- Идут на восток? Серьёзно?! Вот дураки! Ну, завтра мы им зададим! Против Ланселота они...
- Закатай губу. Не будет с нами завтра никакого Ланселота, - военный постарше с досадой стукнул кружкой о стол и утёр усы.
- То есть как? - его младший товарищ уронил кусок хлеба, который ел, в тарелку, дёрнувшись в шоке и уставившись на собеседника.
"То есть как?" - повторил про себя Сузаку, споткнувшись на полушаге. Он выбрался из кабины Ланселота едва ли пять минут назад. Это был долгий день, но он не считал ни часы боя - ни часы отдыха. Он бросался в бой по приказу, не замечая усталости, единственное, что его ограничивало - блок питания Ланселота.
Это лучшее, что он мог делать. Сузаку был рад, что его направили сюда - в бесконечной войне не было ничего хорошего, но это было необходимо, и, главное, это давало Сузаку шанс добиться хоть чего-то, сделать хотя бы шаг вперёд, вырваться из бесконечного круга ошибок и неудач. Он надеялся, что на фронте от него будет хоть какой-то толк - всё будет лучше, чем происходившее до того.
За неполные две недели он добился всего возможного. Слава о нём разнеслась по фронту, и он уже привык слышать, как говорят о "Белой смерти". Слава была ему безразлична - но она означала, что его заметили. Это было движением вперёд - день за днём Сузаку напоминал себе, что нельзя выиграть бой, если сдаться ещё до его начала. Что бы ни происходило, он продолжал держаться за свою цель.
- Говорят, его отзывают с фронта, - ответные слова старого вояки донеслись до Сузаку сквозь шумную пелену взорвавшихся искрами мыслей.
Отзывают? Значит ли это, что?..
"Юфи..."
Он даже не попытался дослушать. Наткнувшись на кого-то попавшегося под ноги, он, даже не извинившись, бросился куда-то, откуда сможет узнать, правда ли.

Лететь было близко, всего часа четыре. Из них на два Сузаку сказал себе спать и решительно перестал смотрел в иллюминатор. Четыре часа. Четыре часа, и он снова будет в Японии. С Юфи. Подтянув одно колено к груди, Сузаку закрыл глаза, вспоминая свою принцессу. Все эти дни он старался не думать, потому что иначе не мог бы думать ни о чём другом, а потому с головой бросался в войну. Теперь же... Теперь скоро он снова увидит её.
С того момента, как на грани видимости появился остров, Сузаку не сводил взгляда с медленно приближающейся родины. Минуты казались часами, и Сузаку подумал, что ему кажется новым такое чувство нетерпения. Ему было и страшно одновременно от неуверенности, и не терпелось скорее встретиться вновь. Когда под шасси появилась взлётно-посадочная полоса, Сузаку сглотнул, старательно выдыхая и успокаиваясь. А потом, вновь посмотрев наружу, он увидел её.

Он ни о чём не думает, стремясь навстречу принцессе на грани вежливости. В голове сплошной шум - ровно до того момента, как он оказывается прямо перед ней и в порыве опускается на одно колено, прижимая руку к груди.
- Моя принцесса, - произносит он с плохо скрытым нетерпением, и только тогда поднимает лицо. "Юфи", - произносят его губы беззвучно. Теперь, наконец, он смотрит на неё. Только на неё - почти пожирает глазами, и его чувства мечутся от радости до беспокойства.
Она изменилась за эти дни - так быстро, что он встревожен. Что случилось? Что ей пришлось пережить? А он? Всё, что он делал и говорил, только делало хуже. Из него выходил совершенно никчёмный рыцарь. И всё же она позвала его - даже проще, она приказала ему вернуться в Сектор 11.
Изменился ли он? Ему казалось, что нет, но может ли не изменить война?

Она протягивает ему ладонь - её жест точен и холоден, в плавной линии запястья Сузаку читает кричащее “я не должна ничего показать”. Они стоят прямо у взлётно-посадочной полосы, рядом с принцессой её сопровождение - это должен быть он, но его не было рядом всё это время - вокруг бескрайнее открытое пространство аэродрома, здание терминала за спиной Юфи - словно трибуны. Они видны со всех сторон, во всех деталях, каждый малейший жест. Самолёт глушит двигатели, и в воцарившейся тишине отчётливо слышен шорох ткани, когда Сузаку поднимает руку. Ему кажется, что чужие уши могут слышать даже биение их сердец. От этого чувства его плечи напрягаются, расправляясь упрямо, он раскрывает ладонь рвано, но замирает на долю секунды, прежде чем их пальцы соприкасаются. Её хрупкие пальцы прохладны - на мгновение Сузаку застывает, поглощённый этим прикосновением, а потом быстро склоняет голову ниже, касаясь пальцев губами. Нельзя позволить себе отклониться от формальности даже на волос – Сузаку напоминает себе это три раза подряд – в каждый удар сердца от мгновения прикосновения до того, как он отпускает её ладонь, не позволяя себе задержаться ни на секунду. Вместе с тем, как прохлада её пальцев исчезает из его тёплой руки, Сузаку поднимает взгляд вновь, скользя вдоль изящной руки до лица Юфи, с замиранием сердца готовый увидеть выражение её глаз, и с трудом подавляет порыв двинуться с места, когда его затопляет бесконечная нежность её взгляда.
Сузаку забывает об аэродроме, о терминале и сопровождении Юфи, он готов оставаться здесь, кажется, бесконечно, но Юфи нарушает тишину, и он, кажется, просыпается из мимолётного сна.
- Хай, - он отзывается негромко, и в этом коротком согласии заложено больше, чем формальность – как и в её словах. Он здесь не потому, что принцесса хотела видеть своего рыцаря, не из-за прихоти. Юфи теперь не просто принцесса – пока он был там, на фронте, она стала генерал-губернатором, она возглавила 11 Сектор. Теперь, с ней, всё… всё могло измениться. Но она оказалась одна. Перед лицом политики, которую задали до неё, перед лицом пересудов британцев и оппозиции 11 Сектора. Все они не могли понимать, что Юфи – та, кто может изменить всё.
Ей, должно быть, было очень тяжело. Нет, не «должно быть», - Сузаку видел неестественно прямую её спину, тени, залегшие на лице. Она теперь была облачена в приличествующий положению облик, и он, словно бы, прятал её, настоящую её. Прятал – и одновременно подчёркивал, как ей сложно.
Сможет ли он стать настоящей поддержкой для неё? Он наделал уже столько ошибок за это короткое время, но, как бы ни ощущал себя, он ни за что не оставит её. Он сделает всё, что в его силах и за их пределами. Легко поднявшись, он следует за неё – всего в шаге позади и на пол шага правее. Пока они следуют к её личному транспорту, Сузаку невзначай разглядывает её окружение. Кто эти люди, чего ожидать от них? Верит ли им Юфи? Как они смотрят на неё, что выдают мельчайшие их жесты.
Кажется, что короткая для Сузаку война не изменила его, но напомнила всё то, чему он учился с детства. Заточила чувства, очистила ясность навыков, заново научила реагировать судить и реагировать быстро. Возможно, это лишь иллюзия недавнего возвращения, но то, что происходит здесь, далеко за линией фронта, не кажется Сузаку миром – всё лишь сложнее, чем открытая война.

Водитель улыбается, склоняет голову, быстро, но без услужливой суеты открывает перед принцессой дверцу машины. Сузаку узнаёт его, как и некоторых других людей в свите. Они военные - вряд ли можно усомниться в том, что к Юфи их приставили её старшие родичи. Сузаку чувствует укол неопределённого чувства от того, что принцесса окружена ими, но в ответ на взгляд водителя улыбается, хоть и сдержанно. Косых взглядов на него не бросают, так что на задний план отступает ожидание необходимости прямо держать спину перед пересудами и неприятием. Это принесло облегчение, хотя Сузаку был тем, кто никогда не отступается перед такими трудностями.

В любом случае сейчас он был готов на всё. Ему было не в чем сомневаться - ничто не могло быть причиной весомее, чем зов Юфи. Он мог глотать колючим комом в горле вину и ненависть к себе, мог считать, что ничего не смог, но, что бы ни думал он сам, если он нужен ей - он примчится на край света, невзирая ни на что. Об этом всём Сузаку забывает, когда наклоняется, заглядывая в салон и чуть не бросается помочь Юфи пересесть. Он неловко обрывает едва начатый жест и преувеличено деловито хватается за подголовник переднего сиденья, потому что помочь принцессе можно только совсем не приличным для общения с генерал-губернатором действием. Сузаку ловит её взгляд и опускает голову, чтобы не показать посторонним, как он смеётся тихо, как когда-то искренне смеялся в день их знакомства. Тот смех только для Юфи, поэтому пока он выпрямляется и спокойно, как подобает рыцарю, усаживается в машину.

А потом он смотрит сквозь распахнутую дверь, цепляясь взглядом за расходящуюся по машинам свиту и начало выгрузки Ланселота за их спинами. Сузаку боится, что обернётся и не удержит приличное моменту лицо. Официальность выматывает, и он тянет мгновения, чтобы наконец оказаться наедине. Они слишком близко, и вокруг больше не аэродром - Сузаку медлит обернуться целую секунду, а потом чувствует прикосновение. Оно едва ощутимо, но Сузаку поворачивает голову мгновенно, раскрывает глаза широко от неожиданности и щемящего чувства радости - они не виделись давно, и то, что было раньше…

Сузаку хочет поймать хрупкую руку, сжать в ладонях, но Юфи замирает, и он замирает тоже,  пальцы поневоле сжимаются, выдавая порыв. Снаружи машины слышны звуки, а потом наконец закрывается дверь и опускается перегородка. Это уединение иллюзорно, но всё же сейчас их не видят. Сузаку наконец отмирает, подхватывает тонкие прохладные пальцы, накрывает второй ладонью порывисто, разворачивается в пол оборота, так же, как она, чуть подаётся вперёд, тянет её руку ближе.

- Юфи, - он не отрываясь смотрит ей в лицо и улыбается поневоле, не видя больше напряжения её нового статуса, - Привет, - слово падает неловко. Сузаку опускает взгляд ниже, на плащ, неудобно обернувшийся вокруг её тонкой фигуры, думает, что он мешается, но помочь снять его окончательно кажется ему неловким, - Как ты?

Он заговаривает невпопад, почти одновременно с ней, осекается на секунду, а потом фыркает от смеха. Он тоже волновался, думал о ней каждый день, не мог не думать. Что волноваться о нём, он не осознаёт. У него был Ланселот, да и ценность своей жизни кажется ему сомнительной. Все трудности, которые он мог встретить, ничто перед грузом, который приняла на свои хрупкие плечи Юфи. И он волнуется по-прежнему, и о ней, и об опасности.

Отредактировано Kururugi Suzaku (2019-04-11 10:36:08)

Смех тает в воздухе зимней изморосью - ответом ему лишь улыбка, мягкая, но словно лишённая радости. Сузаку замолкает, обрываясь на вдохе, хмурится беспокойно. Его глаза серьёзнеют, пуская его привычную стремительную решительность сквозь обволакивающую радость встречи и жаркое тепло искренней влюблённости и настоящей привязанности. Реальности 11 сектора легко вытеснить личные чувства. Сузаку коротко выдыхает и дёргает головой, падает на глаза непослушная чёлка.

Неловкость и неуверенность теряются, растворяясь в беспокойстве - Сузаку волнуется о ней и сейчас. Волнуется, потому что чувствует тяжесть бремени на её плечах ещё прежде, чем она произнесёт тихие слова. Прикосновение к плечу выдаёт тихую дрожь, принцесса тянет его к себе, и Сузаку подаётся вперёд с готовностью. Порывисто обнимает одной рукой, вплетает пальцы в мягкие розовые пряди, прижимает к себе крепко. Он смотрит вперёд, в окно, твёрдо. За тёмным стеклом проплывают здания 11 сектора - знакомые и нет. Он мечтает изменить этот мир, и он знает, что того же хочет и Юфи. Вернувшись сюда, на родину, с короткой для него войны, чувствуя биение сердца хрупкой принцессы, решившейся взвалить на себя груз управления этой разорванной войной на части землёй и сумевшей добиться этого, он вновь помнит об этом и верит, что за это имеет смысл сражаться.

Ради этого и ради своих к ней чувств он будет защищать Юфи, любой ценой. Его пальцы сжимаются на её плече, выдавая чувства, а потом расслабляются - Сузаку склоняет голову, касаясь щекой её тёплых волос, вдыхает её запах, охватываемый нежностью, и пытается подобрать слова. Он только рыцарь - это и слишком много для жалованного британца, и слишком мало для того, чтобы их отношения могли быть преданы публичному вниманию. Сузаку не сомневается, что его статус слишком многим не нравится. Британские аристократы не могут просто смириться с одиннадцатым, многие японцы же считают его предателем. Многим ли может помочь рыцарь, не имеющий ничьего доверия? Единственное, что у Сузаку есть - это преданность и сила.

- Юфи... Я не оставлю тебя больше ни за что, - слова звучат глупыми, и Сузаку улыбается в её макушку, но всё равно произносит их. Глупо, потому что он уже говорил, и всё равно не был с ней, потому и улыбается горьковато, - Я сделаю всё, о чём ты попросишь. Я хочу, чтобы ты могла забыть обо всём хоть ненадолго и отдохнуть.

Машина идёт плавно, мотор урчит глухо, почти не слышен шум дороги. Сузаку не двигается - его прямой взгляд направлен на противоположную дверь автомобиля. Он движения она вибрирует. Это не имеет никакого значения - всё, что имеет сейчас значение, это слова Юфи. Она держит его крепко, отказываясь посмотреть в лицо, и скрывает из голоса краски, ровный тон напоминает о её статусе. Сузаку всё ещё чувствует щекой её волосы - и не двигается, слушая молча. Всё, что она скажет.

Её статус потерял своё прошлое значение - Сузаку не знает точно, когда. Возможно, тогда, когда он отказался постоянно оборачиваться назад. Или же прямо сейчас, когда разрушила появившуюся из-за всего, что случилось, стену, приникая к его плечу. Он не обращает внимания на то, как от её слов сжимаются зубы и твердеет взгляд - в конце концов, она тоже не видит его лица. Она - британская принцесса, ставшая генерал-губернатором 11 сектора, он - японец, сын последнего премьер-министра Японии. Он много лет был просто одиннадцатым, мечтавшим изменить мир. Он не может сказать, когда его взгляд изменился, но сейчас он, похоже, готов вспомнить о том, что в его прошлом не только британская армия. Разница между ними велика, как пропасть. Действительно ли у него нет выбора? Как у рыцаря принцессы Юфемии - нет.

- Юфи, - его голос звучит на порядок ниже и жёстче, чем минуту назад. Прежде, чем продолжить говорить, он движется - ладони ложатся на её плечи, настойчиво отодвигая от себя, чтобы абсолютно прямо посмотреть в глаза. - Я отказываюсь повторять заново те же ошибки. Я верю в тебя, и твоим рыцарем хочу быть по своей собственной воле. Я нужен тебе, и помочь тебе всем, что в моих силах - это то, чего я хочу. Одновременно из-за тебя, и потому что у нас с тобой одна мечта.

Замолчав, он будто обмякает - его руки почти не удерживают Юфи, напряжённая твёрдость растворяется в выражении лица, возвращая тени недавнего тепла. Запоздало, он спохватывается, что мог звучать почти зло, но это совсем не то, что хотел бы показать, да и не было бы правдой. Он не зол, его твёрдость скорее решимость, подкреплённая тем, что сейчас он именно на том пути, которого хотел добиться.

Юфи кивает - движение кажется почти поспешным, но, если у её рыцаря ещё оставались сомнения, они исчезли, когда он увидел, как уходит на глазах тень с её лица, растворяется в лёгкой, светлой улыбке. Сузаку выдыхает, и его глаза светлеют, словно отражая перемены в лице его принцессы. Он снова улыбается - бесконечные сомнения выматывают хуже неизвестности, отравляют даже такую желанную встречу. Отбросить их значит освободиться, по крайней мере, от того груза, который лежит прямо перед глазами. Сказанными словами он подводит черту в том числе и для себя, в них нет ни грамма лжи, ни в значении, ни в чувствах, оттого он так уверен.

Сузаку ловит взглядом морщинки смеха у глаз Юфи, ладони скользят вдоль её рук лёгким, почти осторожным прикосновением. Теперь, когда всё его внимание не занимают стоявшие стеной перед глазами тревоги, он чувствует под своими пальцами неровность кожи - напоминание о недавнем прошлом, которое останется навсегда. Ничто, что совершено, в действительности нельзя уже исправить, как ни старайся. Нарушившие молочный шёлк кожи Юфи шрамы напоминают об этом мгновенно, не позволяя тешить себя иллюзиями - сделанное останется с тобой. Как бы ни старался, самое большее, что ты можешь сделать, это идти дальше, пытаясь не повторять ошибки заново.

Сузаку об этом не забывает, но Юфи совсем не нужны эти мысли, поэтому он продолжает улыбаться, прогоняя тени прочь. Его бесшумная борьба немного затягивается - машина плавно сворачивает, уходя ниже. Они почти прибыли - резиденция генерал-губернатора, изрядно изменившаяся за время его отсутствия, обступает личный транспорт принцессы. Взгляд Сузаку цепляется за изменившийся пейзаж - даже сквозь тонированные стёкла он чувствует, как изменилась обстановка.

Он выходит из машины со своей стороны, как только она останавливается. Если кто-то и собирался открыть для него дверцу, для этого было слишком мало времени - Сузаку всё ещё был в первую очередь военным, и вышел быстрее, чем мог даже подумать об этом. То, о чём он думал - открыть дверь машины перед своей принцессой. Его шаг был порывист - обойти автомобиль заняло бы едва ли пару секунд, но мгновение спустя Сузаку оцепенел, натыкаясь, словно на копьё, на внимательный взгляд. Растерянность отразилась в глазах рыцаря едва ли на один вздох, сменяясь недоверием - он знал этого мужчину. Помощник Юфи - он знал Аарона, недолюбливал и не мог точно сказать, по какой причине.

Взгляд не может остановить его, когда Юфи появляется из машины. Он следует за ней - на полшага позади и ни волосом дальше. Это его законное место, как рыцаря, и о своём праве на него Куруруги даже не задумывается. Слова принцессы заставляют подавить слишком неподобающий вопросительный звук - Юфи не поясняет, какую комнату обустроила для него, но о нет, Сузаку совсем не против её выбора, каким бы он ни был. Не только из-за того, что ни за что не откажется быть как можно ближе, и не только из-за того, что просто волнуется. Даже холодный рассудок подсказывает - Сузаку сейчас самая надёжная для Юфи защита, будь то пешим или в кабине сильнейшего найтмера.

- Мне будет удобно там, где вы выбрали для меня место, принцесса, - голос Сузаку звучит после секундной паузы, выдававшей поиск подходящих слов. Будь они наедине, он мог бы спросить без формальностей, что за комнату Юфи выделила для него, но под взглядами свиты такой вопрос звучал не слишком ловко. К комнате на базе Сузаку не был как-то особенно привязан в любом случае - у него давно не было места, которое он назвал бы домом, а потому ему было всё равно. Единственное, чем база Камелота выигрывала перед самой резиденцией генерал-губернатора, - там должен был находиться Ланселот.

Стук упавшего на пол пластика отвлекает Сузаку от мысли о том, как сделать Ланселота легко доступным из резиденции Юфи. Из-за этого среагировать прежде, чем сама принцесса наклоняется за упавшим ключом доступа, он не успевает. Он успевает только дёрнуться, протягивая руку - и мгновение спустя в его руки падает что-то бесконечно более ценное, чем карточка доступа. Волна розовых прядей на секунду застилает обзор - длинные волосы принцессы, даже убранные в высокий хвост, взметаются от резкого разворота. Хрупкая фигура в руках и падающие следом за владелицей розовые пряди воскрешают в памяти их самую первую встречу. Сузаку улыбается, не скрываясь, ловя её взгляд, и на долгую секунду не спеша ставить принцессу на пол. Он был бы совсем не против донести её до самых её покоев - но, пожалуй, это будет далеко за пределами приличий.

- Вы целы, принцесса? - слова приходят сами собой, позволяя непозволительно оттянуть момент, когда придётся разорвать тёплое прикосновение. Сузаку смотрит с пытливым ожиданием и старательно прячет улыбку, мечтая услышать просьбу помочь ей добраться до покоев.

В отражении зеркал лифта стройная фигура принцессы видна со всех сторон - яркий свет подчёркивает ровные складки ткани на хрупкой талии. Зеркала нужны для безопасности - каждое твоё движение видно со всех сторон. Сузаку понимает это, но его взгляд всё равно цепляется за отражение на секунду, прежде чем он вновь смотрит ей в лицо. Её пальцы всё ещё крепко держат его ладонь - Сузаку отвечает таким же пожатием и не отпускает руки. Свита осталась позади - в том числе и вездесущий помощник, что вселяет в Куруруги что-то сродни облегчению. Аарон заставляет его постоянно безотчётно быть начеку, словно его присутствие грозит скрытой опасностью. Это глупо, ведь Юфи ему доверяет, и Сузаку предпочитает держать эти ощущения при себе, не желая лишний раз беспокоить её.

Он серьёзен, когда она заговаривает. Рядом с ней ему легко хотя бы на время забыть обо всём том, что ядом пропитало всю его жизнь с того самого дня, - но её жизнь была иной, и бремя, которое она взвалила на свои плечи, отказывается исчезать лишь потому, что Сузаку вновь рядом. Юфи откровенна - немного кому генерал-губернатор может себе позволить показать, как падает на лицо тень, и губы поджимаются от горечи. На секунду Сузаку не уверен в своих собственных чувствах. Было ли это ошибкой? Жизнь без тревог и смертельной опасности, без кладбища совершенных ошибок теперь никогда не вернётся к Юфи - это Сузаку знал точно. Но также он знал, впитал с кровью и молоком, что не делать ничего никогда не будет более верным выбором по сравнению с тем, чтобы пытаться что-то изменить. Несмотря на всю опасность совершить непоправимую ошибку.

- Ты ведь сделала это потому, что хочешь изменить что-то, - несмотря на мечущиеся мысли, в глазах Сузаку колебания не было - он смотрел прямо, но хмурился почти напряжённо. - Я не знаю, Юфи, - этот ответ совершенно честный, он действительно хочет найти другие слова, но не может, потому что у него нет ответа. - Но я думаю, что ошибка - это то, чему никогда не найдёшь никаких оправданий и чего уже никогда не исправишь.

Взгляд Сузаку темнеет, но он уже давно не сомневается даже в такие моменты. Куруруги Сузаку не боится совершить ошибку, потому что он уже сделал это. Вся его жизнь - это последствия однажды совершённого поступка. Он ни за что не отступится от своего убеждения, что мир нельзя сделать лучше, идя против правил, - но это не страх действовать.

- Ошибка - это то, что было неправильным с самого начала, - Сузаку сжимает зубы безотчётно, прежде чем договорить, углы губ дёргаются вниз, - Убить своего отца - это ошибка, - он не боится говорить это, потому что Сузаку помнит не одну ошибку. Он помнит и то, что однажды не сказал этого тогда, когда должен был. Сузаку не смущают люди - он привык быть в одиночестве среди толпы, - но плавно идущий лифт замирает с лёгким толчком, двери бесшумно расходятся у него за спиной, и он не говорит больше ни слова.

Он делает шаг назад, в одном неловком движении выдавая скользящие за решительностью чувства. Сузаку берёт себя в руки на втором шаге - тёмный взгляд скрывается за призрачным забралом контроля. Спиной ему не видно, есть ли кто-то в коридоре - это провоцирует спрятать лишнее. Он шагает в сторону, пропуская принцессу вперёд - дороги рыцарь не знает всё равно.

Он молчит и не отпускает её руку - он наверняка разорвал бы прикосновение, но Юфи перехватывает ладонь, сплетая пальцы, и он отвечает на пожатие, не задумываясь. Дверь закрывается с глухим стуком - Сузаку цепляет её свободной рукой, отрезая их двоих от любого, кто бы ни выходил сейчас из лифта в конце коридора. Это его покои, следующая дверь - Юфи, а дальше Аарон, - он понял, это несложно, зато отряхивает его собственные мысли от глухой тишины, повисшей после сказанных слов.

Он так и не ответил на её слова - спохватывается запоздало, всё также не отпуская её руку. Сузаку бросает взгляд на комнату за её спиной - ему любопытно увидеть, какие покои отвела ему Юфи, но лишь на секунду. Это совсем не комната в расположении Камелота и тем более не казарма - это не удивительно, но Сузаку неприхотлив, ему было бы удобно где угодно. Вновь глядя на принцессу, Сузаку улыбается едва ощутимо, но его взгляд совсем не такой тяжёлый, каким был минуту назад.

- Спасибо, - Юфи ничего не спрашивает и не продолжает разговора, но она поняла то, что стояло за его словами. Сузаку не хочет обременять её - он не станет говорить лишнего, не станет взваливать свои проблемы. Потому он благодарит за объяснение и за предоставленные покои - и за их расположение. Здесь их не станут беспокоить, не должны, а значит, они могут говорить.

- Это известно главам кланов, - Сузаку не прячется больше и не каменеет от слов, которые говорит. Только отходит от двери, увлекая Юфи за собой к середине комнаты. Ещё дальше от посторонних ушей. В машине она говорила о том, в чём ей нужна помощь - Сузаку помнит эти слова и говорит сейчас поэтому. Она должна понимать его возможности - даже если не разнимает пальцев, зная, что он отцеубийца. - Тогда они приняли решение это скрыть, но я для них не часть клана Куруруги. По крайней мере, с того дня я ни с кем не имел связи.

Их решение не предавать огласке тот факт, что премьер-министр был убит малолетним сыном не было связано с Сузаку - он был в этом уверен всегда. До него не было дела достаточно даже чтобы всерьёз воспринимать его как убийцу. Скорее, он перестал существовать для клана и Японии в тот день, просто сданный в британские войска. Он не был тем, кто может наладить отношения с кланами. Однако его происхождение может служить удобным инструментом для политических договорённостей.

- Если им будет выгодно, я не сомневаюсь, что они “забудут” о том, что знают, - неловкость вновь повисает в воздухе. Сузаку смотрит в лицо Юфи, пытаясь понять, хочет ли она сейчас слышать об этом, стоит ли говорить. У неё наверняка полно дел, которые она отложила, чтобы лично его встретить - она губернатор, за этим не может не следовать целый вал не только сложных решений, но и рутинной работы, которая должна быть сделана. И сейчас, вместо того, чтобы помочь, он задерживает её здесь, рядом с собой. - Юфи… - он замолкает в глупом замешательстве, одновременно слишком быстро меняя тему и не зная, как сказать, чтобы слова не показались желанием прервать разговор. - Я не хочу мешать тебе, отрывая от дел. Мне ничего не нужно, поэтому я в твоём распоряжении.

Он ищет в её лице ответы о том, стоит ли продолжать разговор - но тонкие брови хмурятся, а пальцы, сплетённые с его, вздрагивают, и в ярких, таких искренних глазах Юфи он видит ответы совсем о другом. Сузаку не умеет подбирать имена для чувств - но, всё же, в глазах Юфи он видит что-то, что совсем не похоже на отторжение или осуждение, которые были бы естественны. Он - убийца, но она лишь крепче стискивает его пальцы, и на мгновение он думает о том, поняла ли она в действительности его слова, прежде чем через одни неровные вдох и выдох заставить замолчать эти мысли. Конечно, она поняла. Поняла и не оттолкнула его - Сузаку не нужно было прощение, но искренность его доверия граничила с готовностью молчать до самого конца, лишь бы только не навредить ей.

Однако правда о том, что лежало между ним и кланами Японии могла однажды оказаться серьёзной угрозой. Сузаку готов был вверить себя, как меч, в руки Юфи, но он не хотел позволить лезвию остаться опасным и для принцессы. Возможно, правду о том, что Куруруги Генбу не совершал сеппуку, можно было использовать не только против генерал-губернатора, но и наоборот для укрепления позиций, вот только она должна была знать об этом. И всё же, когда эти слова сорвались там, в лифте, Сузаку совсем не думал о том, что это должно быть известно Юфи. Им вели совсем иные мысли.

Сузаку не помнит о неловкости, когда Юфи отвечает, улыбаясь ясно и ярко. Поневоле, улыбка расцветает и на его лице, напоминая на недолгие мгновения, что ему 17, и ещё недавно он учился в академии, как обычный школьник, ничем не отличаясь от других. Наверное, Куруруги Сузаку был человеком, живущим где-то между "Белой Смертью" военного фронта и смеющимся со студенческим советом школьником. Возможно, таким его сделало детство, которое ему не казалось чем-то особенным.

Стопки бумаг Сузаку оценивает в начале с искрой шутливого сомнения во взгляде - они достаточно внушительные, особенно для должности рыцаря, да и журнальный стол лишь увеличивает визуально их объём. Смешливые искры горят только секунду - прежде чем толща серьёзности не заволакивает зелёный в цвет взгляд. Посерьёзнев, Сузаку смотрит пристально, но не хмурится - он может себе представить, насколько больше документов необходимо держать в голове принцессе. Он не слишком склонен к бумажной работе, но вполне готов потратить ночь на изучение. Тем более, что большая часть их них должна быть посвящена безопасности, а это действительно нужная информация. В конце концов он кивает коротко и деловито:

- Я справлюсь, - тон звучит серьёзно, но Сузаку не может скрыть того, что отчасти отвечает на шутку. - К завтра изучу. Кто готовил бумаги? - вот этот вопрос серьёзно звучит уже по-настоящему. Сузаку фактически не знаком ни с кем из нынешнего окружения Юфи, но - он уже терял её, терял не раз, и это слишком много для того, чтобы мысли о безопасности можно было отложить на потом.

Следом за изящным жестом свободной руки на портьеру Сузаку скользит взглядом, внимательно оценивая проход. Это успокаивает - при необходимости он будет максимально близко. Он не знает, какова ситуация в секторе сейчас, сколь велика опасность для Юфи. Ему необходимо узнать это - он думает, что, как только будет возможность, он поговорит с военными, которые вызывают больше доверия, чтобы узнать подробнее о происходящем. Есть то, о чём могут не знать старшие чины. Возможно, он мог бы узнать больше от кого-то из солдат, с которыми раньше служил - если только они станут говорить с ним после того, как изменился его статус.

- Я всегда буду рядом, поэтому, что бы ни беспокоило тебя, зови меня. Ладно, Юфи? - он поворачивает голову, вновь смотря ей в лицо, пальцы сжимаются чуть крепче, выдавая искренность слов. Не только от опасности - от любого беспокойства он готов защитить её в любое мгновение, что бы за время ни было на часах. Где-то тенью позади ярких бликов воспоминаний о смертельной опасности, в которой она оказывалась, в то время, как он не смог защитить её, будучи её рыцарем, шепчет мысль о том, что она всегда будет так близко. Очень близком, в любое время - и рядом с ней его мысли занимают не только соображения безопасности.