В училище к такому не готовили. - Такой была мысль Крестовского, которому на стол легло донесение о том, что его батальон опять перепутали с исправительным домом или чем-то таким. Впрочем, подумал он, повертев в руках ни в чем не повинное донесение, сложив из него самолетик и отправив в полет до мусорного ведра, это отчасти соответствовало истине, потому что вряд ли какому-то еще командиру приходилось решать столько неуставных проблем и дел и командовать настолько с дуба рухнувшими подчиненными... Точнее, вряд ли у кого-то их собралось столько. Если кратко, то на этот раз немец, приславший ему Эрику Лито, собирался мало того что сдать сюда еще и родного сына, но и лично приехать и посмотреть, куда же все же он его ссылает... Видимо, ешще и посмотреть, что сотворили из его дочери русские изуверы и маньяки. На взгляд Алекса, странная идея... Уж немец-то вряд ли должен думать что русские способны кого-то научить хорошему. Вывод: либо он хотел чтобы дочь научили плохому, либо надеялся, что она просто не переживет этого и перестанет позорить отца. Правда, судя по тому что он прочитал в докладах и личном деле, трудно было представить, как именно Лито могла кого-то позорить. Хорошая, нормальная девушка. И тому, кто скажет о ней плохое, предстоит скорее всего увидеть кхукри Тарисы там, где он совсем не хочет его видеть, а также огрести от Бяченовой и, вероятно, Садао. И удостоится укоризненного взгляда и пары ласковых слов от Наташи (а за ее неодобрение несчастного побить могут многие). Такое сочетание явно о чем-то говорило.

Но к чему все эти мысли? Да к тому, что общаться с родителем предстояло именно полковнику Крестовскому. Конечно, сегодня должна была вроде приехать Новикова, но её во избежание травм и скандалов подпускать к недовольному детьми родителю было опасно. Алекс вздохнул. Опять ему, не имея своей семьи и детей, работать то ли папашей, то ли старшим братом, то ли, что куда вернее, директором дурдома. Папашу между тем у ворот встретила Рита Бяченова и препроводила в кабинет Крестовского - она по крайней мере слушалась приказов и по причине внезапной влюбленности меньше дергалось по остальным поводам...

Отредактировано Alex Cross (2015-01-09 02:17:08)

Итак, вот он, поворотный момент в жизни! Или переломный? Учитывая, что назад дороги нет и все предыдущее было с треском сломано. Путешествие с отцом до России скучным не было. Ноутбук, книги и наушники в этом прекрасно помогали - не с отцом же общаться, в самом то деле. А ведь впереди совершенно другая жизнь! Сестру увидит, станет работать как обычный человек, а не аристократический сынок, коллектив поменяется. Хотя он еще не знал, чего ожидать от русских... но риск он любил! Заодно можно будет увидеть Петербург, о котором парень слышал немало интересного.
Они уже шли по базе, словно два незнакомых человека которым просто было по дороге. Он к этому привык давно, а потому с интересом рассматривал все вокруг, ему то здесь служить.
"О как" - короткая мысль при виде местного, очень даже симпатичного, капитана охарактеризовала все его впечатление. Мысль "а не в женский ли я батальон попал?" возникла когда количество девушек в "компании" превысило количество мужчин. Но все же его впечатление от того, что собственная сестра его не замечает было несколько сильнее. Ну это можно было объяснить тем, что здесь был отец, но что бы настолько... здесь было еще что-то, и это что-то он обязательно узнает. Хенрик даже расстерялся, но быстро взял себя в руки. Ему еще предстояло знакомство с новым начальством которого он опасался даже больше истерики матери, когда он объявил свою новую фамилию. Заодно была куча идей как и когда обратить внимание сестры на себя. Начиная от "здесь и сейчас" заканчивая чуть более поздним сюрпризом.
Вел он себя спокойно и подчеркнуто строго. В начале он хотел произвести хорошее впечатление. Потому перед этим даже серьги снял. На всякий случай. Он помнил как ему попадало от преподавателей и снисходительные взгляды военных. Так что в струнку и вперед. Он держался немного позади отца поглядывая, то на Эрику, то на будущего начальника, что показался слишком уж молодым для своего поста. В прочем он и сам не в том возрасте, в котором служат в элитных подразделениях. Пусть даже техником. Почему-то когда они уже все были готовы начать разговор, он вспомнил как для русских звучит фамилия отца. С трудом сдержав улыбку, он даже немного обрадовался, что теперь Йегер.
А теперь оставалось ждать. Улыбаемся и машем, так сказать. Только стоим, руки по швам и четко отвечаем на ответы. Он сейчас прекрасно знал как насолить отцу напоследок...

Только когда отец последовал за Ритой, как минимум один участник немой сцены встречи отмер (точнее, отмерла) и как-то странно переступил с ноги на ногу, будто пошатнувшись от таких новостей. Эрика, сверлившая взглядом спину отца, не сразу заметила рыжую голову, обладатель которой тоже пошёл за графом, и снова удивлённо заморгала.

– Даже не представляешь, насколько хорошо я его знаю. – ответила Эрика тихо, хрипло и с какой-то странной интонацией.
Рыжая голова могла принадлежать только одному человеку из прошлого, которого Бригитте знала.

– Что они тут забыли? – судя по тону, Эрика уже исчерпала годовой запас неприязни и перешла в запасы на ближайшую пятилетку.

Появление отца и брата могло значить равным образом что угодно.

Уж не приехали ли проверить, как поживает их проблема, и не пора ли заказывать цинковый гроб?

Якоб фон Вестернах

Якоб, остановившийся перед командиром данного... балагана – по-другому-то и не скажешь, он сам заметил, кивнул в знак приветствия, и, оставив все расшаркивания, указал на сына, решившего поиграть во взрослого и самостоятельного.

– Вот, пожалуйста. – бросил он сквозь зубы. – Прибыл к вам на практику в качестве техника. Вас, думаю, уже в известность поставили.

О том, чтобы взять вот так просто и заговорить о семейной проблеме, и речи не шло – не при сыне, чёрт побери.
Вестернах помолчал, словно решаясь на что-то, и, обращаясь уже к сыну, недовольно сообщил:

– Выйди вон, сделай одолжение.

Ну, что поделать. Выгоняют, лишая возможности сделать отцу бяку напоследок. В прочем после слов отца он не шелохнулся и даже ничего не сказал, так и стоя в ожидании. А вот после понятного приказа Крестовского уже отреагировал иначе.
- Так точно! - честь он не отдал ибо был без головного убора да еще и без формы.
Да и сама фраза прозвучала странно из-за акцента. Вроде бы два слова, а глубокое "о" довольно сильно исказило слово. Ну да что поделать, с носителями языка ему только предстояло общаться.
Не теряя времени он покинул кабинет, разрываясь пополам. С одной стороны нужно найти некую Наташу Павлову (Серьезно? Опять девушка? Я попал в малинник?), что будет его командиром. С другой стороны хотелось найти Эрику. Обычно желания и требования не совпадают, но в этот раз... ведь он не знал где нужно искать ни пятый блок, ни эту самую Наташу Павлову. А сестра наверняка знает. Можно найти сестру, а она уже покажет что и как. Профит! Одним выстрелом двух зайцев! Так что закрывал двери он уже с хитрой ухмылкой, которая быстро сменилась радостной улыбкой и неуклюжим приветствием спутнице Эрики на русском языке - слово "здравствуйте" было пока слишком сложным для него.
- Сестренка! - счастью не было предела, но он сдержался ибо и Бригитта была не одна и за дверью были люди, так что он просто положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза широко улыбаясь. - Отлично, что я тебя так быстро нашел! Мне сказали идти в пятый корпус и найти сержанта Павлову, а как туда пройти - не сказали. Расскажешь? Покажешь?
Говорил он на русском, с сильным акцентом, но без ошибок. И широко улыбался. Правда ожидал бурю, но то уже такое. Переживет. В первый раз, что ли?

[npc]88[/npc]

Тариса, стойко подозревавшая нехорошее, была предельно мотивирована и уже собиралась выбирать между поиском точки подслушивания и попыткой вломиться напрямую, когда наружу показался рыжий парень и немедленно заявил на Эрику родственные права, подтвердив подозрения Тарисы.

- Поздно, вы раскрыты. - Голосом прокурора заметила юная непалка, обнимая обоих за плечи и не давая разъединиться, - У вас что, сдавать детей в "Красноплечие" - это традиция? Эрика, если они тебя обижали, я их убью или покалечу.

Последнее было сказано мимоходом, но вполне серьезно. Тариса была простой непальской девочкой и предпочитала радикальные решения вопросов.

***

Алекс и правда сомневался в том, что Вестернах понимал, с кем имеет дело. Не похоже, чтобы он верил в байки об одержимости Крестовского демонами, но в то же время считал его способным попросту послать бойца на смерть без цели и смысла, или того хуже, сознательно. Крестовский, возможно, при первоми пересечении намека не уловил, если тот был вообще. А сейчас Алекс изучал Вестернаха взглядом как какое-то редкое животное или растение. Итак, наследство и проблемные с точки зрения отца дети... Причем минимум одну таковой назвать сложно, а если парень ради нее пошел на подобное, то и о нем это что-то говорит.

- Предположения есть предположения. Потому у нас и считают солдатом только после первого боя - выживание означает необходимый минимум таланта и удачи. - Намек на то, что минимум что-то одно у Эрики имеется. Между тем прозвучало несколько объясняющее ситуацию слово, которое больше ожидаешь услышать где-то в Британии. Бастард, так? И, выходит, чем-то мешает законным детям. Вопрос - с какой радости это должно беспокоить Крестовского? Ответ - решительно ни с какой, Вестернах сам сдал сюда дочь и контракта на ее устранение не оформлял. Не говоря уже о том, что подобное выходило за рамки даже самых жестоких деяний батальона. Своих здесь не бросали.

- Парень уже достаточно взрослый, чтобы сам решать, что делать. - Пожал плечами Алекс, - Не касаясь ваших успехов воспитании детей,  лично я бойцом Лито полностью доволен и надеюсь, что она благополучно переживет еще немало боев. Она талантливый пилот и надежный боевой товарищ, ни одной жалобы от вышестоящих офицеров, я бы сказал, наоборот.

И если до какого-то момента Эрика наивно верила, что ситуация сама собой разрешится, не принеся ей особых проблем, то, когда Тариса обняла и её и братца за плечи, Лито затравленно дёрнулась, посмотрела на неё глазами загнанного в угол существа и молчала, далеко не сразу сообразив, что нужно ответить. А что сказать-то? Ей же говорили, легенда, забудь своё имя и прочее, ты теперь не Бригитте. И что получилось? Брат своим приездом одномоментно взял и уничтожил всю эту маскировку.

Она машинально согнула и разогнула пальцы ранее подбитой руки, пошевелила губами, словно пытаясь что-то сказать, и как-то невзначай прижалась больше к Тарисе, нежели к братцу, позволяя себя отвести как можно дальше от текущей дислокации отца.

– Никто меня не обижал. – медленно начала Эрика, старательно подбирая слова. Ну да, если исключить щипки младшего брата при встрече, мачеху, у которой при виде Бригитте начиналась мигрень, и ссылку к Красноплечим. Последней-то она была рада, но, если подумать… Как вообще реагировать? Ей что, теперь можно во всеуслышание заявлять своё настоящее имя? Как можно ответить Тарисе?

Плохи дела, совсем плохи…

Видимо, шоком можно было объяснить то, что до Эрики немного не сразу дошло то, что сказал рыжий охломон, сияющий так, будто Рождество в этом году пришло досрочно.

– Что, погоди?! – ну вот, когда не надо сдерживаться и понижать голос, получается слишком громко. Хорошо, что их отвели подальше. – Хенрик! Что значит «не граф»? Между прочим, мы все трое считаемся графами, вопрос больше в наследстве и твоей матушке… – она дёрнулась, посмотрела на Тарису, но собственное удивление заставило её окончательно забыть о конспирации. – Твоей матушке, которая при последней нашей встрече упала в обморок при виде меня! Что ты тут забыл, и разве отец тебя не предупреждал, что меня теперь по-другому зовут?

Она помотала головой – светлые пряди мазнули по лицу – схватила братца за плечи и попыталась потрясти.

– Погоди, ты сказал… «служить»? – Лито на глазах серела, приближаясь цветом лица к основательно прокисшему молоку. – Боже, скажите мне, что я просто оглохла…

Якоб фон Вестернах

Якоб только раздражённо дёрнул плечом в ответ на абсурдные заявления о таланте. Да, талант. Сколько ему твердили, что у Бригитте таланта бог отсыпал достаточно? Вполне хватит, чтобы поселить щекочущее чувство раздражения в душу. Каким бы его не считали окружающие, особенно данный… представитель рабочего класса, Вестернах был строгим, суровым, жёстким в решениях, но отнюдь не ужасным отцом. Бригитте, казавшаяся ему одно время небесным чудом, которое не даст роду угаснуть, была им абсолютно точно признана. Сколько бы жена не кричала на тему того, что девчонка не имеет отношения к нему, Якоб неоднократно подмечал сходство в том, как девчонка кусает губу, морщит лоб, да и глаза у неё его – та же бледная голубизна.

– Знаете, в семьях высшего круга не гнушаются душить бастардов, если они имели свойство появиться на свет. Но Бригитте… – Вестернах одёрнул себя и сказал почти нормально, почти без привычного снобизма. – Слушайте, у вас ведь нет детей. Как вы вообще можете понять ситуацию, в которой я оказался? Я бывший солдат, титул мне пожаловали за успехи на фронте, жена долгие годы не может родить, а тут подвернулась… Хайке Лито, так её звали. И вот, пожалуйста, только я признал незаконнорожденную дочь, чтобы было кому оставить всё, как у меня появляются нормальные сыновья!

Якоб вспомнил Хайке Лито, такую же бледную и хрупкую сероглазую блондинку, служившую кастеляншей при его жене. Хайке, помнится, постаралась рассчитаться, едва поняла, в каком положении оказалась, а Вестернах её нашёл и убедил, что дочери будет лучше с ним. Родная кровь, родная дочь, которую можно было принести в дом, потому что его собственная жена казалась тогда совершенно безнадёжной. Отцовских чувств было мало, скорее, чувство долга и какое-то странное отношение к Хайке, которая через три года ушла на тот свет.

– Парень достаточно взрослый, чтобы иметь хоть какое-то чувство ответственности за семью, а не за ту, которая титул носит по ошибке. Мне стоило безумных усилий и затрат, чтобы скрыть пребывание моей дочери здесь – официально она больна и при смерти, и жена только и ждёт, когда она повторит судьбу своей хрупкой и болезненной мамочки. И все мои усилия ставит под угрозу мой же ребёнок, который мог жить спокойно. – отрезал Якоб. – Его воля, впрочем, это позорище больше к моей семье отношения не имеет. Осталась Эрика – или Бригитте, называйте её как угодно.

Вестернах сгорбился, сложил руки на коленях и выжидающе посмотрел на Крестовского. Слова о довольстве Эрикой его только больше раздражали.

– Не смешите. Эта недоенная корова не способна понять, что на войне люди умирают. Вся в свою блаженную мать, у той тоже экзальтированные взгляды на мир были. Такая и умрёт с покорностью барашка, и в бою будет только мычать. Удивлён, что в первом же бою противник не пристрелил её, избавив меня от проблем. Надеюсь, впрочем, что позже он будет более расторопен.

Прекрасно! Он всегда любил вызвать у людей бурную реакцию. Сейчас это чуть ограничивалось местом, но ничего страшного. Все еще впереди. Очень многое еще впереди. Но пока надо разобраться тут и действительно уйти с коридорчика. Кроме двери еще был напор танка в виде отца. И когда закончится разговор - он не знал. И не хотел оказаться бы рядом.
- Нет-нет, меня не сослали. Я сам... сам... - он неопределенно замахал руками, пытаясь подобрать слово на чужом языке. - Сослался? Техником тут буду. А рассказывать очень долго и явно не тут. Здесь скоро проедет танк.
Ну вот, бесконечные вопросы от сестры. Он ожидал более... радостной реакции, а не такой вот испуганной и непонятливой. При более близком рассмотрении подозрение о том, что с Бригиттой что-то не так, усилилось. Но сейчас было много вопросов и ожидание бури, поэтому, чуть расслабившись так, что шатание девушки возымело эффект, он начал по порядку.
- Это долгий разговор, Эрика. Черт, ты знаешь как сложно к такому привыкнуть? Так вот все, теперь я просто младший лейтенант. - он сделал драматическую паузу ибо сейчас была еще одна доза. - Хенрих Йегер. Младший лейтенант технической службы в пятом блоке. Здесь.
"Меня сейчас покусают, поколотят и просто убьют." - глянув на Тарису, подумал Генрих. - "А потом еще что-то будет. Наверное."
Понимая, что разговор за дверьми не может длиться долго он тяжко вздохнул, утешая себя тем, что с девушками всегда сложно, а потом просто взял обоих девушек за руки и потянул за собой подальше от этого кабинета.
- Gehe! Идем! Ну хотя бы еще чуточку дальше отсюда! Все разговоры потом! - говорил он тихо, мягко, но настойчиво. Тем более, что мягко с его акцентом не получалось.
А ведь пройти еще чуть-чуть, еще чуть-чуть подождать и дальше совершенно другая жизнь! Он, правда не знал, будет она лучше или хуже, но теперь она будет почти что заново. И за новые проблемы он будет браться с новыми силами.

[npc]88[/npc]

- Раз техником, то повезло. Если хорошие оценки - Наташке отдадут, она хорошая и добрая. - Успокоила парня Тариса,  а затем лучезарно улыбнулась, проттянула руку и представилась, - Рядовая Тариса Маркова, из ее же взвода. Я подруга Эрики, мы вместе служим и она замечательная, вот!

Сама не похвалишь - Лито себя и подавно не похвалит. Впрочем, вместо радостного воссоединения намечались семейные разборки и Тариса  на время призадумалась, какие методы воздействия на беспутного брата замечательной Эрики можно считать допустимыми - сказать пару ласковых, стукнуть, приставить кхукри к важному месту? Или та сама справится?

***

- Рита, пойди посмотри, чтобы эта молодежь не забрела куда не надо. - Алекс решил от греха послать Бяченову на дело, а то ведь, к несчастью, ее развивающаяся эмоциональность могла иметь разные проявления. Рита, кратко кивнув, удалилась, а Крестовский слушал монолог Вестернаха.

- Кажется, в солдаты не помешало бы младшему. - Хмыкнул он между делом, - И до недавнего времени мой батальон имел репутацию именно такого места, куда, особенно из другой страны, можно послать разве что врага.

Но, вопреки эмоциям, что-то похожее на понимание, Алекс чувствовал. По крайней мере, видно было что Вестернах далеко не равнодушно воспринимал ситуацию и давалась она ему нелегко. Наплевательство и равнодушие Кретовский бы не стерпел, но так... Ладно, этого типа можно хотя бы выслушать. И попробовать понять, что делать с Эрикой, которая внезапно перестала для него быть  просто одной из бойцов. После того, что Алекс узнал, пустить все на самотек никак не получалось, такой уж у командира был характер. Вот и смотрел он сейчас без особого сочувствия, но внимательно и цепко, запоминая главное. Это же Крестовский - безрассудный на поле боя, изводящий себя, если дело дрянь, но дай ему кого-то. кому пришлось хуже и надо - а главное, еще не поздно - помочь, и сразу забудет про свои проблемы, чтобы порешать чужие.

- Если Хенрик талантлив в своем деле, у него будут неплохие шансы. - Заметил многозначительно Алекс, припомнив сотрудничество с германцами и особое внимание Подвырвиглазенко к Наташе, в команду которой парень попадет, - Считайте что я вас понял. Но в случае Эрики - скорее жизнь, чем смерть.

И засмеялся, услышав про "детсад":

- Порой у меня то же ощущение. Так что утверждение об отсутствии  детей верно лишь наполовину. С другой же стороны их у меня  даже многовато. - Покачал головой и внес ясность, - Это Тариса Маркова. В двенадцать лет была проводником диверсионной группы в оккупированном Непале, убила двух солдат лично и помогла заживо похоронить под лавиной еще взвод. Здесь - отличные показатели и три уничтоженных найтмера в первом же бою. Подруга Эрики, кстати. Такие вот в наше время растут детки, Вестернах.

Формальности были соблюдены, старшая сестра в голове Эрики удовлетворённо зевнула и пошла спать дальше, потому что в дело с грацией урагана влетела Тариса – и тут же со всей своей душевной простотой пояснила, что Лито просто замечательная, что они подруги, со всеми вытекающими последствиями, и что она тоже всему рада.

– Делаешь успехи в обучении. – подтвердила Лито, у которой со щёк до сих пор румянец не сошёл, но не стала уточнять, про идиотизм божественного уровня она или же про техническое обучение. Что ж, техников никто не посадит в найтмер и на передовую не отправит, и с лица Лито плавно сползала тревога, вызванная тем, что брат оказался здесь.

Да, несмотря на то, что стараниями мачехи Эрика с трудом воспринимала себя частью семьи, Хенрик всегда относился к ней нормально – чего было достаточно, чтобы тревожиться о нём и да, действительно удивиться, увидев его на фронте. Если саму себя Эрика рассматривала как вполне себе нормальную часть данного подразделения и даже не огорчалась высылке из семьи, то, как старшая сестра, естественно думала, что младшим братьям здесь не место.

– Знаешь что, расскажешь обо всём после. – она машинально взглянула на Тарису, но не сказала обидного «без свидетелей». Нет, она не была против общения с Тарисой, и  даже была рада, что непалка действительно воспринимает её как подругу – уж чего-чего, а подруг у Бригитте точно не было, но считала, что некоторые дела нужно делать без посторонних. Как, например, допрос с пристрастием братца, чтобы выяснить, как именно так вышло.

На заявление о том, что она замечательная, и что кое-кто теперь старше её по званию, Эрика отреагировала всё так же – уставилась в стену и цветом лица стала напоминать помидор.

– Угу, здесь ты спокойно можешь отдавать мне приказы. – сообщила она, пялясь в стену.

Нет, неудивительно, что наигранный шёпот на немецком до неё не дошёл. Точнее, дошёл, но Лито уже дошла до своего предела смущения, и совершенно ничего не поняла.

– Не на публике? Кто тебя надоумил проткнуть уши? – Лито снова сыпала вопросами, но личного пространства не нарушала. – Тебя отец за них сослал сюда, что ли? Да нет, абсурд, граф бы такого не сделал.

О том, что надо идти к Наташе, Эрика совершенно забыла.

[npc]183[/npc]

Якоб смотрел перед собой, уже раскаиваясь за минуту слабости, позволившую ему вот так просто выдать своё настоящее отношение к дочери. Даже для себя самого он старался повторять одно и то же – ты не имеешь к ней никакого отношения, ничего ей не должен, у тебя есть сыновья. Но при мысли о сыновьях он снова начинал хмуриться, потому что ничего хорошего вспомнить не мог.

Хенрик – отличный, конечно, но с ужимками скомороха, не граф, а шут на побегушках. Про младшего лучше не вспоминать.

Но вспомнили – не он, а Крестовский.

– Младшему не поможет даже война. – снова честно ответил Вестернах. – Да и мать его любит. Я, как это ни странно, тепло отношусь к своей жене, а она и так постоянно рыдает по поводу старших.

Он прищурился и замолчал, слушая очередную хвалебную оду дочери, но в этот раз спорить не стал. Выслушал и совершенно неинтересную ему историю о подружке Эрики, которая совершенно не взволновала его сердце.

– Чего не сделаешь ради семьи. – со странной злобой сказал Якоб и поднялся с кресла. – С вашего позволения, я откланиваюсь. Ваша провожатая уже ушла, так что не могли бы вы меня проводить? Желательно так, чтобы не встречаться с детьми.

Он постоял у двери, ожидая решения Крестовского, и прибавил:

– Этого девочке не передавайте, но я всё же надеюсь, что именно она займёт моё место.