Иногда стены номера начинали медленно кружиться, словно намереваясь опрокинуться и погрести её под собой – тогда Майя старалась нащупать пол за пределами футона хотя бы ладонью и «притормозить» это раскачивание. Кто и когда научил её этому фокусу, она уже забыла, но сомнительный с виду метод  работал. Итак, она, кажется, пересидела в воде. Или расслабленный в целом день, пусть и богатый на события, настолько резко контрастировал с прошедшими днями, что ей попросту стало дурно от этого контраста. Майя не знала. Она даже была уверена, что не нуждалась в какой-либо врачебной помощи, просто недвижимо лежала, иногда прикрывая глаза.

Когда стрелки часов в номере подобрались к одиннадцати, Майя поняла, что хочет пить. И не только – иными словами, ей необходимо было выйти из номера и прогуляться. К тому же, томительное бездействие начинало наскучивать, организм, привыкший к активности, рвался хотя бы пошевелиться, хотя бы немного размяться. Сна, что характерно, не было ни в одном глазу, и это, учитывая определённую специфику её снов в последнее время, определённо радовало. И даже внушало какие-то надежды.

Майя поднялась с определённо полезного для спины ложа, которое лично ей казалось слегка некомфортным – она предпочитала спать в европейском варианте кроватей, сказывались привычки – и отправилась одеваться, причём не в предоставленную курортом одежду, запакованную в пакет, а в свою собственную. С точки зрения гигиены это было неразумно, но удобство брало верх над здравым смыслом в этот раз – в конце концов, с утра она ещё была свежей. В конце концов, Майя была уверена, что никуда особо гулять не будет, а, значит, можно и так.

Она даже позволила себе определённую вольность – пиджак не был застёгнут, открывая чёрную мужскую рубашку. Приличия соблюдены и на грудь ничего не давит, заставляя держаться так, будто вместо позвоночника стальной штырь.

Посетив нужные ей помещения в конце коридора – возле раковины Майя застряла надолго, уставившись в своё лицо непонимающим взглядом. Контраст между порозовевшей кожей и тенями под глазами, которые, несмотря на отдых, всё ещё оставались лёгкими отпечатками, словно бессонница не хотела сдавать позиции, был настолько разительным, что Майе пришлось напомнить себе о своём возрасте. Из зеркала на неё глядела не старуха и даже не мертвец, во взгляде этой Майи сквозило удивление. Итак, наваждение было настолько сильным, что Майя не скоро нашла в себе силы оторвать взгляд от зеркальной поверхности, снова вымыть руки и слегка сполоснуть лицо, и закрыть кран, обрывая течение струйки воды. Пить воду здесь она не стала, надеясь, что жажда отступит сама собой – до утра от недостатка воды не умирают. Возвращаться в номер, впрочем, тоже, свернув от двери общего санузла куда-то не туда и явно не в сторону номера.

Бесцельное брожение даже мыслей никаких не вызывало, хоть обстановка и обстоятельства словно намекали подумать о смысле жизни. Майя буквально слонялась, пока в голове была полнейшая пустота.

Майя едва сдержалась от того, чтоб не подпрыгнуть на месте – настолько неожиданным был чужой голос и пребывание какого-то человека рядом, когда внутри цепко засела уверенность, что она здесь одна. Да, определённо, не только Кагуя была целиком и полностью расслаблена (впрочем, в случае с Майей лучше было бы сказать «растеряна»), и в итоге их столкновение, пусть и условное, произошло будто бы нарочно.

– Принцесса. – вышло что-то вроде подтверждения или переклички. «Мая!» – «Принцесса». Майя, несколько раз моргнула, и потерянное выражение лица куда-то испарилось, сменяясь ласковой улыбкой и теплотой в глазах. И немного удивлением. Чего-чего, а уж надежды на то, что её захотят увидеть, Майя не испытывала, всё, ради чего она ехала сюда, сводилось к туманному желанию немножко отдохнуть (или попытаться хотя бы). Думать о том, что Сумераги-химе может строить на неё какие-то планы, было бы слишком не в духе Майи.

Майя, кажется, легонько кашлянула или хмыкнула – поднесённая к губам ладонь почти спрятала этот невнятный звук.

– Да, это было неожиданно. – прибавила она, убирая руку. – Но я всегда свободна для вас, принцесса.

Странно, но ей было куда приятнее говорить с кем-то на японском. Родной язык давал ей иллюзию какого-то равенства, хотя она так и не научилась грамотно на нём писать, хах. И всё же – здорово было оказаться в обществе тех, кто так говорит между собой, словно есть ещё надежда на то, что у одиннадцатого сектора есть будущее.

Британский говор словно сам по себе заставлял Майю опускать взгляд и бояться взглянуть в чужое лицо.

Впрочем, углубиться в эту мысль она не успела – отзвук чужого чихания ещё не успел угаснуть в коридорах, а Майя уже шарилась в карманах в поисках чистого платка. Оный был предложен принцессе чисто машинально, как будто Майя снова была в окружении детей, и только потом Майя вспомнила, где она находится, и с кем говорит.

– Будьте, кхм, здоровы. – Байерн едва сдерживала смешок над самой собой – заработалась! Не солдат и телохранитель, а нянька!