Вот, значит, как. Его обвиняют в заигрываниях с собственной сестрой. Разве не бредятина? Видимо, грибы все-таки подавали сегодня на обед, а он их пропустил.
-Ренэйт... - голос обер-лейтенанта внезапно сделался очень мягким, на лице появилась едва заметная улыбка -откуда у тебя эта информация?
Вот и все. Никаких "кто тебе наплел?!" и подобных выкриков. Вообще, Манфред крайне, крайне редко позволял себе подобный тон и подобную мимику, здорово напоминая при этом удава Каа, играющегося с бандерлогами. Собственно, опасность для себя ефрейтор могла углядеть только в его глазах, смотрящих как будто поверх прицела пулемета. Но видела ли она те глаза?
-Катарина, будь добра, найди мне перевязочный пакет. Ближайший известный мне в моем шкафчике. А мы пока побеседуем.
Все тот же тон голодной змеи, явно не предвещающий обеим даже намека на что-то хорошее в этот день. Кажется, даже последний тугодум во взводе уже начинал догадываться, что Рихтеры - не просто однофамильцы. Собственно, сегодня об этом планировалось объявить официально, но... в общем, вышло то, что вышло. А пока Катарина где-то бродит, следовало слегка заняться собой. Достав из чехла на поясе мультиинструмент и легким движением пальца выдвинув себе небольшие ножнички, Манфред принялся неторопливо подрезать местами лохмотьями болтающуюся кожу, превращая ужас изодранный в просто ужас.

Отредактировано Манфред Рихтер (2014-03-11 09:25:13)

-То есть, ты какой-то там "птичке" веришь больше, чем своему офицеру. Дивно. Знаешь, во всем взводе может быть только один человек, который сдуру ляпнет не то, а тебе только дай повод.
Нельзя сказать, что Рихтер успокоился, когда Катарина ушла и прекратила действовать на нервы своими попытками защищать не ту сторону конфликта. Нет. Он просто решил пофилософствовать, рассуждая вслух с некоторой ленцой, но не без обжигающе-ледяных искр во взоре, которым Ренэйт буквально вмораживалась в пол. Сегодняшний день она запомнит надолго.
-И это ходячее недоразумение, как ни странно, является моей родной сестрой. Крутить романы с близким родственником? До такого даже Бота, легендарный педофил и бармалей, не додумался бы.
Бедный Бота... видимо, Манфред получал извращенное удовольствие, извергая на несчастного бородача непристойности. Быть может из-за того, что сам никогда бы не решился взять в руки столь непомерную для него ответственность, начав управлять целой страной и вполне себе доведя ее до ума? Или он просто не любил бородатых людей? Кто ж его разберет...
-Итак, продолжаем разбор полетов. Это милое создание что-то ляпнуло. Она может. Если покажешь мне второго такого же человека во взводе, который хотя бы в шутку обвинит меня в растлении, разврате и иных позорящих честь мундира действиях, я пристрелю его на месте. Просто потому, что думать надо. Но у Катарины в голове ветер. Итак, ты повелась, попыталась зачем-то меня поколотить, за что ответишь отдельным порядком, как и за каждое оскорбление... но сперва скажешь, что моя дражайшая новообретенная сестренка учудила на этот раз. Или ты думаешь, что я отослал ее без умысла? Ближайший перевязочный пакет в двух метрах от меня.
Это был немного менторский тон, с каким в самый раз поучать бестолковых, но любимых родственничков младшего возраста, учудивших мелкую шалость. Например, разбивших банку с вареньем... которая, падая, зацепила дорогущую фарфоровую вазу династии Вынь-Сунь. Вроде, и прибить нельзя, а и мозги вправить стоило бы. Причем немедленно - а то Катарина тоже сообразит, что индивидуальный перевязочный пакет входит в снаряжение любого бойца и вполне себе находится в любом шкафчике со снаряжением. Например, в ближайшем. Это не говоря об аптечке первой помощи, которая была тоже где-то тут... но последним ее брал героический Отто, так что судьба полезной приспособы туманна.

-Тебе светит начальная школа и уроки биологии. Которые недвусмысленно гласят, что кровные родственники не под копирку лепятся. А вообще, можно бы сделать анализ ДНК, но это все муторно, долго и проще уж поверить собственной внезапно обретенной матери. Видишь ли, история у нас почище, чем в иных мелодрамах. Но ты себя слишком плохо ведешь и рассказывать я тебе ничего не буду.
Временами Ренэйт раздражала. То ли действительно бестолковая, то ли прикидывается, имея целью поиздеваться. Да еще и фамильярность эта... в общем, будь перед Манфредом мужик, получил бы он в морду не раз и не два перед отправкой в этак стокруговый забег на спортплощадке. Увы и ах, бить морду хрупкой и уже получившей сполна девушке он не мог. Но и объясняться желания не было. Запускать чужого уже человека копаться в его личных делах? Да-да, чужого. Предпочесть собственные бредовые домыслы словам офицера это прямое оскорбление последнего, автоматически серьезно ухудшающее отношение к тому, кто умудрился этак вот извратиться.  Так что Рихтер добротой явно не лучился, глядя на ефрейтора со все возрастающей неприязнью по мере того, как она переходила все мыслимые и немыслимые грани приличия.
-Дружочками будете в пивном баре рядовых звать, ефрейтор Тэресия. Пять минут на отдых и живо на спортплощадку. Заниматься, пока дурь не выйдет или организм не сломается. Если вас не устраивает командный состав и вы ему не доверяете, прошение о переводе в другое подразделение будет удовлетворено незамедлительно.
Как-то даже так. Холодный официоз от Рихтера... да куда вероятнее услышать, как Отто в душе поет или снайперская пара в кустах пиво хлещет во время задания. В общем, взбесить его у бедолаги вышло весьма и весьма. Конечно, разбираться в ситуации - дело нужное, но оправдываться перед человеком, настолько плюющим на субординацию и банальное уважение к старшему товарищу? Пусть сперва проветрится. А там видно будет.

Катарина – святая простота, наивность и искренность шестой бронетанковой. Судорожно роясь в шкафчике брата, она наконец нашла то, в чем он так нуждался – перевязочный пакет. Ухватив его, она рванула было назад, но встала в ступоре, судорожно пытаясь предвосхитить будущие задания Рихтера. На нее часто ругались, что она неспособна мыслить дальше своего носа, так что теперь она посчитала этот момент не много не мало – своим звездным часом! И подняв сияющие глаза, она бросилась искать аптечку, которая тоже должна была быть где-то… где-то здесь.
Перерыв все вверх дном и обретя наконец ценнейший трофей, Катарина со всех ног рванула обратно. Пробегая мимо двери в женский туалет, девушка заметила спину Ренэйт, подалась к подруге и даже жалобно пискнула, зовя ее по имени, но та даже не плечом не повела. Остановившись вновь, Катарина часто-часто заморгала, прогоняя непрошенные слезы – она уверилась, что подруга на нее обиделась и теперь знать не захочет. Поджав губы, браво шмыгнув носом и пробормотав «Прости меня, пожалуйста», она побежала прочь.
Брата она нашла там же, где он и стоял. На его руку было страшно смотреть, как и на ошметки кожи у него под ногами, но еще ужаснее был взгляд Рихтера. Грубее и жестче он еще никогда на ее памяти не был, а потому Катарина невольно задрожала, а слезы, вызванные обидой Ренэйт, побежали по щекам теперь уже от недоброго взгляда Манфреда.
- П-п-п-прости, пожалуйста, - забормотала она, смаргивая слезы, опуская глаза и осторожно протягивая ладошку к руке брата. Ей хотелось прикоснуться к нему, заставить его смягчить выражение лица, помочь перевязать эту страшную рану… - М-м-м-можно я?.. – «Помогу», - не смогла договорить она, зажмурившись.

Таким спокойным Катарина брата видела редко – с таким каменным выражением лица, наверное, можно было бы хоронить кого-то. Не то чтобы Манфред только и делал, что орал на непутевую сестру – и все-таки выражение напускного гнева, граничащее с очевидным желанием приложить руку к лицу в полнейшем разочаровании от ситуации, было куда привычнее. Таких страшных ошибок, чтобы Манфред был спокоен и говорил вкрадчивым тоном профессионального мозгоправа, Катарина на свой век совершила мало. Очень мало.
И куда страшнее была даже не призрачная угроза некоего наказания, которое ей скорее всего придется перенести в ближайшее время – Катарина не сомневалась, что все это Манфред делает ради ее же блага. Самым страшным было его разочарование. Девушка успела уяснить, что Манфред не ее отец и что ничего больнее подзатыльника ей от него не прилетит – и от того страх разочаровать его был только сильнее.
Но как сказать брату о Манфреде, который недавно пришел в себя?.. И как рассказать ему про… поцелуй?..
На мыслях о поцелуе Катарина зарделась до самых ушей. Девушка выглядела затравленным и беспомощным кроликом рядом с хоть и пугающим, но вроде бы сытым удавом – да еще и с красной корочкой! Прям хоть сейчас снимай с вертела и уминай за обе щеки.
Длительная пауза затягивалась, Катарина становилась все краснее по мере того, как в ее хорошенькую головку начало доходить, что же на самом деле произошло. Прояснение скользнуло по ее лицу легким намеком на существование интеллекта, и все еще красная, но уже счастливая Катарина подняла сияющий взор на брата-удава и широко заулыбалась.
- Она все перепутала! Точно! Я сейчас пойду и скажу ей, что она все не так поняла! – Зачирикала она, явно намереваясь немедленно пойти за Ренэйт, чтобы все ей объяснить. А вот идея все объяснить брату в головку Катарины пока не дошла.

Отредактировано Катарина Рихтер (2014-05-16 12:15:30)

Идея объяснить все Манфреду, который брат, показалась Катарине интересной, но слабо выполнимой. Он же брат! А что если он прибьет Манфреда, который в лазарете, за их поцелуй? А что если посчитает ее продажной женщиной или даже кем-то похуже?! Катарина не перенесла бы такого отношения возлюбленного брата.
Пока она собиралась с силами и подбирала слова для мягкого и вежливого ухода от ответа, Рихтер перегородил ей путь и залил настолько проникновенной речью, что Катарине стало стыдно. Наверное все же действительно стоит рассказать ему. Хотя бы часть. Хотя бы без поцелуя. Точно! Брату совсем не обязательно знать о поцелуе!
- Неправильно, - понуро признала она, опуская лицо. – Прости меня, пожалуйста, - что-что, а пристыженное выражение лица Катарина делать умела. Жалко только, что на Рихтера оно работало редко. Иммунитет кровный, не иначе.
Она даже как-то пропустила мимо глаз угрожающую позу – настолько ей стало стыдно за свое поведение. Находясь под аффектом от всего навалившегося, Катарина не сразу нашлась, как ей все начать объяснять.
- Понимаешь, есть Манфред. Не ты, другой Манфред, который в медблоке. И Ренэйт перепутала его с тобой, - сбивчиво объясняла она, опустив глаза к носкам обуви, и краснея до самой маковки, поскольку дело приближалось к тому самому поцелую. – А мы с ним… Ну… Он мне очень нравится, вот и… Я так обрадовалась, когда он… Ну… Я такая ужасная!
Катарина окончательно сбилась со своей пламенной речи, уткнулась носом в ладошки и торжественно разревелась, боясь сказать заветные слова. По глупости врожденной и простоте душевной ей даже в голову не приходило, что там можно додумать страшного и жуткого из ее скомканного монолога.
- Он… Он… А я… Но мне было так приятно!

- Раз, - согласно кивнула Катарина, улыбаясь и расцветая буквально на глазах от счастья, что брат ее правильно понял.
- Два, - снова кивнула она, расплываясь в такой счастливой улыбке, что тяжело было представить девушку более радостной.
- Не знала, - вторила она за братом, кивая как китайский болванчик, но когда речь зашла о самом тонком вопросе, она резко прекратила всякие телодвижения. Улыбка сползла с жизнерадостного лица, а щеки заалели смущенно и пристыженно.
- Оргия?.. - Повторила она за братом, пытаясь понять смысл этого слова. Она не понимала, что это, а само слово напомнило ей слово «организм», так что Катарина здраво рассудила, что ничего плохого в этом нет. Вероятно, брат не так сказал слово или она сама неправильно запомнила… Скорее всего второе.
- Два оргия, - смущенно улыбнулась она, имея в виду себя и Манфреда, который в медблоке. – Понимаешь, он… Он!..
Катарина подняла на брата сияющие счастьем глаза, прижала ладошки к разгоряченным щекам и наконец-то решилась признаться:
- Он меня поцеловал!

Что-то внутри Катарины задрожало, затрепетало и прочувствовало глубину назревающей проблемы. Вместе с пальцем Манфреда, указавшим на пол, туда же в пол рухнуло сердце девушки. Стало страшно, стыдно и немного обидно одновременно.
- Д-да, - робко согласилась она, теребя подол юбки, кивая, но стоило брату заговорить про роман, как Катарина тут же закачала головой – судорожно и перепуганно.
- Нет-нет, вовсе нет! Я.. Я тебя не обманываю, Манфред!
Катарина бросилась вперед, цепляясь пальчиками за его одежду и осторожно минуя при этом его раненую руку.
- Клянусь, только поцеловал! У меня нет никаких романов! – Девушка надула губы и неожиданно заплакала – от стыда, что так подводит любимого брата. – Я… Я не хотела ничего плохого, - захныкала она. – Прости меня…