Часы неумолимо отбивали ритм уходящим секундами. Для одних они были тем барьером между настоящим и будущем, и те, не задумываясь, пытались избавиться от них, для других же шёл отсчёт до их неминуемого конца. Лонг Бей, в свою очередь, был из первой касты. Последние два дня он провёл на койке, изучая сводки с фронта из местных газет. Помня ещё старую расстановку сил, генерал мог воочию увидеть силу печатного слова. Там приврали, тут украсили и война уже не кажется такой уж ужасной.
  Из всего обилия статей в доставленных газетёнках, его внимание привлекла новость о предстоящей казни. Судя по напыщенному слогу, Бей сразу понял кому она посвящается.
«Неужели всё нужно было доводить до такого абсурда?» - подумал он и перевернул страницу, но читать дальше не стал. – «Неужели этим старым маразматикам надо не только забрать жизнь у хорошего человека, но и после станцевать на его костях?» Этого генерал понять не мог. Торжество, в которое должна была выльется казнь не имела никакого логического обоснования, а потому только вызывала отвращение у и того уже потерявшего веру в них генерала. Вокруг идёт война, а сильные мира сего желают сделать показуху, да потратить и без того скромный бюджет на народные гуляния. Глупость…

- Ваше превосходительство, собирайтесь. Мы выезжаем.
- Дайте пару минут.
- Как Вам будет угодно, но не больше. Времени у нас не так много.
  По большому счёту псевдопациенту собирать было нечего. Кое-какие записи и несколько непрочитанных газет. Вот и всё… всё что осталось у экс-генерала китайской армии от прошлой жизни, а через два десятка минут в этом списке должна появиться ещё одна пустая графа.
  Неспешно Лонг Бей вышел из больницы, около которой уже стоял автомобиль.
- Присаживаетесь. На улицах гуляния, потому нам предстоит долгая дорога.
- Хоть погода на нашей стороне… - тихо произнёс он и занял место на заднем сидении. Утро и вправду было далеко не таким, каким его хотели видеть палачи и пирушники. – «Возможно, его молитвы и чистые помыслы всё же достигли Будды, и теперь мир скорбит по нему.» - думал этот глубоко не верующий человек, точно глядя в серое небо через тонированное окно автомобиля.

Генералу сразу же не понравился тон дитя, что зовёт себя императором, но виду тот не подал. Он, как его учили старые, закалённые в суровой жизни в высших кругах, учителя, спокойно выслушал речь и старался понять, чего же хочет его собеседник, попутно вспоминая прошедшую встречу. Встречу с его бывшим адъютантом, который к этому времени уже должен был покинуть этот бренный мир и отправится в лучший, не зачумлённый человеческим тщеславием и откровенной глупостью.
   В тот крошечный момент, когда их взгляды перехлестнулись, Лонг Бей смог вспомнить лишь одно, единственное правило, и желал думать, что Вей Дзин так же следует ему.
  Движением руки он дал понять собравшимся вокруг девам, что ему нет дела до яств и алкоголю.  Он сделал шаг вперёд и устремив свой взор в сторону «Дитя Неба», заговорил.
- Я разделяю Вашу радость встрече лицом к лицу, но мне хочется кое-что донести до Вас. – в отличии от своего собеседника, он произносил свою речь плавно, постепенно нагнетая силу своего слова. - Почти всю мою жизнь люди доверяли мне свою судьбу, а потому бремя ответственности постоянно нависало надо мной. Если бы я сожалел о каждой своей ошибке… Нет! О каждом своём решении, то давно ушёл бы в монахи, Ваша светлость. Замаливать свои грехи. Однако, как Вы можете видеть, я всё ещё здесь, пред Вашим взором. Я никогда не сожалею о своих решениях, ибо считаю, что будь я снова в момент их совершения, то поступил бы точно так же. Те кто идут вперёд, смотря назад, достигнут цели горазда медленнее, если, конечно, не убьются о препятствие на своём пути.
  Колорит этого места поражал… вернее должен был это делать. Абсолютно всё имело традиционный китайский колорит, а если собрать всё богатое убранство, то на его стоимость можно прокормить несколько деревень. Естественно, что о таком благородном поступке не могло быть и мысли у человека, что смел возразить тому, в чьих руках сейчас его жизнь. Правда ею он уже не особо дорожил. Всё-таки рыжеволосый паренёк был прав, и драконам не место в тесных клетках. Они лучше задушат себя в прутьях, нежели будут смиренно смотреть на своих новых хозяев.
- Теперь, я хотел бы узнать у Вас, чего Вы хотите на самом деле? Что будет после нашей победы? Вы же понимаете, что доверие и лояльность строятся на открытости и честности в отношениях между сторонами. Вы упрекаете семейство Хоу в интригах за моей спиной, так покажите же мне своё «божественное» превосходство над этими низменными человечками пороками.

- Я не спрашиваю у Вас, чем Вы лучше семьи Хоу. Оставьте торжественные речи для своего народа, а мне ответьте прямо и предельно честно. Вот чего я хочу. – хладно ответил генерал, на пылкую речь «Дитя Неба». Он уже был сыт по горло абстрактными желаниями и гордыми заявлениями, так называемого, Императора. Всё чего ему хотелось это были обычные факты. Словно голодный волк, этот рационалист пытался найти хоть что-то из слов мальчишки, но ничего, кроме «я хочу мира», не видел.
- Ответьте мне, Ваша светлость. Вы говорите о тех деньках, когда большая часть населения жила в нищете и обиралась до нитки местными чинушами? Том времени, когда Ваш народ голодал, а знать позволяла набивать животы как себе, так и своим домашним зверям, в таких количествах, что можно было бы прокормить несколько деревень? Вы об этом времени говорите? – тон Бея был жёсток, каждым словом он будто вколачивал гвоздь в гроб старого Китая. – Если Вы говорите о нём, тогда лучше застрелите меня прямо на этом месте. Ваши старые деньки – это продолжение смерти и ужаса для миллионов… Нет! Даже миллиардов жителей Китайской Федерации. Задумайтесь, разве счастливый человек пойдёт убивать, зная, что может не вернуться в рай? Только сумасшедший сделает это… или Вы считаете свой народ полоумным стадом, что променяет хорошую жизнь на горы богатств? Если так, то все Ваши слова о доминировании и исключительности китайской цивилизации полнейший бред, ведь этот путь развития привёл нас в государство слабоумных дегенератов.
  На протяжении всей своей речи, Лонг Бей ни разу не свёл свой взгляд с парня, что мнил себя избранным небесами. Взор всего лишь одного глаза генерала был сравним с взором тысяч людей. Всем своим видом он старался показать то, насколько важен этот вопрос как для него, так и для всей нации. Можно сказать, что это было сродни проверке мальчишке. Если он не сможет справиться, значит роль Императора Поднебесной ему не светит, а весь пафос – всего лишь наигранная и натренированная маска.
- Как Вы можете говорить о том, что будете хорошим, честным и справедливым правителем, если не замечаете таких очевидных проблем своего народа? Или быть избранным евнухами, даёт Вам право наплевать на страдания сотен миллионов людей? Тогда чем Ваш мир, лучше этой войны, ведь в обоих случая люди погибают и страдают? Если вы помните, то именно евнухи стали корнем всех этих проблем в нашей Китайской Федерации, так зачем сражаться за того, кто идёт по их следам? Потому я спрошу Вас ещё раз, что будет после победы? Или Вы не заглядывали настолько далеко, но тогда зачем ввязывать своих людей в проигрышную авантюру? Я отвечу Вам прямо и предельно честно: я не иду за теми, кто заведомо считает, что проиграет. Докажите мне обратное. Покажите мне смысл бороться за Ваш мир, а не за чей-то ещё.

По лицу генерала разлилась улыбка. Его не устроил ответ… хотя можно сказать, что верного ответа не было и не могло быть. Взгляды всегда разные. Однако, то что он смог снять чёртову маску с лица юнца уже могло радовать Бея.
- Наконец-то мы смогли найти общий язык. Всегда приятней говорить с тем, кто говорит открыто, даже если он рассказывает, например, о том как разделывает живое существо. – с небольшим чувством удовлетворения молвил Бей. Он проигнорировал слова о пешках, ферзях, карьере. Для него они были пустым звуков заносчивого юнца. Ему часто указывали на его место, но упрямый генерал всегда шёл мимо и занимал то, которое ему нравилось больше. – И раз уж на то пошло, то я не говорю о равноправии, но о банальном счастье, которое включает в себя минимальные, жизненно необходимые требования человека: еда, возможность работать и себя проявлять. Да, Вы правы, что солдат – не генерал, а обычный рабочий не сможет умело руководить фабрикой, однако это не даёт право унижать их достоинство и считать их труд ничтожным и ненужным. Я искренне считаю, что любая работа ценна, ведь из их совокупности создаётся рабочий механизм. Если в огромной машине будет отсутствовать даже самая маленькая шестерёнка, то она не будет работать на все сто процентов. Разве не так?
  Вопрос был больше риторическим, ведь с точки зрения Лонг Бея это должен понимать любой человек на этой планете, и особенно правитель. Впервые за всё время общения между этими двумя, вершитель судеб соизволил перейти к большей конкретике, нежели к разговорам о «счастливом Китае под его властью», и начал перечислять то, каким видел будущие своей страны. Правда, всё это опять свелось к общим словам, ничего незначащим. Всегда можно сказать, что мы, к примеру, введём новые технологии, но как это сделать, если страна лежит в руинах, а импорта нет? Это уже другой вопрос и сейчас Бей считал, что «Сын Неба» не тот, кто дёргает за ниточки.
- А можно поинтересоваться у Вас, Вы представляете себе, как Ваши желания будут воплощаться в жизнь? – скептически спросил генерал, глядя на мальчишку, что за обе щеки уплетал утиные крылышки. Вопрос не казался важным и больше походил на любопытство в чистом виде, но имел для задававшего особое значение. Если его собеседник расскажет о своих советниках, то это может указать на кукловода.
  Как известно, за свою жизнь генерал перечитал немало книг об истории государств и их правителях. В них частенько попадались и те, кто были настолько глупы, наивны или беспечны, что позволяли отдать бразды правления другим людям, даже не замечая этого. К огромному сожалению Бея, сейчас он мог видеть именно таких «представителей Небес» в его Китайской Федерации. С одной стороны, Наивная, добрая и ещё неразумное дитя Тянь Цзы, а с другой стороны, неоткуда взявшийся, наглый, самонадеянный и бесцеремонный мальчишка. Что одна, что другой отличная почва для кукловода, оставалось узнать только его имя.