Находясь на суше Календа никогда не спал спокойно: все время, что называется, держал один глаз открытым. В море же наоборот, особенно в движении, качка убаюкивала его и успокаивала.
Он проснулся в своей каюте под кроватью, в обнимку с пустой бутылкой. Голова не болела, но вспомнить события прошлого дня ему было сложно. Кажется лейтенант изобрёл весьма забавный танец “Зорба”, подсмотренный им у какого-то актера с греческой фамилией Сиртаки в фильме, название которого он не помнил.
Хотя, подождите. Сильная качка. Намного сильнее, чем, если бы корабль стоял, бросив якорь. Из-за этого более сильного укачивания при движении, ему было не понятно по какой внезапной причине линкор плыл. И мало того никто не оповестил об этом. Он мог предположить, что его лежащего под кроватью могли не заметить, но в таком случае его разбудили бы пинки цепных псов принцессы.
Он вылез из-под кровати и привёл себя в порядок, сменил униформу на запасную (не мятую). Правда, стереть надпись... неприличную надпись несмываемым (чтоб его!) маркером на лбу отождествляющую сексуальную одержимость принцессами (PRINCESSOFAG), оказалось непросто. Скорая повязка, скрывающая лоб из личной аптечки, должна скрыть его маленький провал во внешнем виде.
Выйдя из каюты, Корнелиус двинулся к мостику, удивляясь пустынности коридоров. Его походка ускорялась, чем ближе он был к командирской рубке, куда он, в конечном итоге, буквально, влетел. И снова опять никого не обнаружил. Это очень сильно напоминало угон. Нет, но всё же? Он добрался до боли похожего радиопоста, на те, за которыми он служил ранее, будучи радистом. Связавшись, к счастью, с радисткой Эндора, весьма симпатичной, как он предположил по её голосу, Календа доложил ситуацию и запросил помощи. Ориентируясь по навигационным системам бортового компьютера, Корнелиус сообщил по защищённой линии координаты, курс и скорость. В последней части сообщения он передал, что осмотрит корабль и свяжется опять, если обнаружит что-то подозрительное, после чего прервал связь, оставив маяк.
Враг мог заминировать судно. Он поочерёдно обследовал машинное отделение, силовую остановку, далее быстрый осмотр арсенала. Сам он двигался осторожно, постоянно осматривался. Конечно, было страшно пребывать на пустующем корабле, а иногда возникало чувство, будто кто-то следит, но Календа игнорировал наваждение. Он поверхностно обежал верхние палубы и никого не встретил! Это окончательно убедило его, что кораблю не грозит потопление.
Затем первый лейтенант сделал то, что просто обязан сделать - с игривыми мыслями направился в каюту Сильвии. Отсутствие принцессы не могло его не радовать. Настало время мести. Мышеловки были спрятаны в ящиках с бельём. Крючки вешалок в гардеробе были примотаны липкой лентой к поручню. К во всему прочему хлопушки были умело прикреплены в тумбочках, шкафах, так, что любого кто открывал, осыпало смесью из конфетти и серпантина. Подушки-пердушки лежали под всеми обычными обычными. Внутри ванной он соорудил над потолком “окатыватель”, залив в ведро клубничный сироп. Хряпнув какого-то дорогого (и похоже довольно древнего) алкоголя из хрустального графина, он, утирая слёзы, слил часть огненной воды во флягу и разбавил содержимое графина солёной морской водой.
Последний штрих - клочок бумажки с невинной надписью (Я НИЧЕГО НЕ КРАЛ), сделанной на печатной машинке и нарисованной черными чернилами свечу под ней. Словно мальчик из той новогодней семейной комедии, где тот заминировал свой дом различными ловушками, он не мог не дождаться грабителей, чью роль уже должна была исполнить принцесса.
Направившись на мостик немного другим путём, по не проверенному ранее коридору, он обнаружил следы крови и борьбы. Прифигев от такого расклада, он спрятался за ближайшей бочкой и, притаившись, ожидал появления в проходной плохих парней. Но никто не появился. Он и сидел так, пока не затекли ноги. Взяв свою храбрость за подмышки, Календа спустился в подсобные помещения, где хранились инструменты для обслуживания пушек Химеры.

Всё, что могла позволить себе сейчас принцесса – это переживать, накручивая себя всё сильнее и сильнее:
«А вдруг Шнайзель решил устроить мне одну из тех ужасных ночей, когда ты вроде бы сестра, а вроде бы его это и не волнует вовсе…» - была одна из догадок. Но тесная подсобка и запах моющих средств казались ей не слишком уж подходящими для «романтики старшего брата».

Но поток мыслей прервал скрип двери. «Боже, нужно немедленно приказать техникам смазать петли! Что за противный звук?». На пол упал ни кто иной, как многострадальный Корнелиус, выглядевший сейчас особенно ненормально – весь взъерошенный и какой-то чрезмерно нервный. За его спиной стояло пара здоровенных парней с винтовками наперевес. Судя по оттенку кожи, они были то ли бразильцами, то ли пуэрториканцами – расистка не могла точно сказать, но позволила себе испепелить их взглядом, полным презрения.
- Какого чёрта тут происходит? – гневно выпалила четырнадцатая, по привычке стараясь топнуть сапожком, но обнаруживая, что тот накрепко зафиксирован верёвкой.

Корнелиус переводил дыхание, выслушивая планы своих похитителей.
- Хорошо, месье, мы будем делать так, как вы скажите, - ответил он на слова пирата в очках. Тот, не церемонясь, влепил пинок в рёбра лейтенанта. После этого, он покинул кладовую, оставив охранять вход в неё двух охранников. Но им похоже пленники были до лампочки и они тусовались неподалёку от двери, не обращая внимания на неё.
- Мэм? Как ваши дела? - спросил он непринуждённо. - То есть, вы не пострадали? - перефразировал он, мотнув головой. - Не беспокойтесь, я связался с флотом и предупредил их о наших координатах и курсе, - Календа просунул связанные руки под ногами вперёд и встал тихонько на ноги. - Они выслали вертолёты, со штурмовыми группами. Только они прибудут через несколько часов, - он бесшумно подошёл к стеллажам, осматривая их на предмет режущих инструментов. - А пока я думаю, нам стоит сбросить оковы и устроить оккупантам “ле саботаж”, - с легким французским акцентом произнес он.

Отредактировано Cornelius D. Calenda (2015-03-08 18:23:38)

Похоже принцесса оклемалась от шока, она вновь принялась "принцессовать".
- Нет! И это, блин, чертовски страшно было! - раздражённо ответил он вспоминая как в детстве его пугали историями про корабли призраки без экипажа. Среди прочего чистящего хлама, он обнаружил красный ящик с инструментами.
- Бинго! - воскликнул он, доставая полотно ножовки. Спустя пару минут он уже освободился от пут.
- Знаете, мы здесь одни. Технически, - он пронзил её маниакальным взглядом. - Я могу связать вам рот, чтобы никто не услышал, - он подошел к ней и зловеще повис над ней. - А мои вкусы могут показаться весьма специфичными, - он зловеще улыбнулся и занёс пилу.
- Да ладно, шучу, - он начал разрезать верёвки на её руках. - Я уже говорил, что отправил сигнал "SOS" и кавалерия мчится к нам на выручку?

Отредактировано Cornelius D. Calenda (2015-03-22 23:48:21)

Сильвия не знала, как правильнее реагировать на шуточки Календы: с одной стороны это просто непростительно для простого офицера, с другой же, он был абсолютно прав – обстоятельства позволяли творить абсолютно всё, что может прийти на чердак этого шизофреника. Капелька страха, нервная улыбка и чувство благодарности судьбе за то, что «всё не так плохо, как кажется».
Корнелиус повёл себя как джентльмен, что было бы не ново для пленённой красавицы, если бы не одно «но»: это делал именно тот, кто воровал её нижнее бельё и всячески старался превратить и без того непростую жизнь Адмирала в «школьный ад».

Но как бы ни были благи намерения лейтенанта, закончилось всё плачевно: детина, коей место лишь в фильмах ужасов, пресекла все попытки двоих к спасению, превратив «морскую владычицу» в «персик», а бравого лейтенанта в «отважного трубопроводчика».

Пот, вызванный нервами и переживаниями, стекал по лбу: Адмирал чувствовала острую нехватку седативных любого вида – от таблеток, до хорошего виски. Сошло бы даже дешёвое пиво и возможность двигаться – конечности ужасно ныли.
- Па-пара-ра-ра-ра-ра, - напевала четырнадцатая себе под нос – громиле под ухо, - я – альбатрос…

Корнелиус уловил нужный момент, чтобы подкатить к прекраснейшей и неповторимой четырнадцатой (в очереди на престол, конечно же, а не по списку самых румяных и белых) принцессе. Безнадёга толкает людей и не на такие мужества, раскрывает их, может и не с лучшей, но зато правдивой стороны. И Сильвии было приятно осознавать, что если её и поведут сейчас болтаться в петле с переломанной шеей, то рядом будет тот, кому она нравилась. Кроткая улыбка коснулась лица адмирала.

«Вот-вот станет прекрасным лебедем… на тарелке у кучки оборванцев».

Знакомые «стены» мостика встретили пленных разношёрстной толпой, объединённой лишь одним мотивом – жаждой добычи. Большие и маленькие, толстые и худые, волосатые и лысые – все они смотрели на связанных по рукам и ногам как на молочных поросят, сок которых стекает и шкварчит на углях. И вот на сцене появляется она – королева бала, пахнущая морской солью и потом, выпивкой и табаком. Неподготовленному «нюхателю» тут же сделалось бы дурно, но принцесса провела десяток минут у подмышки гориллоподобной образины, а потому лишь фыркнула, как та приблизилась.

Пинок в грудь, какое-то нечёткое «бла-бла-бла» целью которого служило то ли запугать пленных, то ли выпендриться перед своими, а затем вопрос, который, по канонам жанра, должен был бы решить судьбу повязанных. Да вот только чушь всё это – пираты давным давно решили, как поступят с пленными, и Сильвия это знала.

- Сейчас я услышу нечто про «безумие» и бесконечные циклы? – сталь глаз была похожа на безмятежный океан в зимнем оцепенении, - Или ты будешь более прямолинейна и не станешь засорять наши и без того звенящие от гвала и вони головы ненужной чушью, потребуешь себе вагон золота и личный титул рыцаря от Чарльза?

— Что-что-что-что-что? — с абсолютно безумными глазами Ванесса склонилась над Сильвией, взглядом буквально впиваясь в душу. — Я что, уже говорила тебе, что такой безумие, Сильви, а? Безумие — это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение. Это есть безумие. Когда впервые я это услышала, не помню, кто сказал эту хрень, я, бум, убила его. Смысл в том, окей, он был прав... Вот что такое — безумие. Но-но-но-но-нна! Речь не об этом сейчас, голубка!
Сделав резкий шаг назад, девушка сделала поворот вокруг себя, распростирая руки в стороны.
— Мы сыграем с вами... В покер! Да, деточка! Покер! Знаешь эту игру, а?
Снова подскочила к принцессе, схватив за подбородок и так близко оказавшись с ней к лицо, что грубые, шероховатые губы Ванессы едва не соприкоснулись с нежными, как лепестки лотоса, губами Сильвии. На какое-то время воцарилась пауза, но Ванесса, словно не желая нарушать покой прекрасного бутона, вновь отстранилась.
— Карты-карты-карты, блеф-блеф-блеф, ложь одна краше другой, и вот ты думаешь, что путаешь оппонента, как не понимаешь, что это ты — тот, кого нужно распутывать! Чем-то похоже на жизнь, а? Одни врут, другие путают и путаются, и лишь одному достаётся... Куш. Большой. Эй, лбы, несите сюда стол! Девочка и её мальчик хотят отыграть своё счастье, ха-ха!
Ванесса направила взгляд, за секунду ставший мрачным, как ночь, на пленных. Сейчас она собиралась ответить на вопрос мужчинки, который, впрочем, как товар интересовал Ванессу куда меньше, чем прекрасная принцесса. Вряд ли была возможность завербовать его к себе в наёмники. Слишком дорого придётся заплатить за ошибку, как это было в последний раз.
— Условия. Выиграете — дам вам резиновую лодку с мотором, запас топлива и немного хавки. А проиграете...
Вновь она наклонилась к Сильвии, явно испытывая отнюдь недетскую симпатию к принцессе.
— Тогда ваши жизни больше не буду вашими... Как считаешь, сколько мне заплатят большие шишки за то, чтобы увидеть на подиумах своих борделей принцессу, а?
С шумом отворилась дверь и пираты с трудом внесли в помещение круглый деревянный стол, на который легла колода карт. В качестве крупье выступал крепкий пират в чёрных очках, с весьма приятной афро-причёской на голове.

Отредактировано Vanessa Mae (2015-05-25 18:33:59)