Свет мигалок разрезает чернильную темноту быстрыми всполохами. Полицейская лента шелестит на ветру, военные должны появиться с минуты на минуту — а пока расчехленная кобура, недружелюбные оконные проемы домов и тлеющие остатки. Пахнёт гарью и в воздухе всё ещё витает кирпичная пыль, оседая на автомобили и форму. А небо над головами из синевы перетекает в темноту, и лишь где-то там, за домами, есть проблески огней большого города. Здесь же отовсюду веет опасностью — холодной, почти могильной. Полицейским неуютно в гетто, как в зимнем лесу с волчьей стаей наедине.

Полиция не проводит осмотр места преступления — по-хорошему они в гетто и не выезжают, но новые предписания уже действуют. Любой скажет — красть с завода было уже нечего, взрывать на таком отдалении от центра города и вовсе бессмысленно. Было очевидно, новый губернатор острова никому не пришёлся по вкусу — назначение совсем юной девочки во главе неспокойного сектора казалось ошибкой. Вот и этот взрыв выглядел как шутка. Всё же обеспечив полную сохранность места, полицейские собрались вблизи машин и света. И каждый шорох наводит на мысль — им совсем не рады.

Военные приехали тихо. Сообщение о взрыве достигло резиденции генерал-губернатора не слишком оперативно — принцессе всё ещё не доверяли, у неё не было авторитета ни в полицейском департаменте, ни среди военных. Тем не менее, на место Юфемия послала своего рыцаря в сопровождении Сандерса и Рочестера — и только это уже показывало высший приоритет дела.

Вояки из главного штаба слишком молоды, хмыкает полицейский про себя, но им-то что — им бы убраться отсюда поскорее. Старший рапортует, не размениваясь на приветствия:

— Пострадавших нет, — немного подумав, добавляет: — предположительно. Когда приехали, уже всё догорало — только стены и остались. Если кто был внутри, явно не выжили.

Не ходили они внутрь, да и тут нет британцев — лишь скот, прячущийся по углам. Пренебрежение слишком явно звучит в голосе. После короткого рапорта, полицейский отступает в ожидании дальнейших указаний.