Арториас пришел за пять минут до назначенного ему времени, и действовал так как действуют все заговорщики- старался абсолютно ничем не выдать себя. На самом деле ему было немножко не по себе, он буквально годами находился на фронте, а те пол года, что провел в отпуске по ранению он почти ни с кем не виделся. Откровенно говоря, было не так много людей, которых он тогда хотел видеть, и еще меньше хотели видеть его. Все изменилось слишком быстро, пара месяцев войне, на которую тщеславный Арториас возлагал такие надежды, осталась размытым пятном позади. Никакого «звездного часа», никакого «второго Тулона» не произошло. Пара месяцев в войне, в которой Арториас, верный сын Франции, хотел заслужить своему народу победу и стабильность, осталась трагедией позади. И там, на Альбионе, он действовал куда более оперативно и разумно, потому что понимал эту трагедию лишь умом. Только по возвращению на континент, полковник почувствовал легкое головокружение и жуткую тоску, от упавшего на него разочарования и ответственности. И вот часы указывали ровно четыре, и полковника пригласили войти. Артуа держал за плечом папку с документами, которые он взял, как свое прикрытие, и, которую нервно переложил под другое плечо. Сейчас ему начало казаться, что он слишком молод для всего этого, что это дело рискованное, что человек, с которым он будет говорить может отнестись к нему с непониманием. Эти мысли на мгновение затуманили его рассудок, так что он не запомнил, как оказался перед Фульком. И опять, лишь усилием воли он взял свои эмоции под контроль, приветственно улыбнувшись даже без намека на натяжку или наигранность.
-Добрый день, мсьё де Леду.