Честно говоря, после слов «типа добрая», Чемберлену очень хотелось отвесить мэру знатную затрещину за неуважительное отношение к Ее Величеству. Но во-первых, Чемберлен не должен был конфликтовать с местным населением, а во-вторых, он утешал себя мыслью, что наступит время, когда они действительно будут Ей благодарны. Жестом подозвав к себе штабного лейтенанта, Джошуа черканул в блокнот слова мэра относительно провизии:
- Передать в штаб, - Чемберлен вырвал листок и вручил его лейтенанту, - Не можем же мы оставить этих людей без еды.
- Сэр, есть сэр, - откозырял молоденький лейтенантик и тут же улетучился выполнять приказ. Он уже успел положить глаз на одну местную жительницу, и теперь ему хотелось поскорее уйти в увольнение. Впрочем, маловероятно, что она сочтет возможным завязать отношения со злостным оккупантом – но попытаться все же надо: она того стоит. Никакого насилия учинять он, конечно же, не собирался – за подобные преступления ничего ждать не стоило. Кроме повышения дозы свинца британского производства в теле, разумеется.
- Если позволите, господин мэр, я предпочел бы откланяться. И еще – я крайне не рекомендую злить солдат, по крайней мере, до прибытия достаточного контингента военной полиции. Наша армия дисциплинированна, но долгие марши и военные кампании очень утомляют. Тем не менее, еще раз повторюсь, о любых посягательствах на имущество, честь и жизнь – немедленно сообщайте в комендатуру или штаб полка. Пока эти места совпадают - в будущем, комендантом города станет другой человек. Это не значит, что мы отнимаем у вас ваши полномочия. За провизию не беспокойтесь. Штаб и комендатура будут располагаться в отеле «Йоркшир», - выполнив воинское приветствие, Чемберлен и его переводчик развернулись, запрыгнули в машину и отправились в «Йоркшир», вслед за уже располагающимися в отеле штабистами.

***

К вечеру баррикады были разобраны, при довольно основательной помощи местных жителей. Офицеры кое-как, сквозь языковой барьер, просили жителей соблюдать бдительность и не нарушать комендантский час. Разоружение было произведено, однако полковник иллюзий не питал – наверняка кто-то из местных жителей припрятал под подушкой пистолет, а под полой автомат с боеприпасами. Отдать приказы на обыск домов Чемберлен все же не решился, но решил на всякий случай удвоить изначально предполагаемое количество патрулей и усилить «гарнизоны» важнейших узлов жизнедеятельности города.
К восьми вечера городские улицы опустели – никто не спешил до поры до времени нарушать комендантский час, но как знать, может быть гордые жители Альбиона вовсе не смирились со своей судьбой? Пока тлеет последний уголек надежды – немецкий контингент – ни в чем нельзя было быть уверенным. И именно поэтому необходимо было как можно скорее покончить с этой надоедливой занозой – и осечка недопустима. Глядя в окно на безлюдную улицу, Чемберлен с нетерпением ждал продолжения наступления. Когда все кончится, он сможет вернуться к своей любящей жене и их маленькому сыну.

***

Юлиан Минц

Те же самые чувства испытывал и маркиз Веллингтон, расположившийся со штабом корпуса на передовой – в Уэзерби, одном из опустевших после бегства некоторой части населения вместе с французами на территорию континентальной Европы. Усевшись в кресле-качалке перед камином, он позволил себе наконец-то расслабиться. Попросив ординарца налить ему вина и поставить пластинку в любезно оставленный хозяином старомодный патефон. С первой частью задания юный Юлиан Минц справился неплохо, но с грампластинкой вышла промашка – бедолага совершенно не понимал, как работает этот инструмент. Видя некоторое замешательство, Артур, легко улыбнувшись, поднялся из кресла и показал, как этим чудом техники пользоваться.
- Извините, генерал, сэр, - залепетал было покрасневший Минц.
- Не за что, Юлиан, - Веллингтон, испытывавший к этому юнцу, так рано оставшегося без родителей и волею судьбы попавшему на фронт, чувства, если не отцовские, то уж точно родственные – он даже подумывал усыновить Юлиана, но не знал, как отреагирует жена, совсем не злился на него, - Это – старинная техника. Нет ничего удивительного в том, что ты не умеешь этим пользоваться. Достань-ка второй бокал, и присаживайся рядом.
Ординарец поспешил повиноваться – ему нравилось проводить время с генералом, он чувствовал в подобные минуты то, чего ему так недоставало – заботы. Артур налил вина – немного – в бокал Юлиана. Первую мелодию за всем этим они не особо слышали, а затем заиграла вторая. Оба сидели, закрыв глаза, и слушая разливавшуюся по комнате музыку, помаленьку выпивая из своих бокалов.

- Знаешь, что это за мелодия, Юлиан? – Артур взглянул на юнца.
- Никак нет, генерал, сэр, - признался честно Минц.
- Это «Осенний вальс», старинная мелодия, написанная человеком, которого называют «Королем Вальса» — Арчибальдом Джойсом. Говорят, именно ее играл оркестр «Титаника», потопленного немецкой подлодкой. И хотя многие знают ее именно поэтому, для меня она важна совсем по другой причине… - Артур вновь закрыл свои глаза, а Юлиан, хотя знал не так уж и много, вовсе не был глупым – ему хватило ума не интересоваться, чем же она так значима для генерала.

А тот, закрыв глаза, вспоминал, как будучи подполковником, он выводил воспитанников своего класса военучилища в центральный парк, где по выходным обыкновенно играл оркестр и собирались дамы. Сами ученики, первое время протестовавшие против такого досуга (хотя, по существу, он был дополнением к положенному увольнению), обзаведясь в большинстве своем парами, вскоре с нетерпением ждали очередного «выхода в свет». В первый же раз он встретил девушку, которая через несколько лет стала его женой. Роза танцевала с одним из кадетов – не самым усердным, но очень высокомерным и заносчивым. Танцевал, надо сказать, отвратно. Артуру оставалось лишь, качая головой, спасать прелестные белые туфли Розы, уже слегка почерневшие от того, что этот кадет наступал на них. После того танца Артур безнадежно влюбился. Ему повезло, что в тот день он вел кадетов не один – с ним был еще один преподаватель, который отвел их обратно, в то время как сам Артур провожал Розу.

«Ах… Золотые были времена», - промелькнуло в голове у маркиза. Он достал из-под рубахи медальон с изображением благоверной и взглянул на нее. «Вскоре немцы будут разгромлены, здесь все устаканится, и я обязательно перевезу тебя сюда», - Веллингтон вовсе не планировал возвращаться в метрополию: он грезил о вторжении в Европу. Но и жену с ребенком ему также хотелось видеть подле себя. Поэтому он решил обосноваться временно на Альбионе и надеялся, что генерал-губернатор ему в этом посодействует. Но для этого необходимо было иметь за душой вклад в Альбионскую кампанию, поэтому маркиз, руководствуясь, в том числе, и своими интересами, и спланировал операцию так, чтобы успеть самому принять деятельное участие в разгроме немецкой группировки. Поскольку дивиденды от этого получили бы и остальные командиры 4-ой армии, они согласились с планом. Планом, который пока выполнялся без каких либо неожиданностей.

Эпизод завершен.