёк лежит…
Ой, зря она эту песню вообще помянула.
Вообще-то, суеверной Лея никогда не была. Ну, в смысле, от чёрных кошек никогда не шарахалась, соль просыпала много и часто, а техника с пустыми вёдрами встречала по паре раз на дню. Не удивилась бы, если бы, когда она из-за «дуги» чуть на приграничную полосу не вылетела, кто-нибудь пальнул, даже просто потому, что видит око, да зуб неймёт. Ошибки и случайности от примет не зависят. Но когда в тебя ракетой бьют, а ты уже на курсе, где не должно никого быть, и курс над «нашей» землёй – вот это уже повод задуматься. Правда, не над тем, что ты сдуру песню про смерть в степи напевать начала, а над тем, как от ракеты уйти.
А уж потом – Лея знала – матом она всех обложит, как только закончит с этим. И придурошных вояк, которые опять позиции сменили без согласования, и своих же. Надо было отказаться от вылета, надо было, да только хорошие мысли приходят, когда тебе в хвост уже ракета светит. Своя! От своих же! Значит, пытались вызвать, а ответчик сломан, всё по закону подлости. И не придерёшься, по правилам сработали, но как это всё не вовремя вышло.
– Что ж вы, суки, делаете-то… – пробормотала Лея, уходя в противоракетный манёвр, и тут же сердце сжалось – двигатели ревели по-другому, один надсадно закашлялся, хрустнул. Она успела уловить ещё два хлопка, подумать, что нужно успеть вырубить двигатели, пока их не разорвало, а потом МиГ тряхнуло, земля и воздух быстро поменялись местами, потом ещё раз. Вовремя остановить двигатель не успела. Не вышел манёвр, совсем не вышел.
Помпаж. Двигатель при нём разлетается быстрее, чем ты своих родственников до третьего колена вспомнишь. Сорвался всё-таки её старик, не выдержал. А хруст – это лопатки рабочего колеса оторвались. Она знает, видела однажды в записи, а теперь и на себе проверить выдалась возможность.
«Что ж ты, деточка, отлетаться-то так не вовремя решил», пришло ей в голову, прежде чем ракета рванула где-то рядом – чуть впереди и сбоку. Осколки свистнули рядом, что-то ударило в живот – на животе Лея ещё на земле закрепила папку с документами, чтоб не мешалась при случае. И сразу же стало мокро где-то под папкой. Значит, пробило всё-таки, только не больно ещё.
Не больно – это сначала. Отойдёт адреналин от того, что её тут всё-таки сбили, наплачется ещё, слишком быстро намокает комбинезон – не к добру. А сейчас, пока возможность есть, лучше не плакать, а катапультироваться, пока не отпустило. Только вот своим сказать, если приземлится живой, может, подберут?
– Ноль-один-два-семь-один «Луна» – «Грифу». Сбили, падаю. Снесёт к пограничной. Повторяю, ноль-один-два-семь-один «Луна» – «Грифу». Падаю!
Отлеталась, бл*дь.
Это в эфир она уже говорить не стала.

Больно стало, когда земля толкнула её в ноги, а ветер – наклонил назад, помогая погасить скорость. Устоять Иствинд и не пыталась, лучше сломанные ноги, чем раскиданные кишки. С болью пришёл и страх за себя, небо мелькнуло перед глазами и, похоже, опрокинулось на неё. Или она – на землю спиной, честное слово, в таком состоянии не удивишься даже падению неба на голову. Боль отдалась так, что в глазах почернело, а живот охватило огнём, будто в него загнали большую раскалённую занозу. Обморок бы ей тут хорошо поспособствовал быстро умереть, но собственная воля не давала. На ней и держалась.
«Рано. Рано, рано, рано! Приземлилась – терпи!»
Когда в глазах прояснилось – срезала стропы, чтоб не уволокло, дрожащей рукой сдёрнула с себя шлем, жадно ловя губами воздух, и снова закрыла глаза, обмякнув в кресле, вместе с которым катапультировалась. Захотелось скрючиться и заплакать, но Иствинд одёрнула себя: нельзя. Так и осталась лежать на спине со стропорезом в руках, пока не хватило выдержки глянуть на живот и тоненько завыть на одной ноте. Тут уж не до того, чтоб слёзы сдерживать, от такой картины и сопли текут, настолько ситуация безвыходная: из живота, мерно поднимаясь и опускаясь в такт дыханию, торчал зазубренный осколок. И комбинезон уже промок, аж зубы свело от досады. По всему выходило, что не хватит ей времени.
Как там? «В той степи глухой…?»
– В той степи глухой разлетался МиГ, – простонала Лея, чтобы отвлечь себя, отводя глаза от осколка, который прошил папку с документами и вошёл ей в брюхо. Никаких сил смотреть на собственную рану не было. – На кусочки разлетался, сволочь…
МиГ действительно разлетелся. Грохнул где-то к западу от неё, переворачиваться туда лицом не было сил, да и что она там, кроме костра, увидит. Жалко… Сука, как же жалко, что не дотянули они вдвоём до списания. Теперь хорошо, если только одного спишут. А могут и её. Не в тыл, а в землю. И ориентиров-то для своих спасателей ровно один – дым от остатков самолёта. И холмик какой-то, разглядеть не получается – слёзы мешают. Ну холмик. Мало ли таких в степи холмиков.
Не найдут ведь, наверно.
Мысли, тем временем, путались, сбивались, думать о чём-то одном было невозможно, и, где-то внутри, толкалось напоминание о долге. По инструкции она сейчас должна была выдрать из себя осколок и документы сжечь. Или с собой их сжигать, «земле», в общем-то, без разницы. Только вот на такое самоубийственное мероприятие Лея не могла пойти. Врать не было смысла, страшно ей было. От одной мысли, что что-то подобное делать надо – слёзы из глаз, сопли из носа. Жить хочется, даже если знаешь, что шансы до списания дожить у тебя стремятся к нулю.
– В той степи глухой, – снова прошептала побелевшими губами Иствинд и закрыла глаза, – Отлетался МиГ.
Чёрт с ними, с документами. Что не изорвал осколок, сейчас она кровью замажет, а вот умирать ей пока не хочется. Вообще не хочется! С того света Лиса ей награду не припишет, ну а на этом не убьёт, выбор, вроде бы, ясен.
– Пошла ты, Лисовецкая, со своими инструкциями, – беззвучно выговорила Лея, жмурясь, пока тело снова забило мелкой дрожью, – Я тут выжить попытаюсь.
Пришлось сосредоточиться, вынуть из памяти всё, что она знала про такие раны. Чуть запрокинуть голову и повернуть её набок, чтобы, если уж потянет выплюнуть обед обратно, так не захлебнуться. Фиксировать осколок – не сейчас, он хорошо держится в папке, а папка надёжно пристёгнута к комбинезону. Хоть немного приподнять голову тоже не вышло, слишком ровная земля вокруг, припорошенная снегом. Больше ничего сделать она не могла.
Нервное желание вцепиться Лисовецкой в шею куда-то уходило, его место занимало безразличие ко всему. К холмикам, к дымящимся остаткам МиГ-а, к осколку внутри. То, что это значит, Лея и так знала, но сопротивляться сил тоже не было.

Отредактировано Leah Eastwind (2015-12-06 04:13:42)

Из нутра вертолёта, приземлившегося на эту дикую землю, вывалились сразу трое – женщина в наспех накинутом на плечи полушубке, парень в комбинезоне, нервно озирающийся по сторонам, и девица невнятного возраста с мутными глазами, устремлёнными куда-то в пространство.

– Свои! Статский советник Лисовецкая! – рявкнула женщина, вскинув правую руку в предупреждающем жесте, – Командира мне!

Девица за её спиной медленно моргнула и уставилась чуть более осмысленным взглядом на найтмер огромных размеров.
– Слышь, чибис, – растягивая гласные, протянула она, ткнув рукой в сторону найтмера, – Такое видел?

– Я не «чибис», твою мать, – отозвался парень и зло плюнул, покосившись на старшую, – Командир, они там быстрее не могут?

– За каким строить такое, если оно не летает? – мутноглазая не обращала на него внимания, изучая найтмер с показным спокойствием. – Чибис, это же такая нерациональная трата материалов.

–Джиня, – прорычал «чибис», – Если ты не заткнёшься, я тебя выпотрошу!

-Только без жертв, - Примиряюще порекомендовал подошедший парень с погонами старшего лейтенанта, - Старший лейтенант Устинов. Вы к полковнику Крестовскому?

– Да, мы к нему, и счёт идёт уже не на минуты, так что волоките его сюда немедленно. Старший лейтенант, кроме шуток, мне некогда, – прорычала старшая, бросив раздражённый взгляд на любителя потрепаться, и вытащила из кармана такого же комбинезона, что красовался на «чибисе» и мутноглазой, свернутую карту, – У вас тут санчасть есть вообще?

–Приведите его уже сюда, у нас товарищ в беде, – тихо посоветовал кто-то рядом. Голос не принадлежал ни мутноглазой, ни «чибису» – ясный и грустный, он раздался буквально над ухом спрашивающего. Светловолосая девушка неслышно выбралась из кабины и подкралась к человеку. В отличии от остальных, её волнение выдавали только дрожащие руки.

– Младший лейтенант Смирнова, – вздохнула печальная девушка, – лейтенант Петровских, – она кивнула на парня, у которого под кожей ходили желваки от сдерживаемого потока ругательств. – Только давайте по форме потом поговорим?

- Есть. - Устинов, надо отдать должное, не очень резко дернулся, а что-то быстро сказал в коммуникатор о том что на площадке нужен командир, а в санчасти - Коваленко. Потом не без интереса посмотрел на девушку, но только мельком, затем спросил:

-Вытащить кого? - Он кивнул на карту, - Транспорт, прикрытие?

Лисовецкая процедила что-то сквозь зубы, отвернувшись, мотнула головой и резко повернулась к парню, мгновенно потемнев лицом:
– А вот об этом я уже не с тобой говорить буду.

– В переводе на нормальный язык, – меланхолично протянула Джиня, – Мы связаны статусом секретности.

На неё покосились все трое с разными стадиями удивления на лицах, но Джиня снова погрузилась в раздумья. Судя по всему, она редко выдавала что-то подобное, поэтому окружающие всегда удивлялись проявлению у неё нормального разума.

- Чтоб этот статус... - Устинов снова приложился к прибору связи, - Рит, будь наготове, ок? И вертушку отожми.

- Уже, - Раздался голос за спиной у Устинова, где обнаружился сам Крестовский в компании с беловолосой девицей, которая это и сказала. Алекс не стал выяснять на дистанции, проще было прийти.

- Полковник Крестовский. Что у вас?

– Статский советник Лисовецкая, – повторила женщина и развернула карту, чтобы указать на отмеченное место. – В этом квадрате есть кто-то из ваших? Хотя бы поблизости?

Смирнова, извинившись шёпотом, так же мягко отвела в сторону первого встречающего.

– Без обид, но пусть она лучше всё объяснит, не получив потом от начальства. – пояснила она, – И так вляпались по полной.

- Пятая фельдъегерская эскадрилья «Гриф», – устало пояснила Лисовецкая, обводя ногтем на карте небольшой участок, – Сбили нашего старлея вот тут, – она ткнула в первую точку, – самолёт упал здесь, – ноготь сместился чуть ниже, – пилота могло отнести в сторону приграничной полосы. Наши вылетели, но мы до вас быстрее добрались, наша база дальше – получается, наш летчик как раз мимо вас пролетал, прежде чем сбили, – вдруг кто-то действует в том районе. Грохнул же по самолёту кто-то, значит, кто-то там был! И, если у вас санчасть нормальная, просим принять пилота тут, если выяснится, что ранили. При таких ситуациях, бывает, не успеваем довезти.

Крестовский посмотрел на карту и довольно быстро  ответил:

-Да, есть один. Рита, свяжись с Садао и готовьтесь на вылет, чтобы сейчас же повисли на крюках. Коваленко передай - готовность нулевая, медиков в вертушку. - Полковник времени терять не стал, - Не беспокойтесь, достанем и лечить есть где.  Район пока тихий, но уже натыкались на их группы. Там разведзвено наше засело, так что её могли уже и найти, заметили точно. А пока идите в дом, нечего мерзнуть.

-Порядок, если что - вас тут вообще не было, - Кивнул Ромка, явно не обидевшийся на такое отношение, и подмигнул, - Все хорошо. Эти вытащат.

– Хорошо, товарищ полковник. – Лисовецкая покосилась на сопровождающих и мотнула головой, – Дуйте греться. Кто вас учил собираться, где куртки?

– Слушаюсь, – хором ответили все трое и пошагали к зданию, только Джиня бросила последний взгляд на гигантский найтмер и снова что-то забормотала под нос. Петровских остановился и сунул ей под нос кулак, прежде чем они скрылись в доме.

–Я покурить отойду, товарищ полковник, – вздохнула Лисовецкая. – Если нашим чаю нальёте, спасибо скажу. Повыскакивали без утеплителя, прямо из ангаров, заморозятся ещё, – она вяло махнула рукой, и в этом жесте уместилась вся её усталость. – Если что, позывной у борта, который на место падения вылетел – «Сурок», он на ваши не отзовётся, если не скажете после номера борта. Бортовой номер – ноль-один-ноль-восемь-пять. И ещё. Кто-то сбил самолёт. Скорее всего, наши, но, если нет, ждите сюрприза в том районе.

В доме команду уже ждала компания, больше похожая на семью, только попробуй разбери, кто кому кто. В наличии имелись — сурового и в то же время домашнего вида женщина, молодой паренек-японец с суицидальным белым шарфом на шее и молоденькая же худощавая коротко стриженая девчушка. Впрочем, у женщины были погоны майора, а у молодых — капитанские. Видно было, что все трое отлично ладят. На столе было организовано локальное чаепитие, в которое без проблем приняли гостей — видимо, информация дошла. Женщина представилась первой:

-Майор Виктория Новикова, командир батальона. Садитесь и грейтесь, ребята уже вылетают.
-Капитан Широ Кисараги, вторая рота.
-Капитан Тася Иванова, первая рота. Чаю хотите?

Показательно — никто из встреченных представителей командного состава толком не дотягивал до тридцати, а порой выглядел на куда как меньше чем положено для звания.

-Новикова согреет, напоит и накормит, - Успокоил Крестовский, пока Рита внимательно слушала нужные данные, - Сюрприз, говорите... Им тогда тоже сюрприз будет. Рит... Цепляйте моего тоже.

Беловолосая не без удивления посмотрела на командира, но кивнула:

-Можем по получении координат вылетать.

-Слетаю с ними убедится что все прошло нормально. - Пояснил Крестовский, - Майор Новикова мой заместитель. Будет координировать наши действия отсюда и вы все узнаете первой. А мы с Ритой пойдем проверим наши железки.

Все трое, оставшись без присмотра командира, повели себя по-разному. Джиня, отряхнув косички от растаявшего снега, проскользнула к окну и прилипла к нему носом, не обращая внимания на окружающих. Смирнова вздохнула, вытащила платок и подала его Петровских, в ответ на нервное движение плечом показав на пятно масла на шее. Петровских платок всё-таки взял и стал тереть им кожу с риском протереть шею насквозь.
– Хотим. – всё-таки ответил он, пока Смирнова снова тихой тенью скрылась за его спиной – движение неуловимое и, вроде бы, невинное, но для всех в комнате разглядеть её теперь не представлялось возможным. – Продрогли там, под всеми ветрами.
«Цепляйте, летим, сюрприз». В чужие разговоры троица не вмешивалась – расселись по свободным поверхностям, правда, Джиня забралась на подоконник и уставилась в потолок. Она не представлялась, а остальные, представившись по форме, всё время игнорировали возможность пояснить, кто эта странная девица с рыбьими очами. Ей же, похоже, было неплохо и без именования.
– Вы за нас не волнуйтесь, – пояснила Смирнова, – Мы всегда на морозе. Работаем там, где другие не сунутся.

– Правильно, – процедил Петровских, – Пусть лучше волнуются за ведущего. 

– Лёш, пожалуйста, прекрати нагнетать. У тебя пунктик на ведущих, мы знаем, но откуда ты взял, что в этот раз точно убили?

Парень только дёрнул плечом и отвернулся.

Новикова кивнула:

- Беду не кликай раньше времени. Знала я одного типа - одни только мы разносили его машину трижды, а он до сих пор живой.

Между тем Тася налила всем чаю и приготовила бутерброды, потому как оставалось только ждать.

Странные китайцы пошли нынче. Ругаются на русском наречии в ответ на английский говор, пистолетом размахивают и вообще ведут себя неадекватно. Как-то не сходилось это с представлниями Садао о солдатах Поднебесной, где действительно годных бойцов - полторы калеки на роту. Да даже если отбросить этот фактор, почему сам старлей куда больше походил на вражью морду, чем она? Ну да, она. Девчонка вполне себе европейской внешности, да еще, судя по всему, подранок. Об этом легко догадаться хотя бы по окровавленному летному комбинезону. Без знаков различия, но уж это-то ничего не значит. Сам щеголяет без даже намека на приятный глазу генералов вид.
-И куда ты меня пошлешь, странный человек?
У него хватило времени на кое-какие сближение и изготовку к бою массивного "Стечкина", но этим все и ограничилось. Дальше лезть попросту глупо, пальнет себе в висок и вся недолга. Поэтому - попыка уболтать. Не самый простой и привычный метод, когда имеешь дело с потенциальным врагом, но опыт общения с выводком подчиненных разной степени шизанутости давал о себе знать.
-Ты ведь не китайский разведчик, это слишком сложно и рискованно для них. Ругаешься на нашем языке, хоть на вражьем чешешь без акцента. Британка или русская, вот в чем вопрос.
Рассуждая подобным образом вслух и на отличном русском, Садао то ли тянул время, выжидая, пока его невольная собеседница ослабеет от кровопотери еще сильнее, то ли действительно не мог определиться.
-В руках не "Беретта", не "Кольт" и даже не "Глок", кресло К-36, которое британцы себе точно не ставят. Пожалуй, ты из наших будешь. Только ответчик за каким-то лядом вырубила, вот и огребла.
Эх, молодежь-молодежь... она так напоминала чокнутых японцев из тренировочного лагеря, что истрепанную душонку старлея наполняли одновременно гордость и горечь. Приятно осознавать, что есть еще в стране такие вот люди, готовые жизнь за нее положить. Но жаль, что мрут они быстрее мух под струей дихлофоса. Тем временем ожило переговорное устройство, его жаждал услышать штаб. Очень вовремя и наверняка это не случайность.
-"Сао" на связи. Нужен вертолет для эвакуации раненого пилота с моей позиции, координаты вышлю отдельно.
Пока там они приготовят медэвак к вылету, пока то, пока сё... хватит времени на то, чтобы послать закодированный сигнал куда надо. Ну а пока - послушать, чего там от него хотят. А, уже ничего и не хотят. Ну тогда конец связи, нечего уши китаёз греть лишний раз. С остальным Вика разберется сама, чай не зря муштровал. И все бы хорошо, но только проблем от этого не шибко убавилось.
-Старший лейтенант Такаи, сто тринадцатый механизированный. Прибери оружие уже, и без того помереть можешь в любой момент.
Эх, молодежь...

Отредактировано Такаи Садао (2015-12-07 19:01:59)

Её ощутимо затошнило – настолько, что пришлось временно оставить попытки всё-таки сжечь документы, и просто не двигаться. Земля плыла под телом так, что мама не горюй, а чужак и вовсе принимал какие-то совсем уж психоделичные формы. Страсть как хотелось закрыть глаза, чтобы не мутило, а нельзя. Упустишь момент, потом уж не застрелишься, вот и приходилось смотреть вперёд, хоть и не особо что-то различая. Но слышать – слышала.
– На *уй я тебя пошлю, китаёза, – с трудом выговорила Лея, попытавшись сплюнуть. Не вышло – теперь и подбородок намок, но даже так было лучше, чем ощущать, как во рту фонтаном бьёт слюна. Правда, вид теперь был как у паралитика, который даже глотать уже не может, – Ещё спроси, что это такое…
То, что с ней говорят по-русски, она поняла не сразу. Поняв – моргнула обоими глазами по очереди, прижала ствол к виску покрепче, чтоб не соскальзывал (не слабели бы руки, она бы точно себе голову продавила), и попыталась осмыслить происходящее. Китаец. Точно ведь китаец. По форме не поймёшь, она их вблизи-то не видела. Даже если не китайская, мог с кого-то спионерить. Говорит на русском, разве что не ругается. Разведчик? Диверсант? Какая-нибудь местная подсадная утка? Если линию фронта так незаметно прогнули, а теперь бродят тут фальшивые русские с лицом покусанных пчёлами чукчей, это, может, она такую диверсию случайно увидела…
– Австралийка вообще, – чужая речь была слишком мягкой, слишком опасной. Вроде как «смотри, я тебе почти верю, а теперь бочком-бочком, давай-ка за мной. Веришь, что не опасен?», – Из страны весёлых кенгуру.
Дыхание снова перехватило, иначе бы она сказала про кенгуру что-нибудь абсолютно неприличное. И не интернациональное. Когда отпустило – поморщилась, снова попыталась сплюнуть и зашевелила побелевшими губами уже с более ощутимым трудом. Никогда не знала, как это порой бывает странно и трудно, когда даже губы уже кажутся чужими.
– Плохо тебя готовили… чукча… К-36ДМ это. А вот эвакуировать не надейся… – веки уже наливались тяжестью. Как будто две гири на глазах висят, мешают смотреть, думать и однозначно намекают: пора уже. – «Татакаи», ага… Имя ещё подобрать не успели? Или документами на границе разживёшься?
Однако, это уже походило на правду. Японцев в фельдъегерях не было, но что-то о них узнавать доводилось. Конечно, Лея даже в трезвом уме не видела различий между азиатами, но кое-что постигла. То, например, что у китайцев что не имя – так Сунь-высунь. Стишок у них был на эту тему. Не очень приличный, но про чай. Так вот, примерная стилистика китайских имён была ясна.
А Такаи – это уже ближе к японцам. Да ей-то что?! У неё своих здесь нет, свои теперь уж точно не долетят. И всё равно, если он действительно из наших…
– А не было никакого ответчика, сын тундры, – хрипло засмеялась Лея, закрыв глаза, – Отказал он.
Ей очень хотелось верить, что это – свои. Где-то ведь тут такой «механизированный» мотался. Три дня назад Сашка из десятого звена матюгался, что там даже сесть негде, как он им что-то отвезёт, пока Лисовецкая не вышла и не сказала, чтобы заткнулся. До того момента орал громко и содержательно, поэтому и запомнила.
Или всё-таки не свои?
Сомнений было немного, но их хватило, рука с Грачом поползла вниз, рискуя потерять устойчивое положение – Лея дёрнулась, пытаясь вернуть руку на место. Нет, нет, да нет же! Нашла время раскисать!
Палец всё-таки надавил на спусковой крючок. Выстрел прогремел так, что уши заложило, в руку больно ударило отдачей, и сразу же стало обидно – да просто так ушла пуля. В землю. Грач теперь упирался стальным рылом в снег, подтаявший ямкой после выстрела. Рука всё-таки успела опуститься до конца, прежде чем Лея совершила этот акт героизма, достойный настоящих октябрят. Иначе бы отстрелила себе что угодно, кроме своих бесполезных мозгов.
Досада накрыла её с головой, и Лея, справедливо решив, что Грач больше поднять не сможет, разжала пальцы.
– Дарю, чукча…

- Борт ноль-один-ноль-восемь-пять, "Сурок", это борт ноль-два-ноль-оди-один-три "Тигр". Входим в район, идем к точке. Следуйте за нами, мы обеспечим  безопасность. - Устинов, внезапно оказавшийся пилотом еще и вертолета, в этот раз управлял медэваком, который у "Красноплечих" был собран из вполне себе боевого Ми-24, так как они полагали, что лучше подстраховаться, чем убиться. За ним следовал транспортник нового типа, везущий оружие массового поражения и деморализации китайцев - Первый Ударный Взвод во главе с Ритой "Потрошительницей" Бяченовой и бонусом в виде самого Крестовского. Впрочем, этой команде по спасению еще надо было долететь живыми и невредимыми и улететь с добычей в виде живого пилота. С присоединением "Сурка" у них будет уже два медэвака, или один медэвак и один вертолет огневой поддержки.

Шли тихо, без лишнего трепа по каналу - от греха подальше. А вот пространство прочесывали как могли, потому как было от кого ждать подлянки. И в общем-то - дождались, не так уж далеко осталось до цели, когда на радаре что-то вылезло. 

[npc]6[/npc]

- Командир, засечка. Видимо, небольшая группа китайцев. Пара автомобилей, могут нести ракеты. Предлагаю сбросить со мной полувзвод и идти к ним по земле. - В голосе Риты были знакомые зловещие нотки, обещавшие узкоглазым зенитчикам мало хорошего.

- Одобрено. Я с остальными за пилотом.

- Полувзвод Кузнецовой, к сбросу приготовиться. Полувзвод Орлова, переходите в распоряжение полковника. - Скомандовала Рита, после чего транспорт ненадолго снизился, захваты раскрылись и найтмеры  оказались на земле. Облегченная машина прибавила скорости и рванула вместе с медэваком к точке, где Садао находился рядом с пилотом злосчастного истребителя.

Рита и ее ребята, быстренько сориентировавшись на местности, направились к китайцам - поприветствовать. Взрывоопасное сочетание из любительницы ближнего боя Бяченовой и мастера тяжелой артиллерии Кузнецовой оставляло крайне мало шансов практически любой цели. Между тем оба вертолета приближались к их цели - о чем кратким сообщением и просигналили Садао. Время шло...

Вре-ди-на. И точка. Даже в столь сложной для себя ситуации "австралийка" была невыносима. Старалась доставить "врагу" максимум хлопот при тех мизерных усилиях, на которые ее еще хватало, а то и просто тянула время. Не удалось застрелиться так надеется помереть и не угодить в плен к злобным мучителям? При желании, японец мог сотворить с ней множество нехороших вещей с целью быстрой добычи информации, так что китайские застенки показались бы уютной гостиной, где вышколенный дворецкий вот-вот подаст отличный ужин, в камине горит теплый и приятный огонь, а плед, в который укутаны ноги, столь... так, стоп. Плед. Укутать. Хватит рассуждать о несбыточном, узкоглазый, рысью к НАЗ! Благо что вынуть его - дело в высшей степени нехитрое. Извлечь накидку - вовсе даже плевое. И далась ему ее жратва, своей хватает. Женщины...
-Знаешь, "кенгуру", будь я действительно злобным китайцем, уже пихал бы тебе под ногти что-нибудь гадкое, чтобы успеть вытрясти все до того, как ты склеишь лапы от кровопотери.
Это было рассуждением вслух, беззлобным и даже будничным. На извечную тему "следи за своим языком" в том числе, хотя ее решимость досадить любой ценой не могла не забавлять. Вообще, это можно было исправить достаточно просто, но что сейчас важнее, утеплить или угомонить? Ну да совмещать подобные вещи тоже можно без особых хлопот. Сунуть неугомонной девчонке рацию, настроенную на понятно какой канал, при этом от избытка рвения чуть не угробив встроенную в шлем гарнитуру. Благо что вовремя отсоединил, а то вышло бы вовсе уж гадко. Ну и параллельно - расстелить накидку рядом, прикидывая, как бы эту подбитую пташку перетащить без проблем. Потом "Последняя надежда" пригодится в качестве носилок, что непременно упростит эвакуацию, дав этой вредине еще минуту-другую форы.
-Вызывай своих. Ну или моих. В общем, поболтаешь с начальством, угомонишься и ползи сюда. Если я возьму тебя на руки, кишки могу распороть ненароком. Может, ты ирландка, а не австралийка? Вон, какая везучая, да и щупальца с хвостом не носишь. Если тут не помрешь, можешь смело вытатуировать клевер на пузе.
Ему, в сущности, было все равно, как и с кем она будет разговаривать, будет ли вообще, лишь бы глупостей не устраивала непотребных и не мешалась. И без того худо бедолаге, очень худо. Вот и следовал японец принципу "говори все, что угодно лишь бы говорить", привлекая к себе внимание и стараясь хоть этим удержать свою невольную собеседницу в сознании. Интересно, сколько крови она потеряла? Да еще перегрузка при катапультировании, болевой шок от удара... точно в рубашке родилась, если еще жива.

И зачем её на родство и связи с британскими любителями паричков проверяли? Достаточно было просто сесть и поговорить с этим образцом русской бесшабашности и потрясающего желания даже смертью своим всем насолить. Желательно – в такой же обстановке, хотя, в общем-то, хорошо бы было, если без осколка в животе, ибо здесь обвинить её в неверности Российской Империи даже у таких солдафонов не вышло бы. Однако, сколько русским духом не держись, всё его мало. Хоть и шутила Лея, рот у неё всё равно предательски кривился, выдавая то, на что жаловаться Иствинд и при своих не стала бы. А этот и подавно – враг. Пусть и «условный». Ему не пожалуешься о том, как внутри печёт, и как кажется, что кишки сейчас сварятся. И то, что по животу как будто веслом со всего размаха дали.
В руки ей подсунули рацию, на которую Лея уставилась с неясным удивлением в зелёных глазах, потом перевела взгляд на «условного врага», который зачем-то постелил рядом накидку. А, кажется, дошло. Это, конечно, тоже дело толковое – она, хоть и в костюме с утеплителем, а всё равно начала подмерзать. Особенно учитывая то, что у неё шапки не было.
– А был бы ты китайцем, разговор бы у нас весёлый был, – зябко и осторожно поёжилась Лея, привыкая к мысли о том, что сейчас придётся ползти. – Ты мне, значит «умагага-на!» и иголку под ноготь. А я тебя матом. Ты мне снова «умагага-на», снова иголку под ноготь, а я – орать… Ты опять иголку, я опять орать… Ну и сдохла бы раза в два быстрее…
Рацию она прижала к груди, мечтательно прикрыла глаза и задумалась. Задумалась надолго, потому что это уже походило на рискованное решение. На свою волну настраиваться – позор и демаскировка. А тут оно уже на что-то настроено…
Решение пришло ей в голову неожиданно, и, похоже, ей очень понравилось. Во всяком случае, когда она открыла свои хитрые и бесстыжие глаза, веселье в них почти возобладало над телесными муками.
Ну, собственно, если китайцы – не повредит. Если свои – узнают!
– Наверх вы, товарищи, все по места-ам, – заголосила вдруг Лея с той громкостью, с которой ей это позволяла рана, – Последний парад наступа-а-ет! Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не жела-а-ет!
Голос у неё был из того разряда, где громкость и рвение возобладают над качеством. Да и переорать её было трудно даже в обычное время, а сейчас, пытаясь отвлечь себя от боли, она верещала на каких-то уж совсем громовых частотах.
– Все вымпелы вьются, и цепи гремят, – старательно выводила Лея, – Подпевай, китаёза, твою мать, пой, если свой! Наверх якоря поднима-ют, готовьтеся к бою, орудия в ряд на солнце зловеще сверкают!
О тех, кому предназначался концерт, лучше было не думать. Фельдъегерю хватило ума только рацию держать на том расстоянии, на котором её визг не начинал отдаваться эхом. То, что творилось сейчас в эфире, она предпочитала не представлять.
– Свистит, и гремит, и грохочет кругом гром пушек, шипенье снарядо-ов, и стал наш бесстрашный и гордый «Варяг» подобен кромешному а-аду!
Ну, если эти – не свои, то хоть напомнит им о заветах русских предков. Как настоящий партизан душу отведёт. И решимости наберётся, чтоб перелезть на заветную клеёнку.
Не переставая выводить рулады о героическом корабле, Лея осторожно, бережно двинулась по снегу к постеленной накидке. Теперь песня стала прерываться самыми короткими нецензурными словами, когда осколок напоминал о себе, но, что важно, не прекращалась.

Отредактировано Leah Eastwind (2015-12-09 20:45:33)

Между тем, вероятно, до ожидающих спасения издали могли доноситься звуки истребления китайцев тяжелой артиллерией найтмеров, но дело было где-то в стороне и не проявляло тенденции к приближению. А вот в рации прошелестели знакомые "...и в отмщение за павших" и "Мы пришли за вами!", что означало, что свои прилетели и даже в степи глухой нашли, кого убить. Но это же означало, что опасения о наличии китайцев не беспочвенные. А вот с параллельного направления вскоре послышался стрекот винтов.

***

– Не отзовутся, – констатировала Лисовецкая, когда «Сурок» отклика легонько покачался из стороны в сторону и послушно последовал за вертолётом «Красноплечих». Остальное время она сидела молча где-то позади.

Когда по волне эфира грянул чужой голос, Лиса подскочила на месте, что-то гневно зарычала. Потом прибавила чуть более разборчиво:

– Певица, мать её… Прошу заметить, – она погрозила в пространство кулаком, поднявшись с насиженного места, и, подойдя к рации, наклонилась к передатчику, – Вот этот золотой голос с дырявым слухом мы и летим спасать. Блядь, Иствинд, заткнись!!! – на этот раз Лиса уже проорала прямо в приёмник, без особой надежды на то, что её услышат в эфире, – На твоих ушах медведь чечётку станцевал!

Уже через секунду, поняв, что ляпнула лишнего, Лисовецкая кашлянула в кулак и уже более спокойно повторила в эфир:

- Старший лейтенант Иствинд. Я прошу, нет, я приказываю не засорять эфир.

В наушниках было отчетливо слышно, как находящиеся в своих машинах пилоты найтмеров героически удерживаются от смеха, даже Крестовский. Он нашел в себе силы отреагировать, потому что концерт в прямом эфире доказывал, что пациент скорее жив чем мертв.

- Пусть поет. Значит, она в относительном порядке. - Алекс добавил уже в рацию, - Иствинд, спасибо за песню, мы уже на подлете, ждите нас на два часа и будьте осторожны, в районе китайцы шалят. - Переключился, - Прохоров, сбрось нас на левом фланге. Устинов, эвакуация на тебе.

Вертолеты перестроились - Ромка  пропустил вперед "Сурка", заняв позицию для прикрытия - если к медэваку не подвешено оружие, чтобы убить всех противников медицины, это неправильный медэвак.  Десантная машина обошла зону высадки слева и снова, нырнув, сбросила свой груз. Лисовецкая могла увидеть из кабины, как найтмеры с машиной Крестовского во главе перестраиваются и занимают позицию по наблюдению и прикрытию зоны с предполагаемой стороны китайской угрозы.

- Такаи, мы на земле, прикрываем. Сейчас машина летунов заберет раненую, Устинов  прикроет и готовься сам  цепляться к транспорту. - Крестовский сориентировался на местности, но, к счастью, пока что врагов не намечалось, - Рита, что у тебя?

- Чисто, отходим к вам. Но кажется к поганцам идет подмога.

Не иначе как в штабе китайцев прослышали, что вражин всего-ничего и решили воспользоваться случаем. Надо было торопиться. Устинов облетал зону по дуге, позволяя рассмотреть в подробностях его страхолюдное орудие спасения союзников, которое судя по красному кресту - медэвак, а присмотришься к арсеналу - обыкновеннейший "крокодил", сиречь Ми-24 в штурмовой загрузке. Впрочем, обыкновенным он был, пока над ним не пошаманила Наташа, но неважно.

- "Сурок", сами справитесь? - Уточнился Ромка, пока кружил, но видимо, с теми было все в порядке. Между Крестовский снова переключился на команду из Садао и его спасенной:

- Это Крестовский. Быстро в вертушку, китайцы зашевелились. - Его найтмер уже можно было видеть недалеко от места приземления медиков.

Ну наконец-то, свои. Ради этого можно даже стерпеть эти антимузыкальные вопли, который могли бы подорвать боевой дух целой роты китайцев. Воистину, стоит транслировать записи с сольных концертов этой, как ее, Иствинд, да прямо в сторону границы. Пусть боятся, сволочи. Вот только была маленькая проблема. Маленькая. Совсем. Вопли "кенгуру", новой порцией полившиеся в эфир, не давали расслышать Крестовского, что означало невозможность оперативного получения и исполнения приказа. Ну да это не его беда, что чьи-то подчиненные ведут себя подобным образом. Не его.
-Ты бы представилась уже, старший лейтенант Иствинд. А то так и буду до скончания дней твоих обзывать кенгуру и сватать светящегося австралийца с кучей щупальцев.
Ладно, раз находит в себе силы петь, то явно не помрет, пока он запаковывает эту неугомонную тушку для облегчения эвакуации. Разве что помощи от нее сейчас никакой, ну да справится как-нибудь, и не такое в жизни еще бывало. Благо что китайцев в непосредственной близости не маячило, иначе локаторы его "Найтмера" давно бы их засекли, а следом за движущимися со скоростью света лучами направились бы куда более медлительные, но зато смертоносные ракеты. Ну а покуда супостаты сюда доберутся, они будут уже далеко, напоследок еще и зубы показав от всей широкой славяно-самурайской души. Основные боевые машины Китайской Федерации, увы и ах, не шли ни в какое сравнение даже со стандартным "Шмелём", а тут уж не только доработанная машина, а еще и подкрепление где-то неподалеку. Зачем сюда поперся самолично Крестовский - вопрос из разряда интересных, но не узнать его человекоподобную железяку для убийства было невозможно. Хотя так даже лучше, Вика может не справиться с по-настоящему опасным противником, ей еще учиться и учиться. А "кенгуру" разошлась настолько, что ей даже захотелось подпеть. Увы, дела...
-И отдавай уже "микрофон", золотой голос степи. Руки по швам, будешь мумией.
Мумия-певец. Такого ужаса даже индусы не снимали за всю историю своего кинематографа, пожалуй. Может, продать им идейку? Впрочем, сперва надо получить назад рацию, упаковать несостоявшуюся народную артистку и дождаться, пока за ней придут. А там и эвакуироваться можно, если не возникнет необходимости немного повоевать.

Отредактировано Такаи Садао (2015-12-12 13:35:32)