- Мастер Янг не принимает гостей, - слуга сделал шаг вперёд, безэмоциональной маской лица указывая лейтенанту на необходимость в кратчайшие сроки покинуть территорию поместья. Возможно в любой другой ситуации тот и не стал бы обходиться подобным образом с посланцем одного из китайских генералов, однако Дзин прекрасно понимал - после многочисленных покушений, волной прокатившихся по всему Пекину, чувствовать себя в безопасности и доверять кому-либо, кроме себя, могли немногие. И два крепких воина, стоявших позади слуги, явно доказывали, что мастер Янг к числу этих людей не относился.
Самое время развернуться обратно и молча уйти, оставив всё на веление судьбы. В конце концов, если принцессе суждено умереть, то какое право имеет монах вмешиваться в дела кармы?
"Может быть именно он - шпион Старших Евнухов." Вероятность мала, но отрицать её не стоило. Иначе почему тот считал возможным выставлять наружу лейтенанта? Да, внешний вид Дзина после ночной вылазки во время грозы и скорых двух часов сна не оставлял желать лучшего - даже офицерская форма его не отличалась роскошным видом и изяществом, принятыми в высших офицерских рангах - и вызывала недоверие уже от одного только взгляда.
Только буфан и изображённый на нём цилинь являлись неопровержимым доказательством его положения.
Рука инстинктивно потянулась к рукоятке во дао. Был ли он истощён, закончилось ли терпение, задело ли поведение или же просто требовалось ответить на раздражение, но Дзин захотел рассечь его. Совершенно естественно разрубить того надвое и позволить другим двум разделить судьбу первого. Хладнокровно устранить препятствие на пути к цели, переступив через труп.
И едва поймав себя на подобном желании тут же, словно бы прикоснувшись к огню, отпрянул. Это была не война. Эти люди не были воинами. И прибегать к оружию не было никакой необходимости.
- От лица лейтенанта вооружённых сил Китайской Республики Вэй Дзина, в последний раз требую разрешения войти в поместье, - вместо того, чтобы сделать шаг назад, он почти вплотную приблизился к слуге и посмотрел на него сверху-вниз. По одному тону офицера становилось ясно - не исполнив причины собственного визита, тот не уйдёт и будет готов применить силу.
Глядя на двух воинов, вполне вероятно являвшихся учениками мастера Янга, на губах монаха, незаметно для него самого, примостилась ухмылка. "Насколько же они сильны?" Небеса сами противопоставляли ему одного бойца за другим, и видеть в этом иначе как испытание собственной решимости он попросту не мог.
Не потребовалось даже дожидаться сигнала к действию - кулак, как тысячи раз до этого, двинулся сам ещё до того, как противники потянулись к оружию. "Не навредить слишком сильно," - только и мелькнула запоздалая мысль - в голове пробежал образ погибшего совсем недавно от его руки юноши - и удар обрушился на ближайшего, сбивая того с ног. Тут же, не дожидаясь реакции стражи, устранил второго, пока тот отчаянно пытался успеть выхватить меч. Не жалея силы бросил его в сторону последнего, выигрывая время - совсем неожиданно он стал торопиться, будто бы всё решалось именно в эту секунду, словно прямо сейчас к столу несли то самое отравленное блюдо, и без промедлений Дзин уже бежал во внутреннюю часть обширного поместья, сбивая с ног ничего не понимающих слуг и без всякого рода вопросов оставляя след собственного кулака на лице любого, кто выглядел хоть как-то воинственно.
Подгоняемый тревожным чувством, являющимся скорее следствием собственных действий, а не предчувствием плохого конца, тот напоминал собой стремительно разгоняющийся поезд, остановить который не способен даже резкий поворот.

Отредактировано Wei Jin (2014-07-10 21:47:15)

Темп продолжал нарастать, сердце билось всё быстрее, лёгкие стремительно наполнялись воздухом и тут же, хлопком, выбрасывали его наружу - очередной рывок, ещё один удар, успешный уход в сторону, и разум продолжает подгонять его вперёд, крыльями ветра подталкивая в спину. Быстрее. Ещё быстрее. Так, чтобы даже отзвук биения в ушах не поспевал за движением тела.
Дзин даже позабыл о цели визита - желание ускориться и буквально прорвать завесу воздуха перед собой овладело им полностью, стало неожиданной возможностью превзойти себя и достигнуть новых вершин. Казалось, эта самая грань уже близко, и одного финального, решающего усилия будет достаточно, но он сам не понимал, к чему, собственно, стремиться, чего этим достигнет и зачем ему это нужно. Была только спешка.
Спешка, пробудившая естественную необходимость реализовать заложенный потенциал, бьющий наружу. И даже неминуемо приближающийся конец двора не пугал его - достаточно прыгнуть и, казалось бы, он взлетит прямо в воздух, достигнув чистых облаков.
И потому любое ограничение, любая попытка сковать его непременно вызвала бы весьма негативную реакцию.
Так и случилось. Неожиданно ощутивший на своём плече чужую руку, резко повёрнутый, тот вполне инстинктивно попытался вырваться, одновременно с этим выбросив для удара локоть. Попал или нет - ему было неизвестно, но в поле зрения тут же попали знакомые британские униформы, появилось замешательство, попытка остановиться, осознание того, что именно их он и искал, и первые признаки подступающей радости тонут глубоко в душе вместе с тем, как тело в конвульсиях падает вниз.
Адская боль. Никак иначе описать возникшие ощущения Дзин не может. Это не шло ни в какое сравнение ни с болью от ударов, ушибов, переломов, отравления ядом и даже известных ему методов пытки - электрические разряды били в грудь и расходились по всему телу, словно бы по каждой клетке, и ему начинало казаться, что сердце, всё это время бившееся в ускоренном ритме, вот-вот возьмёт и остановиться, не выдержав удара.
— Цао! - выругался монах сквозь зубы на родном китайском, едва ли не впервые в своей жизни. Лицо исказилось в гримасе боли, и от тщетных попыток унять дрожь во всём теле и подняться на ноги та лишь ещё больше теряла человеческие контуры. Объекты радости тут же превратились во врагов, и Дзин бы передал одним взглядом всю свою ненависть, если бы неожиданно, запоздалым озарением, не вспомнил бы про самое главное.
— The princess! - его английский, будучи и так на должном уровне не без помощи кровного родства с британцем, под действием электрошокеров зазвучал только чётче и разборчивей, — The princess is in danger!
Все прилагаемые усилия не давали никакого результата, и лейтенант, забыв о гордости и звании, почти что лицом упираясь в грязную землю и ощущая на губах её привкус, начал отчаянные попытки ползти в сторону дома. Под офицерской формой, в кобуре, оставался пистолет, но желание отомстить за причинённую боль резко отошло в сторону - сейчас не до этого.

Глава семейства Янг очень настаивал на встрече с принцессой. Честь внутренней армии пострадала из-за последних случаев. А потому принцесса ожидала этого приглашения. Вечером она была уже в роскошном поместье. Марри одела на себя одно из праздничных платьев, которые были дорогими и прекрасными. Служанка вела её в нужную комнату, где пройдет ужин. В той комнате уже сидел Хэй и пригласил её к столу. Мило улыбнувшись принцесса уселась за свободный стул.
– Я благодарна вам за приглашение! – улыбнувшись поблагодарила принцесса. Этикет важнее всего.
Но на самом деле принцессе хотелось сейчас просто побыть в теплой постели. Но такое нельзя говорить вслух. Все же манеры не позволяли. Перекинувшись парой фразочек, Маррибелл принялась за еду. Взяв в руки вилку и нож, принцесса услышала нечто.  Шум. Словно какой-то ураган решил пробежать по поместью. Принцесса насторожилась и поднялась со своего места. Нарушители? Неужели в Китае нельзя спокойно поужинать? Она обеспокоенно смотрела на двери и чего-то ждала. И долго ждать не пришлось. Двери распахнулись, а в них зашли Олдрин и Леон, но не одни. А с пленником. Принцесса отшатнулась. Мало ли. Ведь в этой стране было неспокойно. И уже было покушение на её младшую сестру и императрицу. Маррибелл внимательно осмотрела его с ног до головы. Его форма оставляла желать лучшего. Марри с удивлением выслушала «отчет» от Олдрин. И потом обеспокоенно поразмыслила. Если ей грозит опасность, то она должна быть близко. Или должна быть неожиданной. Ведь пленник бежал сюда словно ураган.
« Интересно, а как же вся охрана? Неужели он в одиночку перебил их?! Невероятно!»
– Зачем же вы его связали? Если этот человек хочет мне помочь, то не надо было прибегать к этому! – сказала принцесса с нотками укора в голосе. А потом обратилась к «пленнику» с легкой улыбкой. – Я тебя внимательно слушаю.

Отредактировано Marrybell mel Britannia (2014-07-15 17:52:31)

Слова стали ударом. Отравлена? Глаза принцессы расширились от удивления и ужаса. Этот ужин должен был быть её последним. Но следующие слова приводят принцессу в ужас. Она никогда не сможет попросить человека съесть отравленную пищу. Даже если этот человек хотел убить её. Марри решает представить, что он пытался отравить Мирцеллу. За свою сестру она на любое пойдет. Но было сомнение. А что если этот незнакомец хочет избавиться от Хэя? Прикинувшись помощью, он убьет его и скинет все на принцессу. Голова медленно поворачивается к Хэю. Но в глазах не читается ужас, а лишь привычное спокойствие.
- Не могли бы вы попробовать еду? Я просто боюсь, что она будет слишком острой для меня. – попросила принцесса спокойным голосом.
Маррибелл сама удивилась, что она смогла выдать такую фразу. Она бы не смогла соврать. Это сильно удивило принцессу. Но это даже хорошо. Хотя, что тут хорошего? Умрет человек. Сердце колотилось слишком часто, а руки начали дрожать. Но он согласился съесть еду. Понял, что все равно обречен? Мужчина упал на пол и начал корчиться. А из его уст доносилось некое шипение. Маррибелл не смогла на это смотреть. Закрыв глаза и отойдя подальше от тела. Звуки исчезли. Все. На его месте должна была быть принцесса. Ей стало страшно. Слезы подступили к глазам, но она их сдерживала. Нельзя так просто плакать.
- Это было правдой… – вслух думала принцесса. А потом отдала приказ Олдрин и Леону. – Немедленно освободите этого человека! И я хочу знать ваше имя. Я вам благодарна за спасение. Но хочу узнать …откуда вы знали, что меня отравят?

…и только треск разминаемых, затёкших от хватки британских телохранителей, конечностей посмел её нарушить. В глазах принцессы был ужас, прислуги теперь уже покойного господина Хэя - страх. На лице же монаха, ещё мгновение назад напряжённом и взволнованном, теперь же отражалось только бесстрастие. Освобождённый, он просто стоял на месте и тёр запястья обеих рук, словно бы и не являющийся частью всего произошедшего.
Осознание собственного безразличия придёт к нему уже лишь по пути обратно - совершенно неожиданно тот вспомнит, что почти собственными руками отравил ни в чём не повинного человека и даже не сделал попытки помочь ему. Не закрыл глаза и не сложил руки в молельном жесте, обратившись к Святым за упокой души погибшего. И эта мысль будет терзать его вплоть до прихода в офис генерала Бэя, пока, не сообщив о последних событиях и удачном предотвращении очередного покушения, Дзин не уйдёт с головой в работу, окончательно забывшись.
Но начало уже будет положено.
— Не стоит, — он поднял раскрытую ладонь вверх, жестом показывая отсутствие всякой необходимости благодарить его. — Я лишь боялся, что будет слишком поздно.
Только сейчас монах смог, наконец, привести растрёпанные волосы в порядок и убрать остатки земли с лица. Помятая форма оставляла желать лучшего, но с этим что-либо сделать было уже ему не под силу. Бросив короткий - ненависти к ним в нём уже не было, ибо Дзин уже понимал, что на их месте поступил бы точно также - взгляд на Олдрин и Леона, словно бы окончательно убеждаясь в своей новообретённой свободе и возможности начать разговор с принцессой, он сделал шаг вперёд  и выпрямился.
— Лейтенант армии Китайской Федерации Вэй Дзин. Прошу прощения, что предстаю перед вами в подобном виде - слуги господина Хэя не пожелали пропустить меня внутрь.
Словам его недоставало чувства вины и раскаяния. Вполне вероятно, не хватало и ноток уважения, формальности, присущей в разговорах с представителями королевского рода. И даже пристальный, казалось бы, изучающий взгляд был здесь совершенно не уместен. И пускай это была всего то попытка выйти из нестандартной ситуации и понять, по какой именно модели поведения стоит вести разговор с представителем другого государства, с точки зрения европейца поведение лейтенанта можно было бы расценить скорее как вызывающее.
"Бей, и сколько же информации я имею права выдать? Или же она обязана знать о заговоре против британской семьи?"
— Из сокрытого от посторонних лиц разговора в месте весьма от них же закрытом власть в нашем государстве имущих, — максимально честно и открыто, но без явной конкретики и как можно пространнее. Впрочем, принцесса уже должна была привыкнуть к тому, что в Китайской Федерации все разговаривают исключительно намёками.

Отредактировано Wei Jin (2014-08-02 00:11:15)