На каждом ухабе Лея стискивала зубы, цеплялась за любой выступ и каким-то чудом умудрялась сохранить сидячее положение – удивительно даже, что получалось, а то ведь дорога такая, что желудок вот-вот в горло выпрыгнет. Ещё на месте отправки Лея решительно отказалась сесть на место рядом с водителем, чтобы меньше провоцировать на задушевные разговоры, и вот теперь страдала, перемещаясь по задним сиденьям больше, чем того хотела. Когда её приложило виском о стекло, Лея поморщилась, вцепилась в ручку покрепче и решила вмешаться.
– Поосторожнее, сержант, – миролюбиво посоветовала она парню, чью макушку наблюдала над подголовником водительского сиденья. – Не дрова ведь везём.
Такими темпами её и до поля не довезут, какой там лететь? Поток нецензурной лексики из уст врача можно было не приводить, ругался страшно, когда Лея явилась к нему утром, расстегнула комбинезон и сказала, чтоб хоть на двойной шов зашивали, но лететь надо, и что с этим делать, она не знает, вот и требует помощи дипломированного специалиста. Обошлись без двойных швов, но теперь, с такой повязкой на пузе, вдвое толще обычного, Лея боялась, что желудок у неё точно выдавится в лёгкие, да там и останется. Будет после конца дней своих загадкой для патологоанатома.
– Поговорку про войну слыхал? – беззлобно отозвалась Лея, когда водитель – тёзка Бекаса, кстати – стал проявлять любопытство, – «Херня война, главное – манёвры». Вот на манёвры и покатимся.
Она глянула на часы, лихо улыбнулась: успевали, и снова уставилась на дорогу, сунув голову в промежуток между водительским и пассажирским сиденьями. Советовать получше выбирать дорогу Лея второй раз не стала. Чай, потому она сама бы не согласилась живой груз вести – всё ему, сволочи, не понравилось бы.

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-19 21:55:52)

И ничего личного. Если даже первому пилоту запретили даже намекать на тему того, что они везут, то с каких пор ей можно чесать языком с водителями? Но просто проигнорировать человека, который, в общем-то, ничего плохого ей не сделал, Лея сочла неправильным. Вот и выкрутилась, как умела, а уж то, что ляпнула совершенно наобум и даже, виданное ли дело, не слишком впопад – последствия прошлого вечера. Когда с двумя мужчинами соревнуешься в красноречии, ехидстве и нахальстве, наутро словарный запас иссякает.
Однако то, что первый человек на её пути оказался тёзкой того, кому она в полётах доверяла свою жизнь, Лея сочла хорошим знаком.
Оставшееся время она просидела молча, вслушиваясь в чужое мурлыканье песни, оживилась только тогда, когда они въехали на территорию аэродрома. Здесь Лея заёрзала на сидении, невольно облизнула пересохшие губы и выдохнула. Почти дома. Почти так, как было у них. Место чужое, но после десяти дней там, где даже вертолёт считается вещью ненужной, увидеть знакомые силуэты крылатых машин, рвущихся в небо – это важно. Правда важно!
Проверяющего она наградила довольной ухмылкой, помахала рукой и осознала, что вчерашний мандраж сошёл на нет. Это для Иствинд тоже было поводом радоваться: с похоронным настроением лучше не лететь, хоть вторым пилотом, хоть пассажиром, хоть багажом.
– Ну спасибо, сержант. – она выскочила из джипа сама, подошла к водительской двери и улыбнулась ясно и открыто. – Приезжай, про манёвры расскажу. Давай, доброго пути.
В ангар она зашла уже спокойно, деловито. Оценила обстановку, наткнулась взглядом на самолёт и прищурилась, как влюблённая девчонка. Красавец, нечего сказать, пусть и знаком едва-едва.
– Так, товарищи… Где тут Колокольцев? – во всеуслышание заявила Лея, для верности хлопнув в ладоши, да так, что сама ойкнула от силы удара. Зато зазвенело так, что эхом отдалось под крышей ангара. Внимание она точно привлекла.

Скользкую тему предполётных обследований Лея решила проигнорировать от беды подальше: её от этого освободили одним росчерком подписи в документах, иначе бы её к этому ангару на пушечный выстрел не подпустили. Даже взгляд свой бесстыжий отвела, ковырнула носком ботинка бетонный пол и вздохнула. Нет уж, взялась за дело, делай, да и руководство не подводи – кстати, ежа в зад такому руководству, но всё равно не подводи. Вздох относился не столько к собственным мыслям, сколько к краткому рассказу о том, что её напарника прошибла медвежья болезнь. Здравствуйте, талантливый боец, приятно познакомиться, можете уносить. Где они этого цыпку отрыли?
– У плохого солдата. – поправила техников Лея, прекрасно знавшая наземный юмор. – У плохого солдата перед боем всё, что угодно, кроме сна. Я вот, кстати, замечательно продрыхла. Ну а он... если не полетит – вышвырну на лету из кабины.
И вовсе не шутила, проверяя карманы на ходу и сверяясь с тем, как вчера раскидала всё необходимое – эта может и выкинуть на лету, хочешь, не хочешь, научишься летать. А, может, ещё и не тащить в рот всё, что не приколочено, особенно если организм придурковатый. Шаг свой она направила к самолёту, вялым взмахом руки намекнув техникам подвинуться. Чепуха, конечно, а не проверка, так, быстрый осмотр. Настоящую проверку она хотела провести, когда этот волнующийся юноша явится, а техники – закончат.
Словам на тему «выспался» она не особо верила. Сейчас, обходя самолёт по кругу, Лея уже перебирала страшные ругательства в адрес гсбшника, решившего отправить её сюда. Юный талант он ей нашёл, мать его… Талант, который даже отоспаться не сумел!
– Ну-ка, ребята, объясните, с чего это Колокольцев вдруг разволновался, как курсант перед первым полётом? – словно между делом спросила Лея, лениво продолжая свой «поверхностный осмотр». – Мне говорили, боевые вылёты у него уже есть, а это дело вообще тьфу. Чего это у него паника началась, что не полетит?

Каждый раз? Час от часу не легче. Конечно же, Лея могла войти в положение, сама была курсантом, предполётные сидения на измене знала, но уже тогда относилась ко всему просто – ты либо спишь, либо не летишь, срежут на обследовании и скажут отсыпаться. Хуже отмены вылета только когда он действительно отменялся, а всё потому, что ты трясся, что он отменится. Один раз срежешься так, и сразу все страхи уступают место здоровому сну.
Разве что упоминание о чужой помешанности на небе восприняла со слабой улыбкой. Да где у них не помешанного-то найти? Тут других нет, хоть фельдъегерь, хоть любитель собачьих свалок, все небо любят, иначе бы страх смерти перевесил. Ладно, быть может, не всё так плохо.
– Я заметила. – отозвалась Лея на замечание о забавности первого пилота и махнула рукой техникам. – Давайте, счастливо.
Оставшись наедине с самолётом она выдохнула, похлопала себя по груди и прокашлялась. Нет, с чужими техниками одна морока – то ли дело Джиня и её «хомячья команда», включая пушистого талисмана. Вроде бы и недавно от самолётов оторвали, и попривыкла общаться с полузнакомыми людьми, а поди же ты, всё равно себя не в своей тарелке ощущала.
– Эх, крылья-крылья, несите мою... – пробормотала Иствинд, похлопав Су-34 по стойке шасси, сплюнула в сторонку и повернулась к открывающейся двери ангара. Надо же, вовремя. Иствинд бы не удивилась, если бы Колокольцев потом пожаловался, что врачи его задержали как-то уж очень неприлично долго. Как раз потому и могли, что прибыл груз, о котором кому-то знать не положено.
Лея выпрямилась, проговорила бодро пожелание доброго утра, но смотрела уже деловито, без лишнего фанатичного подчинения. Груз взвесила на руке, прежде чем расстегнуть куртку и бережно уложить всё в планшет, пристёгнутый к животу.
– Никаких проблем. – она застегнула куртку и похлопала по планшету, скрывшемуся под ней. – Как только всё, что положено, нацеплю, достать против моей воли не получится.
При упоминании многострадального цыпки Лея не сдержала усмешки, отвела взгляд в сторону и деревянным голосом ответила на заданный вопрос:
– Уже успела услышать о нём немного историй. Чужое мнение, знаете, штука ценная…
Ох, была бы она званием повыше, точно бы сорвалось у неё раздражённое «вы что за цыпу мне, мать вашу, подсунули?». Но нет, заставила себя сдержаться, памятуя о внушающем ужас грузе косяков, который торчал из её «внушающего уважение» личного дела. Ну его. На то она и второй пилот.
– Явится с минуты на минуту. – чтобы отвлечься, Лея постучала пальцем по циферблату наручных часов, явно не подходящих для её тонких рук, – Так что давайте заканчивать. Вы же не останетесь здесь, чтобы поздороваться с ним?

Что и требовалось доказать, даже встречаться с цыпой не хочет. Значит, руководствовался только характеристиками с места, значит, цыпа может оказаться кем угодно. Лея тихонько хмыкнула, когда чиновник вышел из ангара, привстала на цыпочки и снова встала ровно. «Внушающее уважение личное дело», так он про неё сказал? Ну да, в личное дело её «подвиги» не пишутся, пока остаются в рамках безобидных, а то бы её не выбрали ни за какие коврижки.
Голос за спиной заставил Лею обернуться через плечо, вынуть руки из карманов – стыдоба, а не офицер – и всё-таки повернуться к парню лицом, а не спиной. Точно «цыпа», даже Бекас на его фоне выглядит тупой колодой без черт лица, а Бекас, объективно, обладал весьма выразительной мордой.
– Так точно. – она поприветствовала напарника по всем правилам, не переставая щуриться, мотнула головой в сторону самолёта и поинтересовалась, – Осматривать будешь?
Здесь у неё было немало своего интереса. Согласится или, как истинный зелёный, выпалит, что доверяет техникам? Если второе, плохи их дела, парень ещё не влетал в неприятности, потому что кто-то из наземной команды всего лишь разводку проводов изменил в одном месте. Если первое – здорово, чему-то научен, но расслабляться не стоит.
Лея поправила воротник, стянула с хвоста волос резинку, чтобы смотать длинные прядки, оставленные среди общей короткой стрижки уже по-другому – смешным колечком, которое удобно прятать под шлем. Обрезать «эту порнографию» она не соглашалась ещё с курсантских лет, вот и готовилась перед каждым вылетом. Иногда – под обещания окружающих, что однажды это безобразие засосёт в движок, и снимет с неё скальп.
Врали, конечно – Лея с распущенными волосами к самолётам не подходила, а, значит, не раньше прочих с неё скальп сдерёт.
– Главное, чтоб нам с вами не падать, остальное мелочи. – Лея закусила резинку, сматывая волосы, речь вышла неразборчивой. Как только «персональная предполётная подготовка» была закончена, она глянула на лейтенанта, покачалась на носках и лениво пояснила, прежде чем круто развернуться и шагнуть в глубину ангара, – Я снаряжаться, а потом – сама на птичку посмотреть хочу.

Показывать большой палец Лея не стала, просто хихикнула, подмигнула и вернулась к осмотру. Почти как дома, честное слово, просто представить, что с тобой кто-то из соседней эскадрильи, как уже было один раз – и всё. Предполётные тревоги сводились только к швам: выдержат или всё-таки ждут её крупные проблемы? А так… лететь она не боялась. Напарник улыбался куда как больше, чем командир, с которым Лея лететь не согласилась бы, даже если последний был бы связан и с кляпом во рту. Да ещё и вполне искренне улыбался, рождая мысль о том, что техники, может, не совсем правильно его оценивают. Во всяком случае, лучше раньше времени не паниковать по его поводу.
Итак, дело, в общем-то, сводилось к швам и тревогам за собственный организм, вот и весь источник волнения. Если уж совсем начистоту, последние десять минут осмотра Лея чересчур пристально осматривала всё подряд, больше для того, чтоб оттянуть момент вылета, чем по настоящей необходимости. Помогало слабо, в итоге Лея разозлилась сама на себя за детские страхи, полезла в кабину и схватилась за свой шлем.
Оказаться на месте второго пилота – вот что непривычно. Почти как на учёбе, только теперь ей делать нечего, а не инструктору. Надо же, а ведь совсем недавно говорила, что не доводилось в спарке летать так, чтоб ей делать было нечего. Накликала, не иначе.
– Почувствуй себя курсантом бесплатно и быстро. Приставать буду – тангенту не трогать, в эфир не голосить – заявила она, вспомнив шуточку чукчи на тему небесных игр, и уже серьёзно спросила, – Ну что, вперёд? Сейчас нас из ангара вытащат на старт, а там… Да сам ты всё знаешь.
Лея нацепила шлем, поёрзала на сидении, машинально быстрым движением потрогала живот и поборола желание зажмуриться. Всё, лишь бы от земли оторваться живой.
– Слушай… Колокольцев, – вздохнула Лея, – Я тут малость зашита, и, мягко говоря, лететь не очень готова. Взлетай аккуратнее, иначе будешь потом от крови всё отмывать. Да молчи ты лучше, не вздумай дёргаться сейчас!
Очень вовремя сказала, не правда ли? Когда отказываться уже поздно, а инструктировать ещё можно. На что Лея подписывалась, она и так знала, при случае всем устроят выволочку такую, что тайные советники не помогут. Её в первую очередь под монастырь, за вопиющее нарушение техники безопасности.
– Слушай меня, суслик, слушай... – Лея понизила голос ещё, оставаясь чётко слышимой для напарника, – Слушай и делай, как на учёбе прямо.

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-21 17:57:48)

Ну что ж, не закричал, из кабины не бросился, только глазами удивлённо захлопал. Тут любой бы захлопал, просто прикинув, какое число проблем может рухнуть на его голову просто потому, что рядом проходил. Лея улыбнулась без обычного яда, подмигнула, мол, дерзай, прорвёмся, суслик, и впервые порадовалась, что её тут знают слабо. Вот Лёха – Бекас – точно бы заорал, чтоб буксировку остановили и стребовал бы с неё удовлетворительные аргументы, на кой чёрт ей это сдалось. И только тогда, может быть, полетел. А в этом парне, видимо, ещё жило убеждение, что старшие по званию всегда знают, что творят.
– Самой бы хотелось в это верить, – вздохнула она больше для себя. Ну да, если бы она хоть на секунду понимала, почему её инстинкт самосохранения не скачет перед глазами с красным плакатом, на котором большими буквами намалёвано «Идиотка!». – Значит, взлетаем плавно.
Лея прикинула длину полосы из кабины и не сдержалась, присвистнула. Экая красота в пределах досягаемости была всё это время, а она свою земную ссылку отбывала в совершенно непрофильном отряде. Может, стребовать с Крестовского по возвращении перевод сюда? Учитывая, что бедовая конспирация должна была продержаться до утра, прежде чем полковник проснётся нормально и сложит два и два – зачем тому «порождению сознания» было обретаться возле его кровати ночью. Ну а там, лысый и злой, точно будет согласен отослать эту бестию от себя подальше.
– Расчётное время принятия решения, – Лея прищурила один глаз, назвала цифру поближе к действительности, и с лица её исчезли последние намёки на улыбку. Серьёзная сосредоточенность и, кажется, тревога.
Стоило птичке сдвинуться с места, как смешались в одно радость и страх – наконец-то отрубившийся инстинкт самосохранения проснулся, выхватил плакат с пресловутой надписью, но уже было поздно. Лея заставила себя смотреть и продолжать выполнять обязанности штурмана, но внутри всё внимание было обращено к змеящемуся по животу шву.
Больно стало, когда крылатая машина задрала нос, отрываясь от полосы. Нет, не сильно, просто потянуло живот, и Лея вздрогнула – что, всё? Взлёт не закончен, а она уже на половине пути к обители предков?
– Шасси. – напомнила она больше для порядка, возвращая себя к реальности. Нет уж, в степи было хуже, значит, прорвёмся. Да что там, уже через секунду она поняла, что просто испугалась, а страх раздул ощущения сверх нормы. Ничего такого особенного не случилось, бывало и больнее, а поди же ты...
Набор высоты она восприняла уже легче, только потом заметив, что сжала кулак так, что пальцы побелели.
– Всё хорошо, лейтенант. – отрапортовала Лея, выдохнув сквозь зубы. – Насколько – узнаем, когда увидим, побежит ли кровь на кресло.

Отредактировано Leah Eastwind (2016-01-23 20:47:17)

Про кровь на кресло – это уже шутка. Лея бы почувствовала гораздо раньше, чем кровь пропитала все слои бинтов и одежду. Хотя бы потому, что уже имела представление, как на самом деле это больно. Так вот, она бы уже орала и сгибалась, пытаясь зажать открывшуюся рану руками, а, раз этого не происходит, всё в порядке. Нет, всё куда лучше ожидаемого.
– Учитывая то, что я при ранении попыталась застрелиться, ты можешь быть лучшим медиком. – подбодрила Лея напарника, тихо засмеявшись. Как уж забудешь тот момент, когда она схватилась за табельное, увидев потенциального противника. И как могла она в тот момент представить, насколько быстро она подружится с тем, кого хотела застрелить вместе с собой?
Садао, попавшийся ей на глаза утром, успел проводить её до машины и даже потребовал принести «заморский подарочек» – лётную пайку. Сказал, что соскучился по таким, а Лея только сейчас призадумалась: где увидеть-то успел? Задним умом крепка, не иначе, а теперь и спросить-то только после полёта получится. Если сразу по возвращению не поймает прямо на ВВП взбешённый Крестовский, после таких-то ночных шуток.
Впрочем, сначала нужно долететь, и парня успокоить, вон как ёрзает. Теперь Лея уже не называла его «цыпой» мысленно, цыплёнок бы отказался лететь в таких условиях.
– Чш-ш. – Лея покачала головой, и, казалось, рассердилась, – Давай без экстренных посадок. Мы летим? Летим. Мы взлетели без потерь? Взлетели. А сядем там, куда нам лететь сказали.
Про посадку она старалась не думать, перегрузки были и там, а, будь у управления Лея, могли бы и жёстко сесть, был за ней такой огрех, хоть и устраивали взбучки. А сейчас, пока летят они относительно ровным курсом, проблем возникнуть не должно. Что уж там, даже сердце пело, а Лею одолевала мысль – вот оно, небо, и полгода не прошло. Вот оно, с ней.
– Хорошо всё. – беззлобно ответила она на вопрос, откровенно радуясь полёту. – Ты-то сам как? Свалились тебе на голову такие проблемы. Прости, лейтенант, не моя инициатива.
Чужую заботу она уловила, но не обольщалась. Мало ли за что он волнуется – за неё или за возможные неприятности? Или, может, вообще перепутала, и это не забота?
– Ты не волнуйся. – мягко прибавила Лея. – Если что, все шишки мне. И тем, кто это устроил. А тебя вообще уважать можно.

— А кто я, если не соглашусь? — пилот пожал плечами. — Это мой долг перед страной. Каким бы он ни был — я обязан взяться за это.
Его голос был твёрдый и уверенный, так что сразу было понятно — Колокольцев говорит то, во что верит.
— Мой дед тоже был лётчиком, но он умер от пневмонии, когда я был ещё совсем маленький. Отец в небо по здоровью не проходил, долгое время работал на Сухом. И всё сделал, чтобы я летать начал. Воспитал, как надо.
— Благоразумный человек. — без особой уверенности ответила Лея, и прибавила уже чуть твёрже. — Но да, я тоже вот не смогла отказаться. Похоже, у нас с тобой в чём-то мысли сходятся.
Она глянула на небо из-под колпака кабины, помолчала недолго и заговорила ещё мягче.
— Нет, у меня летунов в семье не было. В моём случае это, похоже, диагноз — рождена, чтобы летать.
Диагноз как диагноз, не хуже прочих. Лея прекрасно знала, что не жалеет о своём выборе.
Самолёт тем временем спокойно летел себе дальше по курсу. Позади осталась уже по меньшей мере сотня километров.