Мэй неспеша прогуливалась по парку, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Лиюань* представлял собой дворцово-парковый комплекс, выполненый в традиционно китайском стиле, но с европейским размахом. В прочем, генерал Шан не забывал о безопасности и после того, как его любимая племянница едва не шагнула навстречу своему перерождению в ядовитую змею, по аллеям Грушевого Дворца прохаживались вооружённые до зубов солдаты из личной охраны Хоу. Несмотря на все попытки Мэй убедить своего дядюшку убрать караулы хотя бы от её покоев, старый генерал оставался непреклонен. С высоты своей мудрости и жизненного опыта, Шан видел иную Мэй - не такую, какой она казалась другим. Не коварную и жестокую интриганку, а беззащитную и хрупкую девушку, в тени которой притаился её самый жестокий и неумолимый враг.
"...ты не сможешь защитить меня от самой себя, дядюшка, - нередко вздыхала Мэй, обречённо слушая наставления генерала Шана, - но я благодарна тебе за заботу, которой я не достойна."
Кроваво красный плащ шелестел за спиной Мэй, зелёные листья грушевых деревьев шептались под ласками ветра. Левая рука девушки была прочно зафиксирована под грудью, а церемониальные одежды скрывали бинты. Племянница генерала Шана не хотела казаться слабой в глазах Лонг Бея. Солнечные блики играли на золотой заколке в каштановых волосах китаянки, кроме неё никаких украшений Мэй не носила, несмотря на свой статус. Ладонь здоровой руки сжимала рукоять меча и алая шёлковая лента трепетала на ветру. Никто не остановил её на пути к восточным воротам, где уже ждал пунктуальный Лонг Бей. Этим утром, Хоу казалось, что молодой генерал не станет тратить своё время на такую, как она. Всё-таки, они с дядюшкой Шаном ещё не до конца доверяли друг другу, к тому же генерал Лонг не скрывал того, что ему было известно что за человек Хоу Мэй. И всё-таки он явился. Девушка едва сдержала торжествующую улыбку.
- Генерал Бей, - интриганка склонила голову, - Вы всё-же приняли моё приглашение. Добро пожаловать в Лиюань. Сегодня я не позволю дядюшке Шану утомить Вас разговорами о политике...
Хоть встреча была не официальной, но Бей прибыл к месту встречи за несколько минут. Он не хотел заставлять девушку ждать, которая несмотря на своё состояние решила встретиться с молодым генералом в неформально обстановке. Он не знал что было на уме у интриганши и о чём она хотела поговорить с ним.
- Доброго Вам дня. Поднимите голову, мы же не на официальной встрече, чтобы соблюдать субординацию или этот официоз,- генерал это произнёс с несвойственной себе доброжелательностью и отрешённостью от дел, - я не хочу показаться Вам непризнательным за Вашу заботу, однако разговоры о политике нисколько меня не утомляют и напротив даже в радость. Однако я соглашусь с Вами, что иногда следует забыть о делах и немного отдохнуть от них.
Мэй подняла голову и подарила Лонг Бею очаровательную улыбку. Наверное, так улыбается куртизанка, опускаясь на колени мужчине, за секунду до того, как в её руке блеснёт острый, как бритва, стилет.
- Тогда, зовите меня Мэй, - произнесла она, жестом пригласив Бея переступить порог владений семьи Хоу, - и позвольте мне показать вам Лиюань, красотой которого Вы пренебрегли два дня назад, ибо человек отдавший себя мыслям о войне и политике не может по-настоящему почувствовать прикосновение совершенства. Наверное, именно поэтому, наши предки не позволяли себе вести подобные разговоры за чаем...
Лонг Бей сделал движение в сторону Мэй, тем самым шагнул в руги интриганши.
- Война... политика... на мой взгляд они являются не отъемлемым состовляющем прекрасного. Ведь человек не может постичь этого совершенства по достоинству пока не поймёте, что можете всё это потерять. Как это не печально, но всё же это человеческая природа, - генерал подошёл в плотную к Мэй и с доброжелательной улыбкой повернулся к ней и прямо в глаза сказал, - но мы здесь встретились не по этому поводу. Чтоже... не окажите ли Вы мне честь и не покажите окресности сие прекрасного парка, Мэй.
"Конечно, не по этому... - внешне интриганка оставалась спокойной, но она едва ли могла сдержать желание влепить молодому генералу незаслуженную пощёчину и тем самым разрушить и без того хрупкий план, - но я должна знать что ты за человек. И самое главное... Поднимется ли у Лиан рука перерезать тебе горло, когда ты станешь не нужен."
- С удовольствием, генерал, - кивнула Хоу, улыбнувшись настолько искренне, что не искушённый в интригах и лжи Лонг Бей наверняка поверил в неё, - я надеюсь, что красота этих мест поможет вам очистить свой разум от сомнений и бремени, что вы несёте.
- Я не смею сомневаться в этом, - хоть сказано это было и с большой долей уверенности, но, сказать по правде, было чистой ложью. Такие люди как он никогда не забывали о своих делах... Да и эта встреча тоже было одним из таких неотложных дел, ведь генералу жизненно необходимо узнать кто такая Мэй и можно ли ей доверять или слухи являются чистой правдой, - тогда ведите, Мэй. Я полностью доверяю Вашему выбору пути.
"Куда бы он меня не завёл." - мысленно добавил генерал.
Интриганка провела Лонг Бея по аллее, ведущей к чайному домику для церемоний. Там дядюшка Шан принимал гостей, с которыми хотел побеседовать лично, за чашечкой горячего чая. Мэй заранее приказала прислуге всё приготовить для чайной церемонии, а потому, стоило ей отодвинуть ширму, воздух наполнил запах чая - "ледяной дракон".
- Присаживайтесь, генерал Бей, - прошелестела Мэй, - мы обязательно прогуляемся по саду, когда жара спадёт.
В чайном домике было прохладно. Несмотря на то, что он был построен задолго до изобретения первого найтмера, современная система охлаждения и очистки воздуха была установлена и исправно выполняла свою работу.
- Чай, удобные кресла, чайный домик... Очень уж напоминает встречу с Вашим дядюшкой, - усмехнулся Бей. - Вы уверены, что не хотите говорить о политике и войне?
Генерал прошёл в глубь чайного домика и занял предназначенное ему место. Хоть ему и противело быть ведомым во встречах или разговорах, но сегодня он всё же сам отдал главенство Мэй. Каким бы трудаголиком Бей не был, но отдыхать необходимо всем.
- Да, Вы правы. Давайте переждём жару здесь. Раз уж мы решили обойтись сегодня без изрядно надоевших тем, то скажите о чём Вы хотели бы поговорить?
- Быть может мы коснёмся этих тем... Косвенно, - очаровательно улыбнулась Мэй, - если, конечно, Вам не противно обсуждать их с женщиной. Если генерал Лонг Бей предпочтёт общество искушённых в военных делах мужей моему, я отнесусь с пониманием...
- Не говорите чепухи. Какой мужчина в здравом уме предпочтёт общество этаких мужей общению с Вами... Хотя Вы тоже военный... генерал-майор, так что сказать по правде, Вы сочетаете в себе оба этих варианта, однако взяв из них самые лучшие их состовляющие.
- Благодарю за Ваши слова, генерал Бей, - интриганка скромно улыбнулась, наливая собеседнику горячий чай, - расскажите мне о Вашем отце, - попросила она.

- Еще бы не знать. - посерьезнела Дарья. - В такие тайны простых блогеров не пускают, а это значит... Это значит что я буду первой! Как там обстоят дела? Сложная служба? И как тебя записать, инкогнито или просто "таинственная подруга из Альфы"?
Даша и правда хотела составить небольшой репортаж о закрытой структуре, это добавило бы блогу Satella популярности. Мало кто имел реальный доступ к тайнам спецслужбам РИ. Вот только кобре это явно не понравилось...
- Семья, весьма оригинально. И разумеется, полная опасностей жизнь. И конечно куча тайн под грифом "секретно", к которым не прикасалась рука обычного смертного. И значит, вы очень хорошо общаетесь и... - Кобра дала газу и Даша замолкла - сильный ветер мешал разговору. Гнала новая знакомая дай будь всякому - кажется, выжимала все из своего железного коня. Безумная скорость и две девушки, летящие на встречу судьбе. Это, наверное, со стороны смотрелось прекрасно.
Прическа превратилась во что-то совершенно невообразимое и потребовалось несколько минут, прежде чем Филатова справилась с непослушными волосами. Она не сразу поняла, что спрашивает у нее Кобра, а когда поняла - обиделась.
Да за кого она меня принимает? - ресницы Даши обиженно затрепетали. - Стразики?
- В задницу стразики, я возьму красный. - Филатова гордо прошла мимо Кобры, победоносно виляя бедрами. С шлемом они расправились быстро - выбор был невелик, как никак - русское захолустье. Расплатившись сама( Даша все еще дулась), девушка вышла из магазина и села на мотоцикл, одевая новенький красный шлем с надписью "Камаз - сила!".
- Куда дальше? За подарками, или в радиоэлектронику? - спросила она, поднимая прозрачное забрало.

Поймав себя на том что уже дописывает чертовски интересную идею, Рунольв пробубнил себе под нос:
-Надо бы проверить...
Привычка выпадать из реальности и делать записи в блокноте появилась у него давно, так давно что уже и не вспомнишь, и контролю поддавалась плохо. Отвлекаясь от блокнота с пометками, он принялся созерцая картину за окном: студентов, ломанувших в направлении столовой. Для студента обед являлся одним из самых радостных событий дня, нечему было удивляться. Не отрываясь от окна, он обратился сам к себе, шёпотом, словно боясь, что его кто-то услышит.
-Есть подозрения что с чаем я таки ошибся.
Вставая с жесткого кресла, он почувствовал, как голова начинает идти кругом. Тёмные пятнышки зайчиками заплясали перед глазами. Очередное напоминание что нужно чаще дышать свежим воздухом. Потянувшись, он подождал пока кровь в затёкших мышцах вновь начнёт циркулировать, и отправился на презентацию проекта.
До цеха через надземный переход недалеко, в то время как парадный вход располагался за университетом. Так что он будет там быстрее принца Шнайзеля с его сопровождающим.
-Надеюсь всё пройдет успешно, масштабы, конечно, несравнимы с оригинальным проектом, но всё же должны быть сюрпризом.
Вновь подбодрил он сам себя, и не ожидая получить ответ продолжил движение.
***
-Что ж, Клайв, выходи гостей встречать, проводишь его к цеху...
Закрыв за собой дверь в кабинет, он тихо вздохнул. Честно говоря, мужчина не горел желанием встречаться со Шнайзелем. Шнайзель популярен у простого народа и дворян, этого не отнять, но Клайв и без того людей не сильно любил. Конкретно этого он не любил на порядок сильнее. Однако, избежать встречи не удалось. Вудс, будучи старшим научным сотрудником и вторым лицом после Рунольва, обязан был развлекать высокородных гостей вроде этого.
Пробившись через толпу студентов, которые от любопытства забыли про дисциплину, чем вызвали у него не дюжее желание отчислить, стал ожидать кода затихнет звук лопастей. Вид трепыхающихся золотистых волос на фоне десантного вертолёта вызывал у студентов, особенно студенток, своеобразный экстаз. Вудс такому влиянию подвержен не был.
-Мое почтение, ваше высочество.

Чем больше розовый птенчик щебетал, тем сильнее Сильвии казалось, что представшая пред ней сестра – не та преграда, что придётся ей однажды рушить на пути к золотому трону. Нежная, наивная, принимающая заботу и любовь как должное, не допускающая даже и мысли о том, что всё это бесценный дар, который ей преподнесла судьба. И от этого будущей хозяйке морей становилось тошно. Сейчас пред ней либо воплощение невинности, что обречено будет утонуть в океане лжи и коварства, либо искусная, не в меру своего ранимого возраста, интриганка, умеющая так состроить рожицу, так поставить голосок, так подобрать слово, что даже у сего зоркого сокола замылится взгляд и поутухнет пыл снять маску, отдавшись на поруки лжи.
Со стороны было видно как она сжимает челюсть, как напрягаются мышцы девичьей шеи, как пальцы чуть подрагивают, словно бы играя на невидимой гитаре.
- Конечно, все мы помним о трагедии детей Марианны, - дева отвела взгляд в сторону, словно бы боясь, что сидящая пред ней принцесса сможет проникнуть глубоко в потаённые уголки её разума через серые зеркальца очей. Там, где осталось прошлое, которому больше не даст она ходу развернуться, сыграть с сегодня сильной, тогда же беспомощной девушкой в столь коварную игру вопросов и ответов: «почему же ты ещё жива?». Там, на самом краю серой бездны, полной нечётких призраков, леди Марианна была одним из тех чудовищ, что превратили её жизнь в кошмар, которого она не пожелала бы и самому из ненавистных для себя существ – сестре.
На мгновенье Сильвия зажмурилась, словно бы желая стереть с глаз отпечаток образа, но тот невольно наложился на улыбчивую юную особу, что теперь, казалось бы, не улыбалась, а злорадно скалилась.
Принцесса глубоко дышала, прикрыв глаза, борясь с наваждением. Наполнив грудь весны свежими запахами доверху, она открыла очи, справившись с собой. И пусть со стороны это могло бы показаться переживанием о канувших в лета несчастных детях, на деле фар Британниа и лиц их вспомнить не могла – мать не велела знаться с ними в детстве, а вырастя, она уж не застала брата и сестру.
- Пожалуй, я всё же не откажусь от чая, - молвила старшая сестра, протягивая руку к колоколу, да разливая мелодичный звон по светлому простору комнат. Засуетились слуги, угодить роскошным девам возжелав. Приняв заказ на чай с ромашкой от прелестной гостьи, они неслись его в мгновенье ока исполнять.
- Юфемия, - в ожидании напитка бросила наяда, откидываясь на спинку стула, забрасывая одну из ножек на другую, да обхватывая колени руками, при том осанку сохраняя, - Вы очень сильная... девочка, раз всё ещё способны улыбаться, несмотря на тяготы судьбы, что свалились на вас в столь нежном возрасте, - в словах её тем временем читалась вовсе уж не похвала, скорее подозренье, - Вы думали о том, что станет вашим делом в будущем?

На мгновение девочка поддалась вперед, стараясь уловить столь быстро отведенный взгляд, сокрытый взмахом ресниц, небрежностью тона. Что в действительности чувствовала Сильвия, когда произнесла столь бесстрастные слова? Юфи не успела понять, ощутив лишь что-то сокрытое, потаенное, страшное. Судорожно выдохнула, ощущение было как от сна.
Солнечный свет блеснул на пуговицах мундира, отразился причудливым бликом от лакированной столешницы, высветлил темные пряди сестры и пропал, будто и не было. Юфи перевела взгляд на окно. Легкая штора взлетела в воздух, подталкиваемая ветром, но был лишь сумрак - яркое утреннее солнце в секунды скрыло облаками. Легкая тень, от которой тут же потянуло холодом, заставила поежиться, напомнив, что девочка по-прежнему в легкой одежде после сна.
- Простите, - шепчет она столь тихо, что можно принять за выдох. Щеки алеют от стыда. Она задела своими словами нечто потаенное, посмела увидеть момент слабости и не отвела взгляд, когда требовалось. Принцесса чувствует себя виноватой, ежится уже от этого чувства и с ногами забирается на стул, стараясь стать меньше, спрятаться. Извиниться хотя бы так, покинуть личное и вновь позвать солнце.
Солнце и появляется, облака бегут дальше, гонимые легким ветром. Наваждение проходит, но почти полностью помещаясь на стуле, Юфи не спешит возвращать босые ноги на прохладный пол. Легкий звон и последующие слова Сильвии заставляют всё же улыбнуться, прислуге Юфи едва заметно кивает. Ей всегда приносят одно и то же, черный терпкий чай, легкое подражание кому-то из взрослых, ставшее привычкой. Девочке нравится янтарный цвет чая, пронизанный солнцем по утрам. Её кружка вовсе не фарфоровая и вычурная, из дорогих сервизов. Маленькая прихоть - её посуда стеклянная, прозрачная. Конечно, только та, что ей подают в покои. За столом с семьей она безукоризненно соблюдает правила.
На вопрос сестры Юфи удивлено вскидывает голову, смотрит недоверчиво. Сильвии ли не знать, что в императорской семье не место маленьким детям? Дети взрослеют быстро, их всех готовят к наследованию, абсолютно всех и каждый впитывает буквально с молоком матери своё особое положение.
- Мой возраст не более, чем цифры, - мягко произносит принцесса, смотрит необычайно серьёзно. Она юна и глупа, воспитанная в книжных идеалах, но розовых очков на ней нет. Похищение ещё одно доказательство того, что ничего не бывает, как в книжках.
- Дипломатом, - чуть улыбается. Их прерывают, приносят чай. Юфи смотрит сквозь кружку и вновь возвращает взгляд к Сильвии. Её кружка тоже прозрачная, девочка надеется, что Сильвию это не оскорбит. Ведь столь простая с виду, эта посуда сделана на заказ.
Её будущее уже предписано заранее. Она знает, что ей не стать дипломатом и уж точно не пойти по стопам Корнелии. После окончания школы она станет одним из губернаторов в каком-нибудь мирном секторе... Впрочем, что сейчас об этом говорить?

- Тогда, Ваше Высочество, я боюсь, что здесь мы столкнемся с новым уровнем сопротивления. Методы Зеро и его ОЧР направлены на использование слабостей  и недостатков британской власти, против ранее же самой. И знают они действительно очень много. Я не располагаю точной информацией, но на мой взгляд, открытым действиям Зеро предшествовал длительный период подготовки, оставшийся незамеченным для всех, - в том числе от некой группы, пошедшей на большие жертвы, чтобы знать все. А вот о Зеро они знали не больше, чем британский принц, что было само по себе недопустимо. – Организация Зеро не похожа ни на Японский Освободительный Фронт, ни на действовавшие, в Зоне ранее серьезные террористические организации. Они пропагандировали разную идеологию, но всегда ставили своей целью подрыв британской власти, - за семь лет появлялось множество фигур самого разного калибра, но конец у них был всегда один и тот же. Увы, но прогресс подчиняется своим собственным законам, он подобен превращению младенца в старика. Вот только не подразумевает деградации. Предшественники Зеро были только разрушителями, не способными принести реальной пользы и только ухудшающие ситуацию в Японии. Именно поэтому ЯОФ воздерживался от активных действий, не имея возможности довести дело до конца. По сути доморощенные маньяки были такими же врагами для Японии, как и для Британии. Потому что любая неизменность обманчива и Япония никогда уже не будет такой, как прежде. Она могла только меняться дальше, но никогда уже не сможет вернуться назад. Последний их них, харизматичный, умный, но неуклонно теряющий связь с реальностью анархист, пытался даже шантажировать Киото, чтобы получить доступ к их ресурсам. Тогда «Черным Драконам» пришлось выполнить за британцев их работу, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля. – Зеро же птица совершенно другого полета. Он пытается подменить власть собой, решая проблемы, которые зачастую просто игнорировались официальной британской администрацией. Этим он уже добился серьезной поддержки не только в гетто, но возможно и среди имеющих гражданство. И если ничего не изменится, добьется еще большей. 
Кто же Зеро на самом деле. Союзник он или враг, сказать было невозможно. Какие цели он перед собой ставит на самом деле? Пока он пытался  вступпить в контакт   с Киото, и ЯОФ. Но Сопротивление не торопилось отвечать, жидая что выяснить о новом самозванном мессии больше. Но подобраться к ниме и его черным рыцарям было очень слохно. И успехов в этом люди Сайто пока не достигли. А у Кокурю-кай была своя задача. Большинство японцев с тоской оглядывались на то, что было и никогда уже больше не будет. Проживали былые времена в воспоминаниях. Но как бы они не старались, как бы не желали, как бы не мечтали, назад им уже не вернуться. А «Черные Драконы» смотрели в бедующее. И приветствую то, как Зеро вычищал все гнойники в Токио, они не забывали и о иных возможностях. В конце концов, Зеро можно использовать и для этого тоже. До определенных пределов.
- В первую очередь необходимо изменить сам подход к целям и деятельности колониальной полиции. Рефрен далеко не единственная проблема, которую игнорировали, так как она не задевает интересов Британии и британских граждан. Сейчас рожденные на Архипелаге видят в полиции просто инструмент угнетения, как результат они не доверяют полиции и многие рассматривают рожденных на Архипелаге полицейских как предателей. То же справедливо и для армии. В Эдогаве мои люди, не имеющие британского гражданства,  живут в обособленном квартале, только так они могут обеспечить безопасность себе и своим семьям. А те, кто имеет такое право сразу же переселяются в Нео-Токио. Зеро умело воспользовался этим, дав людям в гетто альтернативу, которую они считают своей и которой доверяют. Решить этот вопрос в ближайшее время не представляется мне возможным, без решения целого комплекса текущих проблем, - Сайто переключил планшет,  на котором теперь отображалась разделенная на три цвета карта Японии. – Лучше всего полицейская работа организована в крупнейших британских сеттельментах – Нео-Токио, Киото, Нагойя, Осаке и Йокогаме. В гетто примыкающим к ним полицейские структуры в целом вполне успешно функционируют. Хуже всего обстоит дело в «районах подлежащих послевоенному восстановлению». Эти районы не имеют экономической ценности после Второй Тихоокеанской Войны, и присутствие британской власти там чисто номинально. Таким образом, мы не имеем возможности как-то повлиять на происходящее в этих регионах. После этого, две самые остро стоящие проблемы – кадровая и организационная. Существующая система жестко ограничивает рамки действия любого полицейского подразделения. Фактически любое расследование заканчивается, если выходит за территорию участка, на котором было начато. Насколько я понял, Ваше Высочество, вы ознакомились с моим личным делом. Сколько в нем выговоров за превышение территориальных полномочий. Для решения этой проблемы необходимо не только расширить полномочия территориальных подразделений, но и сформировать специальные полицейские подразделения, имеющие полномочия на всей территории Зоны 11. И наконец, остро стоит вопрос коррупции. Несмотря на сложную ситуацию в Зоне, полиция нуждается в чистке рядов. Не располагая информацией по всей Зоне, я приложил к своему докладу статистику по крупнейшим городам. До недавнего времени лучше всего дела обстояли в Нео-Токио и Киото. А в Йокогаме полиция фактически срослась с местным криминальным синдикатом. Более подробно я описал ситуацию в своем докладе, Ваше Высочество.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

- Ей четырнадцать в октябре исполняется. - Улыбнулся Ренли, - А ее рыцарю семнадцать стукнуло. На руках носит, пылинки сдувает, разве что как на святыню не молится. Впрочем, год-два - и на руках носить будет только если для романтики. Потому как мой  доктор  свое дело знает и Наннали встанет на ноги.

Все-таки это была такая новость, которой грех не поделиться. Единственная по-настоящему радостная после обретения сестры, за которую он теперь снова тревожится, хотя пока ничего не случилось. А вот Вергилия удивила. Да, он знал, что передовая  место малоприятное. Но вот рвануть в диверсанты...  Впрочем, идея и правда неплохая, особенно сейчас. Правда, есть один тонкий момент, о котором ей надо будет сказать. Ренли, в отличие от Шнайзеля, не собирался жертвовать сестрой, скрыв от нее правду. Так что Вергилии надо решить, с кем она. Поэтому...

- Знаешь, а это мне кажется хорошей идеей. Верю, что ты справишься, а у меня тут как раз тотальный кадровый голод, не говоря уже о том, что я выделил по отряду для охраны Наннали и Юфи, да и мне полезно вспомнить свои навыки. Так что даю добро, но сначала надо кое-что семейное обсудить. Джаселина, оставь нас ненадолго, потом я отпущу Джулиана  пообщаться.

Джаселина с удовольствием обняла наконец брата, который за прошедшее время явно не раз рисковал погибнуть вместе со своей принцессой. Честно говоря, ей его не хватало - как разведчица, она уже догадывалась о том. что ситуация не из лучших и, вероятно, ей придется делать нелегкий выбор со временем. Именно поэтому ей хотелось поговорить с действительно близким и дорогим ей человеком. Так что сейчас она кивнула и покинула каюту, чувствуя, что разговор там может иметь непосредственное отношение к ее сомнениям. Ренли проводил ее взглядом и снова посмотрел сначала на Кейна:

- К счастью, тут есть надежда что брак все же окажется счастливым. - И уже Вергилии, - Кстати о справедливости. Прежде чем ты решишь, оставаться ли со мной, я должен сказать - это может быть по-настоящему опасно, сестренка. Когда я обещал отблагодарить Шнайзеля... Я имел в виду, что с его жаждой власти и методами он умрет на ступенях трона.

Сейчас уже точно шутки кончились. Ренли рискнул, практически расписавшись в намерении покончить с братцем.  И он был полностью серьезен.

- Сама понимаешь, в  этой игре  либо побеждаешь, либо умираешь. И одним мной это не ограничится. Но я достаточно видел и думал, чтобы поставить на карту все. Как и те, кто по своей воле за мной следует. У тебя все еще есть выбор  и возможность не участвовать в этом.

Скажи, Сузаку, не похожи ли желания на Гиасс?
Когда просишь кого-то о том,
что не способен сделать в одиночку. (с)

Слова Сузаку болью отзываются в сердце, заставляют сжаться на диване, куда ее усадили брат и сестра. Губы девочки мелко дрожат, когда она тщетно пытается ответить.
Шаг. Еще шаг. Палач ее души кладет ладони поверх ее – совсем крошечных – и Наннали сжимает губы, выдавая тревогу и страхи, а слова ранят еще глубже. Лелуш не простит – это верно, только Сузаку больше не рыцарь маленькой принцессы в изгнании, у него теперь есть своя принцесса, которую он поклялся защищать. И клятва верности куда важнее детских обещаний.
Наннали хочется обнять Сузаку, прижаться щекой к щеке, обхватить ладошками лохматую голову, заплакать на плече друга. Попросить его, чтобы все было как раньше, восемь лет назад, когда они детьми играли вместе, втроем; когда не было ужасов войны; когда никому из них ничего не грозило и не приходилось принимать трудных решений. Отмотать назад время, вернуть к жизни Генбу Куруруги и убедить его, что смерть детей Императора ничего не изменит; очистить душу Сузаку, который наверняка до сих пор считает себя виноватым в смерти отца.
Хочется коснуться пальцами его лица, напоследок запоминая родные и бесценные черты, высокие скулы и острый подбородок, провести по глазам, смахивая скопившуюся под ресницами влагу – Наннали чувствует, что Сузаку страдает, что он полон решимости и воли исполнить старое обещание, данное друзьям… И она не в праве допустить, чтобы он это сделал.
Она не смеет сбросить его рук со своих, а потому лишь подается вперед, неловко утыкаясь лбом в грудь Сузаку, рыцаря возлюбленной сестры. Как она хотела бы заверить друга, что все хорошо и что ничего не случится… Но Наннали не может врать ему, не в силах врать тому, с кем пережито столько всего – и счастливого, и горестного.
Она говорит по-японски, боясь, что их могут услышать те, чьим ушам не предназначены эти слова, и голос ее звучит глухо и тихо:
- Ты теперь рыцарь Юфемии и должен заботиться о ней, - отчего-то свои собственные слова ранят, бьют под дых, напоминают о чувствах к Дункану и девочке-скрипачке, встреченной ими во дворе Академии. – Что бы ни случилось – прошу тебя, не оставляй ее. Она нуждается в тебе, Сузаку.
Она переворачивает руки ладошками вверх, чтобы ухватиться за пальцы Сузаку. Сквозь перчатки она не может знать – солжет он ей или скажет правду, но она не сомневается, что Сузаку не станет обманывать ее.
- Обещай мне, что защитишь Юфемию от всех бед.
Брат готов был сделать их сестру заложницей, продать ее в африканскую страну. Пусть у дочерей Императора нет другого пути кроме замужества, выгодного стране, Юфемия достойна большего, нежели быть товаром, элементом сделки.
Наннали не могла сказать этого вслух, не раскрыв своих планов и не нарушив договоренностей с братом, но она надеялась, что когда все станет известно, Сузаку поймет ее слова и не отдаст свою принцессу никому, если над Юфемией вновь нависнет такая угроза.

Наступление войск Бея продолжалось. Каждый час спецподразделения рапортовали о проделанной работе и получали новые указания. Естественно, что из-за их количества они не могли разбрасываться личным составом, потому приходилось перебрасывать группы с одних объектов на другие.
  В общем операция проходила удачно… Были взяты радиовышки и постепенно контроль над СМИ в городе переходил к восставшим. Другие отряды ещё не успели достигнуть правительственного квартала и судя по донесениям там сейчас проходят ожесточённые бои, но защитники ещё держаться.
  В то же самое время авангард армии Лонг Бея уже подходил к городу и готовился к встрече с мощным сопротивлением. Из полученных данных, предоставленных генералом Шаном, было ясно, что перед колоннами войск будут возведены баррикады. Их нужно будет пройти как можно быстрее, чтобы помочь гарнизону в правительственном квартале.
- Передайте авангарду. Укрепить бронетехнику мешками с песком. Если их будут забрасывать бутылками с зажигательной смесью, то легче будет избавиться от подожжённого мешка, чем тушить часть брони. Пусть не забывают за кого они сражаются в этой войне. В случае контакта с вооружённой толпой, пытаться переманить их на свою сторону. При отказе открывать предупредительный огонь в воздух и требовать покинуть баррикады. В случае неповиновения выдвигать артиллерию на передний план, якобы для разрушения сооружения. Далее повторное требование сдачи укреплений. После этого разрешается начать наступление на укрепления, огонь открывать только в ответ. Жертвы сводить к минимуму!
  Основные силы были ещё в 30-40 километрах от Пекина, но уже в скором времени они войдут в город и начнётся основная фаза наступления.
«Сейчас самое главное вывести Одиссея в безопасное место и заручиться его поддержкой в этом деле. В случае смерти Одиссея нам будет очень тяжело объясняться со Священной Британской Империей и возможно даже придётся встретиться на поле брани, чего наша ослабшая держава не выдержит.»
- Основным силам готовиться к входу в город, осталось не так много времени. Раздать всем командирам второй пакет указаний. Они должны вызубрить их наизусть, после того как сделают это, документы уничтожить.

Мэй не находила себе места этим тёплым и тихим вечером. Во-первых, потому что милая Лиан не пожелала видеть её после обеда, не объясняя причин. Хоу догадывалась о том, что всему виной её увлечение адъютантом генерала Шана и сожалела о том, что время просветить любимую в детали плана, который всё это время вынашивала интриганка, ещё не пришло. Она не поймёт - так утешала себя Мэй, оправдывая собственное нежелание говорить с Лиан о том, что задумала. Во-вторых, племянница генерала Хоу догадывалась о том, что скажет дядюшка ей и своей приёмной дочери. То, что Тинсяня не пригласили послужило тревожным сигналом - Шан не стал бы обсуждать войну и политику без своего сына. Значит, разговор будет личным и касаться только его, Мэй и Лиан. А о чём старый генерал мог говорить наедине с двумя молодыми девушками, чьё время выйти за муж и отдать свой долг семье настало в эти тревожные дни.
"Я или она, - рассуждала интриганка, направляясь к кабинету дядюшки, - надеюсь, дядя выберет меня... Знаю, Лонг Бей не притронется ко мне до тех пор, пока его мысли увлечены заговором против старших евнухов. У него не будет времени приласкать свою жену и я смогу кувыркаться с Киоу в своё удовольствие. А если дядюшка прикажет мне "овдоветь" то я не буду лить слёзы по генералу Бею. В конце концов, мир жесток. Кто знает что может случиться..."
В прочем, надежда на то, что дядюшка просто обеспокоен разладом между Мэй и Лиан, всё ещё тлела крошечным угольком в сердце девушки. Она была готова исполнить свой долг перед семьёй Хоу и перед дядей, отблагодарить которого за доброту и заботу должна была несмотря ни на что. Тем более, она не имела права оглядываться на собственные желания и амбиции, переступив порог кабинета старого генерала. Здесь, она будет его любимой племянницей, покорной и верной.
"Но если ты выберешь Лиан, дядюшка, это разобьёт сердце нам обеим. Она... Не должна приносить в жертву свою свободу ради возможности придушить генерала Бея в постели. Это не справедливо. Ведь она каждый день молится Будде, неужели его ответом будет новое испытание..."
Толкнув дверь дядиного кабинета, она вошла не постучавшись. Хоу Шан ожидал свою племянницу, а кресло Лиан пустовало. Склонив голову, интриганка приветствовала генерала.
- Я просила милосердного Будду послать нам дождь, чтобы развеять жару и твои мрачные мысли, дядюшка. Ты хотел видеть меня... - девушка улыбнулась и прошла к тому креслу, за которым обычно сидела в кабинете Шана. Опустив здоровую руку на подлокотник, она закинула ногу на ногу и обратилась к старому генералу.
- Кажется, моя милая тигрица тоже была приглашена, - осторожно заметила интриганка, - в отличие от Тинсня. Неужели мой возлюбленый брат чем-то заслужил твою немилость, и лишился доверия, которое ты оказываешь своим сыновьям... Мне тяжело даже подумать об этом.

Если бы не сова, то Елена, к своему стыду, наверняка бы не обратила должного внимания на женщину, которая минут за пять до времени встречи прошла к помещению без опознавательных знаков и по-хозяйски открыла дверь. Ни то чтобы эта женщина совсем не привлекала внимания – Елена ожидала увидеть любого, хоть старика, хоть подростка – да и закрытое помещение как нельзя лучше подходило для тайных встреч, но девушке все равно казалось, что ее либо пригласят в кафе, либо предложат прогуляться, не доходя до книжных ходов и  приемов. Собственно, именно за этими мыслями Миклушова чуть не упустила важный момент, но благодаря сове, слетевшей с руки и залетевшей в открывшуюся дверь, она заметила, что женщина посмотрела на нее… приглашая.
Дверь закрылась, но не на замок, что значило, что Елене не показалось. Мысленно посчитав до десяти, она направилась к помещению и, почти ничего не опасаясь, зашла вовнутрь. Кажется, девушка слишком хлопнула дверью – замок, к счастью, открывающийся изнутри без ключа, щелкнул. В помещении, что совсем не удивительно, было темно. Едва просматривались контуры мебели: зачехленные кресла, несколько столиков и высокий, похожий на ресепнш, зеркала вокруг, в полумраке отражающие довольно жуткие картины. Помещение напоминало что-то вроде салона красоты, и, наверное, этим когда-то и являлось. Женщины, пригласившей сюда Елену, в этой комнате не было, поэтому девушка прошла дальше, к двери, за которой, как ей показалось, пробивался слабый свет. Пришлось пройти в еще одну комнатку, являвшуюся когда-то, скорее всего, каморкой, чтобы обнаружить проход прямо в стене, наверняка незаметный в обычное время, с ведущей вниз лестницей.
Такая таинственность натолкнула на мысль, что Елену ждет что-то по-настоящему серьезное. Если раньше она допускала разве что какое-нибудь разовое дельце, связанное, к примеру, с чьей-нибудь ревностью или желанием насолить конкуренту, то сейчас девушка вспомнила о не стабильной в принципе ситуации в стране, последних происшествиях и том, что она вообще-то работала в СБ. Хотя проникнуться серьезностью момента все равно не получалось: отвлекали ассоциации с дешевыми триллерами и кино.
Подвальное помещение, в которое Миклушова наконец-то спустилась, было чистым, светлым и большим, потолки подпирались четырьмя колоннами. Здесь было достаточно мебели, даже бильярдный стол, но внимание Елены привлекли мониторы, выводившие изображение с камер вокруг здания и даже внутри. Сова сидела на специальной жердочке, а женщина, пригласившая Елену, играла в бильярд.
- Добрый вечер… - неуверенно поздоровалась Елена, проходя пусть не в центр помещения, но и не стоя на пороге. Она почти не показывала неуверенности или опасения, хотя на самом деле очень беспокоилась.

- Ну обещала, было дело, а то что такое, на всю семью три носителя яиц, Чарли, я, да сестрица Корнелия метит в таковые! - совершенно без задней мысли выдала Габи, и потом смущённо так отвела взгляд в потолок - Там правда не только про утопить сказано было... - Опять сдавленный смешок, ибо тогда она пообещала перед утоплением жестоко изнасиловать, что в её исполнении страшнее, пожалуй, чем от лица роты десантников, но тогда у неё хватило мозгов не орать эту деталь при тогдашнем дитёнке, коим был Ренли. Смерив взглядом Кетрин, Габи сделала пару шагов к ней, иещё раз смерив взглядом, ухмыльнулась, подав руку.
- Ну что-же, поздравляю, сделали из братца человека! - от души пожав руку "гувернантке", она вновь вернулась к брату, слушая о его похождениях.
- Угууу. И кого ты там завоевал? - с интересом глянула бастард на принца, но потом всё-же вернулась к делу
- Угу, злобных крокодилов с автоматами, гранатомётами, и несколькими цистернами отравы. Недавно местные спёрли много газа. Не спрашивай, когда ИСБ мне доложили, я их чуть не зашибла ножкой стула. По нашим данным ещё не успели применить, хотя чёрт его знает, могли маленько пыхнуть, тут вне городов дело это сложно проследить. Тем более что тут несколько частей регуляров, а там десциплина такая, что если не присутствуешь сам, точно не узнаешь что твориться. Мы примерно знаем где этот газ находится, там рядом должна быть река. Ваша задача будет уточнить расположение цистерн, по возможности устранить охрану, в идеале ещё и зенитные возможности нейтрализовать. Если не получится, будем действовать по обстановке, возможно бомбить напалмом и фосфором, чтобы выжечь отраву к чёртовой матери - Габи вещала попутно раскопав карту, и карандашиком, очень аккуратно наносила нужные места, чётче обозначив реку, примерную зону, где искать, где города, где регуляры, и прочее.
- Да, если надо, выдадим проводника, она местность знает прекрасно, и у неё зуб на повстанцев. Правда в подводном дела она практически ноль, но на земле снайпер професиональный.

Визит в Пендрагон перед направлением в Альбион пришелся как нельзя кстати - весть о возвращении принцессы Наннали до Элизабет дошла не сразу, но в тот момент, когда еще можно было успеть на бал. Долго леди не раздумывала - она нашла свое лучшее платье и в назначенное время прибыла во дворец Императора на торжество.
Как всегда - дорогие гости, хорошая музыка и замечательное шампанское. С детства привыкшая к торжествам, большим приемам и вообще светской жизни, Элизабет чувствовала бы себя комфортно, если бы не одно "но"- здесь прямо-таки пахло лицемерием. Оно превышало все допустимые нормы - общение в высшем свете подразумевало лицемерие как само собой разумеющееся, но не в таком количестве. Каждый присутствующий член королевской семьи (а их здесь было около сотни) взглядом высказывал малютке Наннали все, что он думает о внезапно появившейся наследнице, в то время как на лице было само добродушие. Омерзительно, думала Хэрлифилд, попивая шампанское из бокала в руке и оглядывая собравшихся в зале. И, наконец, ее взгляд наткнулся на Наннали, беседующую со Шнайзелем.
Леди Рыцарь проводила взглядом Шнайзеля, когда он закончил общаться с сестрой, и поставила бокал на поднос ближайшему лакею, направившись затем к Наннали.
- Добрый вечер, принцесса, - подойдя, с улыбкой произнесла она. С совершенно искренней, в отличие от большинства присутствующих.

Толпа, бесновавшаяся напротив ряда полицейских щитов перед Леоном и Лин, неожиданно притихла - судя по всему, вожакам удалось призвать подобие своей армии к порядку. От основного количества людей отделилась группа в шесть человек, один из них нес мегафон. Казалось, их не пугали застывшие за линией полицейского кордона спецназовцы и грозные, ощетинившиеся ручными пушками Ган-Рю. Они просто подошли вплотную к кордону и встали, низенький "вожак", одетый в добротную кожанку, чистые брюки и неплохие ботинки, перехватив мегафон из рук своего помощника, начал на английском вещать:
- Мы, граждане Китайской Федерации, горожане Пекина, требуем от нашего императора Одиссея немедленных и решительных действий по роспуску гвардии и армии, вошедшей в город, а так же немедленной выдачи Старших Евнухов, запятнавших себя многочисленными преступлениями, народу Китайской Федерации. Мы так же требуем от императора показать нам нашу императрицу, вероломно преданную своими приближенными. Если наши требования не будут выполнены в течение двадцати минут, мы сами придем к императору.
Толпа, хотя из-за малограмотности явно не понимала что говорит их предводитель, поддержала его согласным гулом. Под аплодисменты и националистические выкрики вожак двинулся назад, однако громкий выстрел со стороны толпы прервал его победное шествие. Стрелял кто-то из восставших, причем стрелял довольно метко - на мостовой, сгорбившись, лежал полицейский, безразлично смотрящий невидящим взглядом прямо перед собой. Пуля пробила забрало хлипкого шлема и вошла в мозг - человек был мертв. Это послужило командой "бей их": сотни людей устремились к полицейским, забрасывая их камнями и бутылками с бензином. Хлипкая линия на центральной улице держалась каких-то две минуты, затем полиция была рассеяна, многие полицейские были ранены или утащены озверевшими людьми. Спецназ встретил толпу водометами и дубинками, оставляя считанные минуты на принятие решений для Лин и Леона.

Зазвонивший у Вэй Дзина телефон трезвонил, не умолкая, минут пять, заставив монаха отвлечься от восстания. Абонент был не определен, да и голос, заговоривший в трубке, был ему не знаком:
- Вей Дзин? Я от генерала Бея. Наш спецотряд смешался с толпой гражданских и находится нескольких сотнях метрах от британского посольства, а у меня приказ доставить вас в безопасное место. Уточните ваше местоположение, чтобы я и мои люди могли забрать вас к генералу.
Было непонятно, что же намеревался делать этот человек, но его помощь в утихомиривании восставших могла пригодится. Особенно если бы Вей Дзин смог уговорить его помочь...

Шицу закрыла кабину, как только поняла, что разговоры девушек уже не представляют для нее интерес. Все инструкции были озвучены заранее, никаких неожиданностей в учебной поездке ждать не приходилось. Она пробежалась глазами по мониторам, отмечая стартовые показатели, не запоминая их, просто фиксируя - для того, чтобы увидеть, как запляшет машина после первого же ее движения. Пусть восторг обладания этой мощью был для нее чужд, танец найтмера вставал у ведьмы перед глазами во всей убийственной и непостижимой для нее красоте, запечатленный остывшей, но непроходящей связью. Теперь, когда единственной связью с внешним миром осталась маленькая гарнитура в ухе, ведьма сильнее чувствовала присутствие Марианны - ее самой, или же призрака воспоминаний, вдруг оживших в кабине найтмера.
Бросив перчатки под кресло, Шицу коснулась тумблеров, пальцем провела по проложенному маршруту, голыми, сухими ладонями взялась за рычаги. Смутно знакомые действия, ритуал, воскрешенный уроками Кодзуки. Незримая направляющая рука, которая, казалось, пытается скорее отвлечь, чем помочь. Путь перед глазами, которым через секунду предстоит взрезать тяжеловесной молнией, и молния эта никогда не будет принадлежать ей. Сила, победа, убийство. Человеческие игрушки. Ведьма равнодушна к найтмерам.

Ты равнодушна к скорости, Шицу, - с хитрым, лживым сожалением шептала тогда ей на ухо Марианна, и из-за плеча сама бралась за управление, разгоняя найтмер так, что уже не могла остановиться.
Кресло оказалось удобней занимать одному. Пусть они с Императрицей прекрасно помещались в точно таком же - вдвоем.
Ведьма вставила ключ и сжала рычаги, мысленно отмахиваясь от мешающегося локтя рядом:
- Стартую, - и рванула в тоннель, оставляя позади картины прошлого, тут же задыхаясь от ожидания бьющего в лицо воздуха.
Она не равнодушна к скорости. Вырвавшись из тоннеля, Шицу быстро привыкает к иллюзии невозможного в кабине ветра, игнорирует вдруг ударивший в глаза свет, боль в животе от испуга и судорожно застучавшее сердце так и не привыкшего к бессмертному хладнокровию тела - но она вовсе не равнодушна к скорости. Ведьма не получает от него удовольствия, ведьма оставляет удовольствие Марианее и Кодзуки. Сухая бетонная пыль, взбитая в белые клубы мощью Глазго, безнадежно отстает, мимо мелькают серые, изьеденные войной строения гетто, и Шицу смотрит только на маршрут на экране - и то краем глаза. Она ведет машину ровно, но перед глазами у нее - туманная пелена.

Мягкую, уверенную поступь благородной дамы можно узнать всегда – и в борделе, и в тайном логове. Шелест пышных юбок ласкал ее слух: должно быть, ей было бы очень комфортно при дворе в Пендрагоне. Она была бы там подобно рыбе в воде – целиком и полностью на своем месте. Любовь к пышным нарядам она впитала даже не с молоком матери – еще в утробе.
Яркая, красивая, горделивая – она привлекала взгляды и заставляла всех умолкать в своем присутствии. Впрочем, даже если бы эти узкоглазые труженики продолжали свои разговоры – она бы их не поняла, ведь, увы, не владела японским языком, который, однако, смогла опознать довольно легко.
Зато Элеонора хорошо понимала немногочисленных британцев, которые здесь присутствовали. Играя с одним из них, она легко выяснила всю доступную информацию, которую не захотел предоставлять ей Траун – это база находится под патронажем принца Ренли на территории 11 сектора, вокруг на многие мили лишь водный массив и прибрежные скалы.
Запоздало вспомнив, что адмирал наказывал ей не приставать к британским служащим, Элеонора отпустила несчастную жертву своего обаяния, который еще долго смотрел ей вслед очень грустным взглядом.
Ничего нового ей это все не дало – она и так знала, под чьим протекторатом строит свои коварные планы якобы покойный адмирал Траун, как знала и тех, ради кого он посетил Руанапурт. И отлично понимала, что задумал этот мужчина – в глобальном смысле. Смотря на ситуацию приближенно, Элеонора едва ли смогла бы сказать, как именно Митт планирует достичь своей цели – но от этого загадка казалась ей только интереснее.
Ее возвращение не осталось незамеченным – поднял голову волкодав, который принял Элеонору весьма флегматично. До лучших друзей им с этим чудесным товарищем было далеко, но женщина могла быть спокойна, что ей не отгрызут ногу в процессе общения с Трауном.
Адмирал уже был у себя – сидел за столом, сосредоточенный на каких-то бумагах, даже не поднял на нее взгляда, лишь безразлично поинтересовавшись тем, как прошел ее день.
Элеонора даже улыбнулась – настолько забавным ей это показалось.
- Я чудесно провела время с мичманом Джонсоном, который был так любезен со мной и рассказал о том, что это за место, - голос ее нежным бархатом ласкал слух адмирала, привлекая внимание к обаятельной хозяйке. Обычно Элеонора не рассказывала, кто и что именно поведал ей, но в этот раз она не хотела больше встречаться с мичманом и искренне надеялась, что адмирал хоть немного приревнует или просто пожелает убрать слабое звено.
Она обошла кругом по комнате под внимательным, но спокойным взглядом волкодава, приблизилась к адмиралу и провела ладонью по его плечу – правому, чтобы не беспокоить лишний раз рану.
- Этот Джонсон, должно быть, всегда очень мил с дамами, - шепнула она, заглядывая через плечо Трауну и замечая какие-то неясные для нее чертежи.
- Как прошла ваша встреча с контр-адмиралом Тотенсееле? – Поинтересовалась она осторожно, лукаво строя глазки Митту.

Ренли планы осуждать не стал. Все-таки чем веселее будет невесте, тем проще жить и ей, и жениху. К тому же, как-то  подсознательно хотелось, чтобы свадьба, инициированная Шнайзелем, запомнилась всем надолго - и ведь не пожалуешься, сами напросились. А если и все остальное выгорит - еще и не так со временем взвоют. И опять же, сами виноваты окажутся.

- Когда мой старший братишка очень невовремя поймал  пулю, мама решила, что лишних детей не бывает и подыскала мне рыцаря.  То, что у меня и так есть личный спецназ, ее мало волновало. К счастью, все обошлось - и среди бойцов хорошее пополнение, и мать спокойна. А это немного важнее, чем моя гордость и способность дать сдачи. - Серьезно сказал Ренли. Он мог не ладить с Кловисом и матерью, но  это был его брат и его мать. Он знал, как Габриэлла переживает, и не мог даже навестить её сейчас. Более того - занял опасное место. сгубившее брата, а в перспективе собирался попортить всем нервы еще больше. Что мать думает о его женитьбе, принцу думать не хотелось. Вряд ли что-то хорошее. Мало было Кэтрин, теперь еще и жена из ЮАР. В любом случае, стоя обсуждать это было не слишком удобно, и в итоге они сели. Рассказать о себе... Не самое плохое начало, хоть он и не привык это делать вот так, с ходу.

- Раннее детство особо трогать не будем. Старший брат, младший брат, мама и отец, который тогда еще иногда заглядывал в гости. - Усмехнулся принц. - Потом мне втемяшилось в голову пойти в моряки. Лет так в двенадцать. А чтобы не убился ненароком, ко мне приставили одну девушку, которая сначала заменила мне гувернантку, а потом убедила, что быть боевым пловцом тоже интересно. Она так злила мамочку своим происхождением и профессией, что я просто не мог устоять. Когда стукнуло шестнадцать - учеба закончилась, Кэтрин стала командиром моей личной гвардии, и следующие лет семь я, что уж тут, портил Евросоюзу и прочим странам жизнь, как мог. Гавайи, Норвегия, Северная Атлантика - мне тогда как раз подлодку доверили, ваши ее называли "Морским Дьяволом" - Юго-восточная Азия, Арктика. Все веселье кончилось, когда мы пришвартовались в Японии. Кловиса застрелили и мне пришлось взять все в свои руки и учиться на ходу. Правда, была одна причина все это терпеть.

Ренли вздохнул:

- На этой причине твой отец только что женился. Все видят инвалидку... А я помню, как она бегала по дворцу на своих ногах. Была зрячей. Когда выродки, которых так и не поймали, расстреляли ее вместе с матерью, а Чарльз сослал ее на верную смерть - сама понимаешь, во время войны шансов выжить было мало, тем более у британской принцессы - тогда я и взялся за дело всерьез. Чтобы получить возможность найти ее. Или отомстить хотя бы. Как видишь, нашел... Но вот чем все кончилось. Она опять заложница. Да еще и замужем за тем, кто годится ей в дедушки.

Помотал головой, чтобы отогнать больную тему.

- А ты?

Чем больше женщина слушала его, тем больше была благодарна принцу Шнаезёлю за то, что именно этот отпрыск британской породы достался ей в формальные мужья. Конечно, всегда можно было предположить, что таким жестом старший из сыновей хотел подставить юного адмирала, всучив ему характерную мегеру в спутницы жизни, но в этом было меньше резона, чем в самой идее свадеб как таковой.
Подоспел «гарсон», что выполнял просьбу леди:  новенькая пачка сигарилл, которую он тут же вскрыл при ней, лежала на серебряном блюде. Полыхнула спичка, закружился дым, а на лице Кассандры промелькнуло выражение спокойствия и безмятежности: привычный ритуал вконец расслабил девушку, унося ту по волнам безмятежности. И пусть отец плясал в соседнем зале с девочкой-инвалидом, которую теперь придётся уж терпеть в своих владеньях, ей же суждено вновь посетить красоты Японии, оставив и отца-генерала, и брата, и всю свою прежнюю жизнь здесь, в жаркой, столь привычной и родной Южной Африканской Республике.
«Помни о своей дочери, родная земля. Я делаю эту жертву во имя твоего спокойствия. Да не вцепятся в тебя зубы хищной империи, да не тронет тебя коготь шакала-союза, да не подомнёт под себя народ под небом».
- В Японии, должно быть, до сих пор меня помнят, - делая глубокую затяжку, мурлыкала Бота себе под нос, придаваясь воспоминаниям, - Там я была известна как «Заря»! Наверное потому, что от зари и до зари гуляла по клубам, шокируя с подружками народ, - с одной стороны, ей было немного стыдно за своё «лёгкое поведение» в те годы, с другой же, пусть принц знает, что девочка уже успела нагуляться, - Рэй и Минако, должно быть, уже успели выскочить замуж, да нарожать детей, - выдыхая дым через нос, продолжала Касс, - Жаль, что ты тогда был ещё совсем мальчишкой. А так, может быть и потусили бы вместе, - впервые за вечер она по-доброму улыбнулась. Там, в прошлом, пусть папа и не носился за ней, как она хотела, да только у неё были друзья и жизнь, полная подростковых забот, которые сегодня было так приятно вспомнить.
- Проводи меня до комнаты, - туша никотиновую палочку, попросила дочь генерала, - Голова слегка кружится, да и устала я от шума за стеной, - девичий кулачок пару раз ударил по побелке.

Теплый прием в ЮАР не ограничился формальными любезностями на территории военного аэродрома, куда ее доставили и где встречали. Ганнибал Бота лично предложил ей и ее окружению покои в собственном доме, и девочка приняла его приглашение.
Она не могла оценить красоты поместья – ориентируясь на слова Дункана так же, как когда-то на слова Лелуша, она пыталась сама представить себе длинную дорожку по пути к огромному, богатому дому с белоснежными стенами. В прошлый раз это была лестница – бесконечно длинная лестница, теперь же – ухоженная дорога с зелеными насаждениями по сторонам. Тогда их отвели к старую кладовку при синтоистском храме… Теперь в их распоряжении были настоящие комнаты, убранство которых Наннали могла потрогать руками и убедиться в их реальности. В доме премьер-министра Куруруги Лелуш обманывал маленькую сестренку, рассказывая о цветах, которыми украшена ее новая комната, тогда как в этот раз букет свежих цветов действительно стоял на столе. Наннали так и замерла, касаясь кончиками пальцев украшенной ажурной вязью вазы.
Ситуация повторялась – она снова заложница. Но все было иначе: абсолютно все от тона разговора до общего отношения. И брата теперь не было рядом.
Наннали попросила оставить ее одну до самого вечера – лишь Дункан решался изредка тревожить ее уединение, но рыцарь не навязывался лишний раз.
Когда дверь в комнаты принцессы раскрылась, Наннали приготовилась уже сказать, что не голодна и отослать слуг генерала обратно, но голос вошедшей женщины показался ей очень знакомым… А когда теплые кожаные перчатки легли поверх ладоней принцессы, она невольно охнула.
- Леди Ингрид! – Наннали разулыбалась, радуясь встрече… И тотчас же ее улыбка погасла: значит, Ренли уже знает… И едва ли он доволен происходящим. Девочка как могла избегала разговоров о свадьбе с родными – чего стоили только попытки Императрицы Джоан вразумить принцессу!
- Вас брат тоже попросил попытаться отговорить меня? – Осторожно спросила она, прощупывая почву. В крайнем случае она всегда может позвать Дункана, что остался в соседней комнате, чтобы тот избавил ее от лишних нравоучений. Хотя рыцарю самому это не сильно нравилось, но просьбы Наннали он все же выполнял в отличии от ее родни и их приближенных.

- О нет, ваше высочество, - прошелестела Ингрид, не убирая ладоней с рук маленькой принцессы, - и даже если бы приказал, я бы не стала этого делать. Вы приняли решение и я с уважением отношусь к нему. Ваш брат обеспокоен лишь тем, что он не сможет быть рядом, чтобы защитить вас, однако...
Британка улыбнулась, хоть Наннали и не могла этого видеть.
- Для этого здесь ваш верный рыцарь и я, по приказу его высочества Ренли. Если вы пожелаете принять мою защиту, - женщина выдержала небольшую паузу, а затем объяснила ей свою позицию относительно приказов принца, - мужчины привыкли решать всё за нас, считая что поступают мудро, но вы - дочь Марианны и в праве сами принимать важные для себя решения. Потому - решайте, пригодится ли вам ещё один рыцарь в ЮАР, или мне вернуться в Зону 11 вместе с его высочеством Ренли. И запомните... Он ваш брат. И даже если пытается сделать что-то для вас, то им движет забота и желание помочь. Уверена, его высочеству не безразлично ваше мнение, он просто боится потерять вас, как потерял своего брата.
Ингрид едва ли могла понять, что чувсвует Ренли, ведь у неё не было братьев и сестёр. Но, быть может, ей не нужно об этом думать... Просто выполнять приказы принца, защищать малышку Наннали от бородатых педофилов и дикарей с ружьями... В прочем, эти страхи давно прошли, когда Ингрид своими глазами увидела Преторию. Она поняла, что уважает суровых африканеров, которые чем-то напоминали её предков разве что те ходили с топорами в кольчугах и воевали на скользких от воды и крови палубах кораблей, а не в африканских песках...

Когда Нойманн и Малолин оказались у крыльца, Макаров выждал еще десять секунд и, не оборонив ни слова, дистанционно проверил коммуникатор Кобры на ответ, отправив запрос на обмен пакетов. Первый, второй, третий, четвертый... Количество потерь — ноль процентов.
Значит, он функционирует. Значит, всё было плохо.
— Действуем быстро, — произнёс Макаров, удостоверившись, что вокруг них нет ни души. — Коммуникатор работает, сигнала об опасности я не получил, Кобра молчит. Значит, либо всё настолько плохо, что ей даже ответить некогда, либо всё очень хорошо... И ей тоже некогда ответить. Если она подготовит отход через парк и китайскую общагу, то план будет идеален. В противном случае придётся перебить тут всех. Действуем втроём и убираемся к чертям собачьим. Мы пробудем в Ханое до полудня, после чего уйдём. Времени — вагон китайских беженцев.
В этот момент что-то вспыхнуло и общежитие беженцев, что располагалось за особняком, вдруг вспыхнуло ярким пламенем. Тут всё было понятно. Похоже, кто-то был неосторожен, как попросил у Алины прикурить.
Действовали быстро, можно даже смело сказать - мгновенно. Двое на входе сразу отправились на покой, попав в смертельные объятия Романа и Макарова. Ещё двое, столь не вовремя выглянувшие из столовой, моментально попали под обстрел, толком даже не сумев сориентироваться. Нойманн остался стеречь вход на второй этаж, Макаров и Роман прочесали первый этаж, результатом чего стали трое откинувшихся в гараже британцев и еще два китайца с перерезанными глотками.
Товарищи метнулись на второй этаж, а Нойманну был дан приказ оборонять вход. По пути пришлось ввязаться в ближний бой с офицерами китайской спецслужбы, но это быстро закончилось для них, хотя Роману пришлось несладко — здоровяк не ожидал столкнуться здесь с равным ему по габаритам противником, так что, скатившись вниз по лестнице кубарем, ему пришлось как следует повозиться.
Громыхнул последний выстрел.
— И это что — наши хвалёные китайские конкуренты из спецслужб? Хоть бы вид сделали, что сопротивляются,— Владимир фыркнул и, вынув из черепа командующего китайским подразделением трофейный тактический томагавк, направился в комнату, держа наготове пистолет с полнёхоньким магазином. — Даже не вспотели.
Он толкнул дверь и вошел в кабинет Хоу, где укрылся адмирал Вайз. Прозвучала серия неточных выстрелов, произведённых из револьвера, и прерванная броском томагавка, угодившего в плечо британца, тут же выронившего оружие. Макаров поднялся из-за дивана, на то короткое мгновение прослужившего для него укрытием от выстрелов и, ощутив, что может стойко стоять на ногах, направился к адмиралу, как вдруг снаружи загремели выстрелы.
— Роман, что там? — Макаров схватил адмирала за грудки и насильно потащил к двери, поддав тому как следует в район солнечного сплетения.
— Не знаю, — хрипло отозвался Малолин, слегка контуженный падением с лестницы второго этажа. — Похоже, стреляют из станковых пулеметов и то явно не по дому.
Владимир помрачнел.
— Кто бы там ни был, готовьтесь сваливать, прикрывайте отход, я свяжусь с Коброй и постараюсь спустить адмирала. Пошевеливайся, чмо рыжее. Кобра, что за молчание в эфире? Даю тебе десять секунд.

Тяжелой поступью железных колёс высокоскоростной поезд остановился у платформы главного вокзала Вюрцбурга, а по вагонам разнесся приятный женский голос, на нескольких языках объявивший, что состав прибыл к обозначенному месту. Чистое и уютное двухместное купе было оставлено одним из пассажиров, взявшим с собой небольшой чемодан на колёсиках. Поездка Мюллеру очень понравилась: добрался он без каких-либо задержек и неувязок точно к четырнадцати ноль-ноль по полудню, проведя в пути не более пяти часов, к тому же удобство купе, расторопность милых и услужливых проводниц, и, конечно, приятный сосед – молчаливый австриец, ехавший проездом из столицы германской в столицу австрийскую – который был любезен весь путь читать газетку, да изредка покидать из временную обитель по делам телесным. Всё, что было нужно для прекрасной поездки, для отдыха души и тела. Начальству капитан был благодарен, не поскупились на хорошее место.
Андре выкатил багаж на перрон, чтобы оглядеться по сторонам. Он, конечно, понимал, что встречать его не будут, все же, не такая и важная персона, в чем и убедился воочию. Не смотря на не самую теплую погоду, отсутствие ветра и облачности делало день прекрасным, посему мужчина позволил себе избавиться от курточки – одет он был, между тем, в штатское: тёмно-синий френч, легкие тёмные брюки, с летними полуботинками, да и всё та же белая куртка в руках. Офицер прошёл внутрь терминала, однако вскоре убедился, что на вокзале было не так много людей, что, вспоминая предыдущие остановки, особенно столичный пункт отправки, казалось чем-то немного странным. Решив долго не задерживаться на месте, Мюллер вышел на привокзальную площадь, где надеялся поймать такси, однако первый же попавшийся таксист ему авторитетно и популярно объяснил, что никуда добраться у него сегодня не выйдет, мол, у людей продолжение праздника – октоберфеста, так что по городу курсируют лишь автобусы, да и те только по окраинам. Андре немного подумал, после чего узнал у собеседника, где бы ему найти отряд ВДВ «Тойфель Стамм», на что получил быстрый ответ, что они и есть главные заводилы сегодняшних гулянок, а разыскать их можно на Маркетплац, где и происходят главные события. А добраться туда проще простого – прямо от привокзальной площади спуститься вниз по Кайзерштрассе до самого конца, а там следовать за толпами людей. Прозорливый таксист к слову сообщил, что там же есть сравнительно дешевый отель, где лучше оставить вещи, а не лезть с ними в толпу.
Поблагодарив добродушного визави марочной купюрой, мужчина отправился в поход по императорской улице, в конце которой, и в самом деле, нашел небольшой и славный, с виду, отель «Вюрцбургский Двор», а также толпы гуляющего и веселящегося народа. Быстро справив дела в доме отдыха, капитан вышел на улицу и последовал за народной массой прямиком к Рыночной площади – центральной точке города, где октоберфест принимал самую свою суть. Добравшись до места с группой добродушных чешских и словацких туристов, Мюллеру удалось рассмотреть площадь хорошенько, поскольку стоял он на возвышенности подле капеллы Св. Марии. На ней раскинулись десятки палаток с пивом и прочими вкусностями, сотни скамеек, где более-менее культурно немецкие граждане справляли свой праздник, а основными заводилами были обосновавшиеся прямо в центре люди в военной форме.
«Умеют же, черти, развлекаться», - иронично подумалось гостю праздничного города. От Рыночной площади рукой подать было до набережной реки Майн, докуда и тянулись толпы народу, попеременно курсировавшие от застолья к реке и обратно. По другую сторону реки возвышалась крепость Мариенберг, гордость города.  Мужчина не стал особо тянуть, потому быстро прошелся сквозь ряды столов прямиком к центру площади, где у первой же подвернувшейся девушки спросил:
- Добрый день, не знаете ли, где бы я мог найти Флориана Бертайна, генерал-лейтенанта ВДВ?
На самом деле Андре полагал, что дама не сможет посодействовать ему в этом деле напрямую и не укажет на высокорангового офицера напрямую, но посоветует обратиться к сидящим невдалеке бойцам-десантникам, чем поможет косвенно, да и после этого и те его приметят, и разговор завязать будет проще. Он просто не знал, что разносившая пиво боевым ребятам дама, сама была из «Тойфель Стамм».

Всё-таки, информация не могла просочиться... То, что убийца знал о чистке говорило только о том, что у него хватило ума, чтобы понять - даже если кто-то начнёт говорить о том, что генерал-майор Штерн хладнокровно приказал вырезать собственных людей, его словам ни за что не поверят. Ибо он был героем войны, не раз совершавшим невозможное. К тому же, заговорщик пользовался уважением солдат и офицеров германской армии. Не говоря уже о том, что по официальным бумагам шестая бронетанковая понесла потери во время боёв с британцами под командованием её высочества Корнелии. А потому, убийца принял единственное верное решение - отомстить. Собственными руками. И, чёрт возьми, у него было на это право. Вот только ему не повезло - Штерн был не из тех, кто сожалел о принятых решениях и умирать от руки безымянного мстителя он не собирался. Только не теперь, когда единственная женщина, способная занять его место во главе операции "валькирия" умерла у него на руках. И, конечно же, убийца не знал, что офицер, которого он собирался убить, владеет холодным оружием намного лучше, чем огнестрельным.

На ближней дистанции, Штерн не видел смысла использовать пистолет. Убийца выдал себя, закричав - это дало Конраду преимущество, которым он побрезговал воспользоваться. Пальцы немца крепко сжали рукоять боевого ножа.
"Этот ублюдок убил её. Да, он не желал зла Хильде и эта пуля предназначалась мне, а потому я не имею права мстить. Но мне наплевать на месть... Наплевать на эмоции. Я должен выжить и закончить начатое дело. Ради тех, кто всё ещё верит в меня. А потому чёрта с два я здесь сдохну."
- Нет. Ты можешь попытаться, - прохрипел командир дивизии призрак. Сталь ударилась о сталь, высекая искры. Капли дождя разбивались об острые лезвия, стекая к рукам офицеров. К рукам, в которых танцевали клинки. Усмехнувшись, Штерн перекинул нож в левую руку, правой отбив второй удар лейтенанта. Он контратаковал решительно, управляясь оружием со смертоносной эффективностью. Клинок устремился к горлу убийцы...

Драйк как обычно меньше всего напоминал адмирала, и более всего напоминал пирата. Адмиральский китель, пожалуй единственное, что намекало на его звание. Армейские перчатки полупальцы, треуголка с укороченным пером павлина, потрёпанные джинсы с накладными карманами на уровне колена, подкованные пехотные берцы. Типичный пират, который упёр у европейского адмирала китель, ибо наград на груди не было видно, кроме железного креста, который был в неуставном виде повязан как галстук. Да, и маленькое уточнение, Драйк заявился как и Траун с девицей, правда в отличии от рыжика Трауна, эта была явно японочкой, да ещё и крупнокалиберной. И естественно, Драйк убедительно попросил без большой надобности не устраивать локальный джихад местному населению и оборудованию.

- Хех. Гутен абенд, принц. - Драйк по мужицки сжал лапку принца, и глянул профессиональным взглядом опытного рогопроизводителя на Фиону - Фрау Фиона, нет ничего невозможного, Брина не столь далеко, как кажется. Хотя боюсь такую махину очень уж близко не подогнать, даи Фрау Дрейк будет против. В проем профессор Зелёнкин с вами наверняка найдёт о чём поговорить, будучи одним из последних настоящих физиков-ядерщиков, а из практикующих наверное последний точно, так что найдёте время, заходите, не стесняйтесь - Драйк обворожительно улыбнулся учёной, и сделав нечто отдалённо напоминающее реверанс выпрямился, и повернулся к Ренли.
- Ну так что, господа, заговорщики, кто начнёт излагать? - спросил он, при этом что характерно его английский был разве что абсолютно не идеален, ибо привычка говорить на эсперанто даёт знать.

3 октября. 13:00, парк.

День выдался солнечным, на небе не облачка. Евгений Павлович был настроен ухватить хотя бы часок этого прекрасного дня вне стен своего кабинета, в котором последние уже как лет чем он проводит больше времени, чем на свежем воздухе. Возможно, иной бы был бы рад его положению, но не Евгений Павлович, который бы не раздумывая повернул время вспять, что бы вновь оказаться простым оперативником, которого старшие гоняют из одного конца города в другой в преследование нарушивших закон.  Да вот это были времена! Полные жизни и НАСТОЯЩЕЙ, кипучей деятельности. Но всё это теперь было в прошлом, служебное положение, опыт и чего скрывать, заметно ослабшее здоровье, обязывали его ловить преступников, не выходя из кабинета, оставляю ту самую часть работы, ради которой он отдал большую часть жизни и которую по настоящему любил, более молодым.
Евгений Павлович с грустью вздохнул, дожевывая прихваченный в ларьке неподалёку какой-то бутерброд с мудрёным новомодным названием, и запивая его прохладным чаем из пластиковой бутылки, приобретённой там же.
Его коллега, тоже старый пёс, которому Бог даровал чуть больше здоровья и удачи, появился на аллеи ровно в назначенный час. Мужчины обменялись крепкими рукопожатием, когда он подошел и уселся рядом с Евгением Павловичем на скамейку.
- Хорошая погодка, не находишь? – Спросил подсевший мужчина в строгом деловом костюме, слегка помятого вида и чуть выцветавшего со временем.
- Отличная погодка. – Подтвердил Евгений Павлович, распаковывая ещё один «бутерброд», на вкус, по его мнению, бывшего и не вкусным и не противным. Жевался как безвкусная бумага обмазанная горчицей и политая кетчупом, но живот набивал, и ладно. – В такие деньки этот дрянной костыль почти не скрипит, чувствую себя лет на восемь моложе.
Второй мужчина с сочувствием посмотрел на товарища, но ничего не ответил. «Дрянной костыль», или его левая нога, в которую был вшит болт и стержень, был получен Евгением Павловичем как раз лет восемь назад. Ранение едва не сделавшее его полноценным калекой, стало приговором для бывалого оперативника, едва не лишившегося из-за травмы работы, которой посвящал всего себя, вплоть до того, что едва не развёлся со своей женой, слывшей очень понимающей и терпеливой женщиной. Именно тогда ему прибавили на погоны пару звёзд покрупнее и перевели из оперативного отдела на сидячую должность, в основном руководствуясь уважением, которое Евгений Павлович заработал за долгие годы работы в полиции среди своих коллег и руководства. К счастью, ему удалось приспособиться к своей новой роли и на пенсию старика выдворить не спешили.
- Анжела сказала у неё, есть что-то для меня. – После недолгого молчания, спросил Евгений Павлович, дожевывая «бутерброд».
- Да. – Второй мужчина приподнял белый пакет, который он нёс в правой руке, он чуть просвечивался на солнце, так что можно было разглядеть, что в нём есть что-то прямоугольное и какой-то цилиндр. – Малыш выложил всё как на духу.
Глаза Евгения Павловича загорелись, сам он приосанился и нетерпеливо глянул на часы, отложив недоеденный кусок в сторону, на газетку.
- Что же она мне вчера сразу не сообщила? – Потянулся он к пакету.
- Да так, особо торопится то не зачем. Не убежит твой кролик уже никуда.
Пакет перекочевал в руки бывшего оперативника. Он пошарился в нём немного, вытащив несколько листков бумаги, бегло пробежал по строчкам взглядом, посмотрел несколько фотографий, после чего всё сложил обратно. Загоревшийся в глазах огонёк потух, а на лице Евгения Павловича читалось явное разочарование.
- Не успели… эх.
- Не расстраивайся ты так. – Попытался подбодрить его коллега. - Можно сказать, что за своё они получили.
- Получить то они получили. - Покачал головой Евгений Павлович. - Но не так как должны были. Это не правосудие.
Он вздохнул, сделал ещё один глоток кислого чая, и бросил пустую бутылку в стоявшую рядом урну. После чего принялся упаковывать в свой саквояж содержимое пакета. Как всегда раритетная сумка была забита до отказа, так что ему это н сразу удалось. А когда же он справился с упаковкой вещей, то достал с нательного кармана белой рубашки спрятавшейся под кремовым пиджачком в клеточку, простой спичечный коробок и передал своему собеседнику.
– Передай ей. Скажи что это всё, что пока мне удалось выяснить.
Второй мужчина взял коробок, и заглянул во внутрь, хмыкнул, после чего спрятал его в такой же карманчик своей рубашки. Достал пачку сигарет и закурил.
- Что думаешь? – Пустив облачко дыма, обратился он к своему коллеги, принявшегося в сухомятку добивать остатки обеда, которые похоже уже в горло не лезли, судя по кислой мине мужчины.
Евгений Павлович немного помолчал, прежде чем ответить, тщательно проживав кусочек безвкусной булки.
- Ничего хорошего, Кит. Это хреновое дело, и вам бы я посоветовал держаться от него подальше. – Бывший оперативник был серьёзен, по его взгляду было видно, что если бы он мог приказать им закрыть глаза на то, что он передал в коробке, и смотреть в другую сторону, он это бы без сомнения сделал.
- А сам, что задумал? – Лишь усмехнулся его коллега.
- Немного выжду и засажу пару застранцев. – Отвернулся офицер. - Работают они не очень аккуратно, чувствуют, что их покрывают. Достать их будет легче, чем они думают.
- Не делай глупости. – Серьёзно посоветовал ему Кит.
- Хороший совет, старик, но не могу ему последовать. Ты же меня знаешь. – Улыбнулся Евгений Павлович.
- Это не совет, это просьба двести первой.
Бывший оперативник внимательно посмотрел в глаза своему другу. Мужчина выдержал взгляд, не шелохнувшись, и Евгений Павлович отвернулся, задумчиво потирая подбородок. Сомнения его одолевали всего несколько секунд.
- Хорошо. Можешь рассчитывать на меня и моих ребят. – Согласился он.
- Нам нужно будет больше, чем старик и пара его обожателей. – Теперь уже улыбался Кит.
Спустя десять минут, старые друзья и коллеги попрощались, встали со скамейки и разошлись в разные стороны, продолжая идти одной дорогой.

Как объяснить человеку, что он не прав, хоть в словах его скрывается неоспоримая истина? Как остановить пробудившегося ото сна зверя, дикого и необузданного, пламенным вихрем сжигающего всё на пути к своей цели? Катхал сам того не заметив опустил взгляд на пол, словно бы в какой-то момент признал не столько слова Коналла, сколько почувствовал вину за прежде сказанное.
И всё равно это было самоубийством. Нет, вполне вероятно, что сил W-0 хватит, чтобы полностью изменить ход намечавшихся сражений, но в конце этого пути их ожидает только военный трибунал - за ослушанный приказ, за неподчинение, за проявление никому не нужной инициативы, наверняка идущей вразрез не только с планами Британской Империи, но и отдельных стран Европейского Союза. Определённо, будет замешана большая политика, не ограниченная судьбой лишь одного государства, только вот Коналлу на это было всецело наплевать - как тот следовал внезапным порывам души, так нисколько и не изменился.
А ведь это подразделение даже не принадлежит ему - он всего лишь замещает отбывшего майора Малкаль!
Тяжело вздохнув, Катхал всё же позволил себе улыбнуться. Не столько ситуации вцелом, сколько подтверждению прежних догадок. Мог ли он радоваться тому, что командир так и не изменился со времён "Красной Ветви"? Что всё ещё следует по жизни с поднятой высоко вверх головой, хоть и потерял большую часть себя вместе с покойным батальоном? Всё это время мысли о пережитом командиром ударе, о его брошенной в последний день свадьбе не покидали его думы. Ведь ирландец знал причину его побега - даже бесстрашный по жизни майор ощутил страх при мысли о том, как, обретя счастье в виде жены и детей, вконец уйдя в семейную жизнь, будет способен в один миг потерять её так же, как и следовавших за ним до самого конца воинов.
"Тебе так проще. Ведь если бы тебя что-то удерживало, ты не смог бы уже также беззрассудно, не задумываясь о собственной жизни, кидаться в самое пекло войны."
Конечно, всё могло образумиться. Коналла всегда сопровождала нечеловеческая удача, и даже его бойцы не раз задумывались о том, каким образом подобного склада личность способна не только успешно продвигаться по службе, но и миновать большую часть сопрежённых с нею бед. Одного влияния рода О'Дохерти явно было недостаточно, и все склонялись к тому, что тот был рождён под счастливой звездой. Или же просто приютил под крылом брошенного Ангела-Хранителя.
И, всё равно, его везение когда-нибудь просто обязано подойти к концу.
Понимая, что время идёт на секунды, он больше не мог прохлаждаться. Как и все, он верил в своего командира и был готов пойти за ним хоть в глубины царства мёртвых. Только в отличие от Коналла, ему придётся выложиться в предстоящей битве вдвойне - не торговаться с владыкой смерти Донном, забирая с собой как можно больше врагов, а одержать победу и выжить. Ведь в родной Ирландии его есть кому ждать.

- Проходите, присаживайтесь... Мисс... - Мужчина жестом указал гостье на кресло перед собой. - Чем обязаны вашему визиту?
Ева медлено прошла по бархатному ковру вглубь комнаты, на секунду остановившись возле губернатора и надменно хмыкнув.
- Ваши манеры столь же ужасны, сколько и ситуация в регионе в целом
Женщина специально оставила предложение присесть в кресло без ответа и опустилась на пуфик в дальнем углу комнаты под небольшим зеленым растением.
- Называйте меня леди Сандерс. Это более чем достаточно для вас. Немезида кивнула, и ее спутник поднес губернатору бумагу, развернув которую он сверил печать, подпись и внимательно изучил текст. Одна из фраз в письме вызвала искреннее удивление мужчины.
- Что значит "предъявитель сего делает это на благо Империи и от моего имени"? Я не совсем понимаю суть, но...
Ницу улыбнулась
- Это значит именно то, что там написано. Я представляю волю и желание императора, и все что я делаю имеет соответствующий статус. Оспорить мои решения может лишь он.
Губернатор расслабил галстук и расстегнул ворот рубахи.
- И что же его святейшество желает?
Ева перевела взгляд на потолок и приложила пальчик к губам.
- Дайте подумать...
Тем временем ее сопроводитель аккуратно забрал письмо, упаковал его в конверт и тихо вышел из комнаты, оставив собеседников наедине.
- Вы ведь знаете, что происходит в регионе, не так ли?
Ровно, с холодными нотками в голосе продолжила Ева.
- Вы слышали о том, что ученые из 11 сектора, которые некогда работали на покойного принца Кловиса, мертвы? Говорят, что это - самоубийство. Но я не верю. Слишком много улик указывают на то, что это дело китайской разведки. А недавно прошла информация, что даже китайский флот собирается высадится в Австралии.
- Но это безумие, - мужчина откинулся вальяжно в кресле, нервно подергивая глазом. - Там же сплошная радиация, пустырь, а не земля - самоубийство.
- Вы слишком уж плоско мыслите, мой друг, - Ева поднялась со своего места и подошла к окну, отсюда открывался прекрасный вид на столицу. Жаль, что когда она была здесь в последний раз, все слишком круто изменилось...
- Пустырь - отличный полигон для испытаний, а еще - там могут быть ресурсы, разработки, чертежи, черт знает что. А если они там еще разместят оружие среднего-дальнего радиуса действия, то Вы сами понимаете, кому прилетит первому.
- Да ну, китайцы не пойдут на это. Слишком уж опасно им, с учетом того, что происходит в их собственной стране. Сильно сомневаюсь.
- А вот и зря, - Сандерс развернулась на каблучках. - Как вы думаете, что это?
Девушка положила на стол QSZ-92. В ответ мужчина лишь пожал плечами.
- Вы бесполезны... Ей богу. Это орудие убийства, оно было найдено в руках одного из ученых. А вот свидетельство о смерти. Ницу достала из кармана конверт с документом, где было черным по белому указано, что погибший скончался от выстрела именно из этого пистолета. О чем говорил его серийный номер.
- Как видите, серийный номер совпадает. Там еще есть один документ. Наша разведка смогла получить данные о спецслужбах китая, которые используют данный тип пистолетов. Там вы найдете имя, звание и род войск. Не спрашивайте каким способом мы добыли эту секретную информацию и откуда у нас его жетон
Женщина кончиками пальцев достала оный из рукава и предъявила на обозрение удивленному губернатору.
- Есть еще сомнения?
- Ну как-то странно все это, - мужчина замялся.
- Именно. Поэтому мы и должны им помешать.
- Определенно, должны. Но как?
Ева с чувством выполненного долга присела на край стола и тяжело вздохнула.
- Мы введем флот в воды близ Австралийского континента.
- Но разве это не спровоцирует напряженность в регионе? Генерал удивился. Такое решение, фактически, было очень опасным.
- Нейтральные воды запрещают нам иметь флот там, но Австралия до сих пор - наш регион. Мы не выйдем за свои морские границы. А дальше - уж пусть сами думают. Да и что я с вами тут припираюсь. Ницу резко поднялась во весь рост.
- Как волеизъявитель императора в этом регионе я приказываю вам ввести флот в воды близ Австралийского континента. И никакие возражения я выслушивать больше не намерена. Вы должны были сами заботится о ситуации в вашем секторе, но не смогли. Теперь же этим займусь я.

На удивление для воспитавшей двух шалопаев Кассендры, эти двое умело признали свою вину, не стараясь извернуться, придумать «очень правдоподобную» версию событий, несомненно трактующую произошедшее вовсе не как поцелуй, или же хотя бы отделать дежурным: «ты всё не так поняла».
Правда показная бравада от Дункана – гостя дома семьи Бота – резала уши и чуть ли не привела к тому, что рыженькая не нажала кнопу на телефоне, которая тут же вызывала бы в комнату с десяток вооружённых бойцов спецподразделения, что скрутили бы парня в два счёта, какой бы подготовкой тот ни обладал.
Ситуацию спасла странная, доселе не виденная зеленоглазкой девушка.
- В этом доме царит настоящий бедлам, - качая головой из стороны в сторону, констатировала Касс, - Чёрт, я знала, что союз с Британией приведёт к тому, что даже в моём собственном доме появятся толпы неизвестных мне людей, которые, как оказывается, следят за безопасностью других британцев! Вы мои трусы на предмет яда в них не проверили, милочка? – разворачиваясь на каблуках к мямле, прорычала пока ещё хозяйка дома. Это она его драила. Это она следила за тем, чтобы братья и отец были сытыми и довольными. Это она распоряжалась, когда нанимать слуг, а когда можно обойтись и своими силами. И тут в ЕЁ дом врываются, словно бы влазят в душу, даже не удосужившись вытереть ноги.
И вот после этого, не дав разразиться очередному скандалу, выступила Наннали.
Выслушав проникновенную тираду с её нежных, только что целованных губок, Бота крайне спокойно кивнула, словно принимая сказанное, но вспомнив, что перед ней сидит слепыш, промолвила:
- Хорошие слова для проштрафившейся жены.
«Если умеешь признавать свои недостатки, в конце концов, справишься с ними», -   мысленно добавила дочь генерала, рассматривая то, как на глазах меняется сидящая пред ней малютка. Если же до этого она была миленькой жертвой положения, сейчас вся её суть, от голоса до внешнего вида говорили о решительности, силе воли и стойкости.
«Вот, наконец, ты и скинула с себя эту треклятую маску инвалида, да показала настоящее лицо», - приходилось признать, что Наннали заслужила пару пунктиков уважения в глазах «Зари». Ей совершенно не хотелось отвечать колкостями и иронией, журить словно ребёнка, коей она, по сути дела, всё же ещё являлась. Ещё глубже, там, где сознание ещё не успело сформировать структурированную мысль, родилось осознание того, что эти два существа, что носят порой юбки, находятся в равных условиях. Только вот в отличии от Кассандры, чьего «жеребца нарочно увели в стоило подальше», Наннали приходилось жить прямо рядом со своими соблазнами, которые, к тому же, своей галантностью могли давить на девичье сердце с ужасающей силой, превышающей физическую в разы.
Но сказать это, облачить поток мыслей в слова, она не решилась: больно свежи были собственные переживания, да и не желала Кассандра показывать своих слабостей.
Дотронувшись до плеча малютки, она негласно дала ей понять, что надеется на неё, доверяет, пусть и боится будущего и того, что судьба готовит невольным жёнам.
Ладонь соскользнула с кожи девочки, и мерными шагами «Заря» покинула обеденную залу. С уст её не слетело ни вздоха.

"Да, друг мой, в нашем бою вы хорошо себя показали. Но слабое место такого подхода - перезарядка. Что, кстати, случилось с вашим заправщиком?"
Они познакомились при крайне странных обстоятельствах - вели в бой флоты враждующих сторон. И что теперь? Сидят рядом, отпускают колкости. Мог бы он назвать пирата другом? Сложно сказать. Ренли, Пелеон и Джайнг - единственные, кто удостоился такой чести. Был ещё Хайн, но к нему Митт относился больше как к сыну. Что до Драйка - он стал товарищем. Ещё не проверенным временем, но совместный бой их сблизил. Что уж говорить о том, что его навыки и связи являются важной составляющей победы?
"Да, эта идея хороша. Множество мобильных судов позволят нам появляться из ниоткуда, быстро бить и исчезать. Эффективно, но, увы, не эффектно. Нам нужны не только корабли, способные нанести удар и уйти. Нужен главный калибр, тяжёлые корабли, которые нагонят страху, как правильно подметил Тотенсееле. Комбинируя эти два подхода мы сможем добиться желаемого. Ваше предложение с Китаем мне нравится. Во время заварушки там можно будет разжиться кораблями и экипажем. А если повезёт, то и поставить во главе своего человека. С тонкостями происходящего вы осведомлены лучше моего и Китай не так далеко от вашего сектора. Думаю, вам стоит этим заняться. Что да Альбиона... Я не уверен, что стоит убирать оттуда ваших людей. С одной стороны, если они перейдут к нам, войско Шнайзеля сильно ослабнет и мы сможем помешать ему взять Альбион. Но в то же время мы лишаем себя нескольких возможностей. Если Шнайзель захочет остаться на Альбионе после захвата, мы сможем передать приказ вашим людям и тогда зажать Белого Принца между партизанами и вашими людьми. Либо, в зависимости от того, кого сделают управляющим Альбиона, мы сможем либо повторить тот же трюк, либо договориться и присоединить к себе весь Альбион. Я бы повременил с этим решением немного, но отправить туда небольшой флот для того, чтобы раздражать британцев и собирать информацию, не помешает. Драйк, Ваше Величество, что скажете?"

Видя, как Фэйт удивленно смотрит на поля, Алекс объяснил:

- У нас  страна большая, а такого населения, как в Китае, нет. Может и к лучшему, что где-то хоть землю не уродуют -  оставим потомкам. - А на ее удивление пояснил, - За древней Русью надо подальше ехать, может и повезет тебе еще. А Петербург с оглядкой на Европу строили, кроме русских архитекторов постарались немцы, итальяшки и французы. Столица, как-никак, размахнулись от души.

И уже было видно, насколько - они были близко к центру, и новостройки кончились абсолютно, они выехали на площадь, возле которой раскинулся ансамбль Александро-Невской Лавры. Крестовский перешел на историю:

- Здесь мой тезка князь Александр в тринадцатом веке хорошенько отделал шведов, лезущих к нам. Его потом за заслуги в святые посмертно произвели, вот и монастырь в память о нем поставили. - Улыбнулся, - Может это и легенда, но ему приписывают хорошие слова. "Кто с мечом к нам придет - от меча и погибнет."

В итоге путь до площади у Московского вокзала (через легкую пробку) был посвящен рассказу об Александре Невском, его сражениях и неоднозначных решениях. Алекс тезку не идеализировал - не забыл и разборки с братом-западником, и использование помощи монголов, и жесткое подавление бунтов. Но не забыл и указать, что его выбор спас духовную свободу и культуру русских от западного нашествия.

- Фэйт, вот именно поэтому все так и сражаются против Британии. Ни один народ не смирится с потерей имени и национальной гордости, самой своей сути. Скорее уж пожертвует чем-то другим. - Сказал он, останавливая машину у штаба на Дворцовой, - Так... Подожди меня немного, вернусь и уже по-человечески прогуляемся.

Пока Крестовский улаживал мелкие дела в штабе, Фэйт смогла полюбоваться на смену караула у Зимнего Дворца - он в современной России все же стал музеем, но случалось царю и жить там, и принимать послов, и так далее. Так что состояние дворца и охрана были соответствующие. а разного народа на Дворцовой площади хватало. Уже кусочек жизни. И вот уже Алекс спустился, машину они покинули и пошли к Неве, катившей свои серые воды медленно и неотвратимо. Северная река, как и на Родине Фэйт - суровая, жестокая, но красивая. Просто вместо лесов и полей одетая в гранит набережных. Они остановились как раз у самой реки, еще не покрытой льдом, смотря на стрелку Васильевского острова и Петропавловскую крепость.

- Черт... Как же я скучал по этим местам на Ближнем Востоке. - Заметил он, - Ну как впечатления?

Когда противник стал отступать, казаки с дружным криком "Ура!!!" принялись стрелять ещё усерднее, пока атаман не отдал приказ прекратить огонь. Они пережили эту ночь, но многие их братья так и остались лежать на земле. Местью жизни не вернёшь, и Микола это понимал отлично, но кожу он всё таки сдерёт с того, кто командовал этим нападением. Живьём. Похлопав китайчиков атаман указал им в сторону пана Богдана.
"Ото к нему идить, он сейчас с Грицьком встретится и вам задачу даст. Выполнять"
Отпустив узкоглазых казаков, атаман принялся за чубатых. Отчёт по раненым его радовал не сильно. Доклад о том, что в церкви укрепились остатки противника так и вовсе радости не вызывала. Сам он бы с удовольствием дал залп из мортир да гаубиц и похоронил под обломками всех врагов. Но пленный вражеский солдат бывает полезнее, чем мёртвый.
"Лютогон"
Огромный казак с "писателем" на плече вырос перед атаманом в тот же миг.
"Винтовку эту оставь, собери людей, экипируйтесь и таемным лазов под церковь идите. Всех вражин либо в плен, либо на смерть. Зря не рискуйте.
"Слушаюсь, пан атаман."
А тем временем Богдан встретил подкрепления в виде Грицька. Прибыли они, конечно, с опозданием, но...
"...як то кажуть, пришёл и славно. Рад видеть тебя, Грицьок. Ещё немного и мы бы всех врагов сами перебили"
Обычно звонкий смех пузатого Богдана сейчас прозвучал как-то глухо и натянуто.
"Нужно за ними идти. Пули, конечно, страшные, но танкам и чубатым роботам они не страшны."

***

А там временем Зубр и его отряд боролся за выживание. Противник отступал, бежал с поля боя. Подобраться к ним достаточно близко было крайне сложно, но и отпускать нельзя. Время настало. Сигнальная ракета или граната с маркировочным дымом, не суть важно что из, решит эту проблемы.
"Браття, назад."
Так же скрытно, как и приблизившись, пластуны стали отступать. Последним отступил сам Зубр, предварительно прицелившись и пустив сигнальную ракету. Маленькому Давиду нужна была наводка? Посмотрим, как наёмникам понравится подарочек от казаков.

Немцы слегка не рассчитали... Они прислали всего одну машину, когда итальянских офицеров было четверо. Это досадное недоразумение, вместе с адским холодом выбили Милинду из колеи. Она уступила Луиджи, Симоне и навязавшейся с ними Лучиане, которая непременно хотела познакомится с "предателем Штерном," штабной автомобиль и взяла себе такси, которое пристроилось в хвост черному автомобилю шестой бронетанковой и так и доехало до штаба, без всяких происшествий. Расплатившись, Милинда присоединилась к ожидающим ее офицерам, ежась от холода. Летняя форма совсем не грела, а Милинда вырядилась как при параде, что по сравнению с зимней шинелью Лучианы и строгим кителем с зимними чулочками в облипочку Симоны вообще выглядело странно. Итальянцев должно было быть больше, но Бьянка и Джани застряли из-за внутренних армейских проблем, а адъютант Милинды, Юи, вообще пропала в флорентийском гетто для японцев и от нее уже три дня не было вестей. Ну уж что есть...
Они шли по скромному коридору штаба слитной процессией. Их провожатый молчал как рыба, молчали и итальянцы, лишь Лучиана не затыкалась, рассказывая Луиджи какую-то из своих "веселых историй", обильно приправляя речь крепкими словечками на самых разных языках, из-за чего попадавшиеся немецкие нет-нет, да бросали взгляд на процессию. Милинда в очередной, наверное сотый раз за путешествие в Германию подумала, что возможно не стоило брать эту контуженную с собой, но... Что тут поделаешь, не отправлять же ее знакомиться с местным пивом и баварскими сосисками?
Подойдя к двери, она повернулась к своим людям и заявила: «Прошу вас быть сдержанней, и вести разговор с позиции сильных. Мы здесь для того, чтобы обсудить будущее нашей страны. Немцы союзники, но не стоит забывать что мы нужны им едва ли не больше чем они нам.»
Закончив говорить, Милинда вошла в штаб, на секунду ослепнув от яркого света, направленного на дверь. Над столом, на котором располагалась здоровенная карта Италии в подробностях, возвышались несколько фигур. Двое из них были знакомы Милинде - Конрад Штерн и сам "Скорпион" собственной персоной, третий был незнаком. Возможно, кто-то из штаба 6 бронетанковой? Штерн шагнул на встречу Милинде для рукопожатия, однако генерал Брантини вообще не успела ничего сделать - ее внезапно грубо отпихнули плечом. Прямо перед Штерном оказалась Лучиана, которая ухватила его руку и затрясла так, будто собиралась её оторвать. "Предатель Штерн! Очень рада с вами познакомится, от итальянских предателей тебе привет! Подложим совету здоровенный cazzone, верно? Ахахаха! - Симоне едва удалось оттащить Лучиану за воротник, Милинда густо покраснела. Чего-то такого она ожидала, но... Кашлянув, Милинда крепко пожала Штерну руку и произнесла: "Прошу простить Лучиану, ее контузило недавно." Дальше была очередь Меинарда: " Милинда Брантини." Вышло суховато, но что поделать. Взгляд африканского скорпиона ей не понравился, он словно оценивал Милинду как трофей. Зато второй молодой офицер был вполне милым и вежливым, и генерал от души пожала ему руку. Симона, скромно улыбаясь, подала мужчинам руку для поцелуя, а Лучиана плюхнулась на стул, не удостоив Минарда и Курта своим вниманием. Итальянцы заняли места за столом, ожидая от Штерна или его товарищей каких-либо действий.

За тучными полями, тёмными лесами и славными городами стоит древний замок Эренштайн. Славна его история, высоки его стены, могучи его защитники. Но угнездилась в нём, словно дракону, тоска. Недугом сильным, аспидом черным кручины увита там одна комната. Томится там гордость и краса третьего графства седьмого королевства. Нужно вызволить, ибо сие подобает мужчине! Что может быть краше подвига!? Что может быть достойнее задачи, под силу только умному, хитрому и ловкому герою?
- Ну охренеть теперь.
Добавить егерю (забавно, что слово "егерь" как-то перекликается с "герой". И с "горе") было нечего, да и, в принципе, некому, кроме потёртых камней замка, с коими теперь общался куда ближе, чем они привыкли. Казалось бы, какого хрена, действительно, делает ветеран африканской компании, кавалер Железного креста и прочая на высоте в несколько метров, словно муха ползая по стенам. Однако, до того, как тот растоптанный хабарик с гашишом не унёс случайный порыв ветра, Фрост полагал, что это- хорошая идея. Впрочем, болтаясь на верёвке, привязанной к поясу и ощущая небольшой "хвост" из связанных шнурками ботинок (забирался Фрост по стене босиком),  Ледышка и продолжал так думать, осознавая, впрочем, что и на стенах должны быть Зелёные-в-пятнышку кнехты владельца замка,  где томилась его цель. В замутненном сознании роились воспоминания о Храбром Портном, Тиле и прочих плутах, что, заради сомнительных планах, готовы были рисковать "нижней луной". Фрост не особо подходил под этот типаж...На трезвую голову, по крайней мере, но крайние времена - левые решения! Нет..Сложные времена-упоротые решения? Нет...Как же там было?
От раздумий у Фроста зачесалась пятка, кою он тут же почесал о шершавый камень и, задумавшись сильнее, чуть не исполнил небольшой Шуплатлер, нижнюю, так сказать партию.

Когда Фрост убежал, рассказывая воздуху и окружающему ландшафту, что он сейчас всем покажет и вызволит принцессу. Стоп. Принцессу? Как и Ледышка, Феликс был упорот. Не так, что бы сильно, но сие выслушивал с каменным лицом, невероятными усилиями воли подавляя глупую улыбку и "гы-гы". Попытка представить Виттмана в платье, фате и в туфельках на высоком каблуке едва не заставила его заржать самым неподобающим образом.
Когда оберфельдфебель исчез с поля зрения, Фел повернулся к Хельге с самым каменным лицом, все еще пытаясь не заржать и не согнуться пополам от смеха. Картинка Ральфа-принцессы и Фроста, спасающего "прынцессу" не выходила с головы. Новая идея, о пробуждении спящей принцессы посредством умений, подсказанных фольклором, все же доконала охотника за головами. Потому с глупейшей лыбой он отсалютовал Хельге и пошел за оружием психологического воздействия. Правда спалился как только зашел за угол - пробило на "хи-хи", которое он сдерживал закусив рукав. Ну ведь правда, он еще не настолько пьян и обкурен, что бы спокойно бегать по части, смеясь как идиот.
В замок он входил как сопровождающий Хельги, еще до того отметив фигурку лезущую где-то там по стене. Идею помахать он отбросил. И так сложно было держать морду кирпичом - картинка о спасении низенькой, толстой, бородатой принцессы, что может гнуть ломики руками, принцем, ползущем по стене, никак не хотела выходить из головы, обрастая все новыми подробностями. Как-то Виттман-Рапунцель, Виттман-Золушка, Виттман-принцесса британская. В замок он уже входил в полном обмундировании, с оружием психологического воздействия. В арсенал психологического воздействия входили две телескопические дубинки и две фляги с самым страшным оружием Фроста из всех, которые он создавал. Восемьдесят градусов настоянных на гашише. Доза в сто грамм, даже на полный желудок, выбивает среднестатистического человека в мир ускоренного времени, счастья, ярких цветов и громких звуков. И усиленного дожора. На всякий случай было еще две фляги (как смотрели на него охранники он не знал. Он вообще не знал, как Хельга его провела в замок ибо таки смотрел вперед подавляя улыбку и просто ткнул свои документы, когда понадобилось), в одной было пойло послабее, а в другой отрезвин. Он же - средство для выведения токсинов из желудка. А так же средство для выведения завтрака, обеда, ужина, ланча и прочих приемов пищи.
Так как говорить было сложно (при каждой попытке открыть рот Семеренко начинал хихикать), Феликс жестами показал, что заберет горе-прынца ползущего по стене. Во избежание. С постным лицом, перебежками, прячась от охраны, даже не смотря на разрешение висящее на груди, фельдфебель пробрался к той части стены, по которой взбирался Фрост. Оглядевшись, убедившись, что слева, справа, а так же вверху (а небо какое! Закат! Как раз время спасать принцесс!) он посмотрел вниз, прямо на ползущего по стене человечка и помахал одной фляжкой.
- Герр принц, десант заведен... введен... внедрился! Внедрился успешно. Вам помочь? - на лице была самая, что ни на есть издевательская ухмылка, в самом глупом ее проявлении.
С этими словами, сделав глоток с фляги, поморщившись и не дожидаясь ответа он начал затаскивать Ледышку, методом подтягивания веревки.

Девятая принцесса торжествовала. Кто бы мог подумать, что её дополнительная операция пройдет столь успешно. Конечно, триумф несносного старшего брата высадка войск в Ливерпуле не затемняла, но бросала определенную тень.
Приглашение на ужин Лувия приняла с легкой улыбкой. Она предвкушала ещё одну битву, на этот раз иного характера. Триумф обретет иной вкус, если она поставит этого заносчивого принца на место. И сейчас у неё есть все возможности для этого.
Лувия, желая быть равной, примеряет не платье высокородной принцессы, а простой костюм без особых знаков различия. Блузка с трудом застегивается на груди, но Лувия всё равно довольна. Оставляя внушительный разрез, принцесса ухмыляется в зеркало сама себе. В этот раз она собирается без лишней суеты и без помощи со стороны фрейлин. В это раз её сила будет в скромности наряда и особом знаке отличия – из украшений только тяжелое кольцо с гербом её страны, её империи. Её верность Императору.
В выборе она не ошибается. В этом Лувия убеждается, стоит ей увидеть брата, как всегда помпезно одетого ради всего лишь мирного ужина. Принцесса чувствует, что готовилась не только она и не только у неё план на этот вечер. И от этого предвкушение очередной победы только усиливается.
Лувия не наивна, отнюдь – она знает, что ей не победить Шнайзеля в словесной баталии без потерь, но у неё есть свои карты в рукаве и она готова играть до конца. Доказать ему, что она, Лувиягелита ди Британия, не позволит играть со своей судьбой. И не даст поступить с собой точно так же, как премьер-министр поступил с её сестрами, пусть и относится она к ним весьма прохладно.
По губам Лувии змеится улыбка, ничуть не уступающая оскалу британского принца. Игра начинается именно сейчас.
- Любезный братец, - притворной сладости в голосе ровно столько, чтобы она хрустела подобно сахару на зубах. Лувия делает легкий приветственный реверанс – Шнайзель выше её и по званию, и по положению, а потому девятая принцесса будет почтительна… Ровно настолько, насколько того требует этикет.
- Наша победа, - принцесса перекатывает это слово, словно пробуя его на вкус, - Безусловно, порадует всех. На материк уже сообщили?
- Не откажусь от вина, благодарю. - Лувия изящно опускается на приготовленное для неё место. Её это даже забавляет – вокруг нет никого из слуг, а это значит, Шнайзель сам займется вином. Что может быть лучше вида второго принца и премьер-министра самой сильной империи в мире, услужливо подающего бокал своей сестре?

А что же горячая патриотка Её Величества Императрицы Тян Цзы? Она, кусая ногти, с замиранием сердца слушала слова представителей народа, борясь с желанием направить своего Ганн Рю в помощь этим людям.  И пусть половина «Тигров» пустит ей в спину снаряд за такое, здесь и сейчас её сердце билось в унисон с их сердцами.
- Ким, - борясь с собой, молвила страшилка, - Они пра…
И тут прогремел выстрел, унёсший с собой жизнь одного из полицейских. И толпа заволновалась, зашуршала, взвыла и приливной волной хлынула на баррикады, забрасывая их огненными коктейлями, разряжая в воздух, а порой и в людей очереди, вопя, что есть мочи. И Лин Инь поняла, что каждый по отдельности был прав: евнухи предали свою страну, свой народ. Но в топле люди превращаются в зверей, которых просто нельзя было допустить до Одиссея. Ведь смерть супруга опечалит Дитя Неба, а это, в свою очередь, сделает больно уже ей.
- Капитан, вы хотели что-то сказать, - прошипело в радио эфире.
- Да, - выдыхая, обратилась к нему Хуань, - Держите оборону крепче. Не дадим им и пальцем тронуть Императора!, ей хотелось добавить слова благодарности, но обстановка требовала сосредоточенности, а характер не позволял сюсюкаться в таких условиях, пусть даже и с другом.

А толпа тем временем уже жала представителей закона, жестоко и беспощадно расправляясь с вставшими на их пути. И пусть бойцы силовых структур отчаянно сопротивлялись, но постепенно сдавали позиции, повинуясь приказу не открывать огонь.
Гражданские захватили водомёт и теперь сшибали щитовиков словно картонные фигурки из водяного пистолета. Гибли люди: раздавленные толпой, те, что поджёг себя сам, не умея обращаться с воспламеняющейся смесью, те, что стояли рядом с этими горе-бунтовщиками, те, которым нерадивый силовик свернул шею дубиной: хаос, ужас вооружённого мятежа и кровь заполнили улицы Пекина.

Со вчерашнего дня все пошло наперекосяк. Как будто что-то сломалось в и так с грехом пополам налаживающейся жизни. Возможно, оставшись наедине с принцессой, Дункан смог бы что-то понять, но именно это им вчера и не светило. знакомство с городом, при иных обстоятельствах было бы интересным, но Наннали слишком от него устала и кончилось тем, что она заснула  в машине по дороге домой, большую часть дороги проспав на плече у своего рыцаря и не ведая о том - он сам устроил ее поудобнее, когда она отключилась. Пожалуй, это было лучшее время за весь день... Он просто чувствовал ее рядом, как она тихо дышит, как бьется ее сердце - впрочем, это уже скорее воображение было - и не надо было ничего говорить. На счастье рыцаря, никто в данном случае ничего не увидел запрещенного. Только вот всему приходит конец и в поместье Бота забрал ее из его рук - также. как когда-то это сделал Ренли, с такой же заботой... И такой же болью в груди рыцаря. Только вот в первый раз он только чувствовал беду, а теперь точно знал. И просидел полночи в комнате, отведенной его отряду, изучая материалы по стране, в которую их всех забросило - что угодно годилось, лишь бы не думать, лишь бы не смотреть в сторону шкафа с оружием отряда, представляя себе... Нет, об этом и того меньше стоило думать. Не время. Никто из бойцов ничего ему не сказал. Они поняли.

Так они и дотянули - именно дотянули, словно повинность неся - до середины следующего дня. Вроде и не ссорились, но в итоге молчали и никто не решался сделать первый шаг. Посему обедали в тишине, а роль фона выполнял телевизор с новостями. Дункан слушал вполуха, пока внезапно выпуск не перекрыло экстренное сообщение с Альбиона, который войска Британии пытались отбить. Сейчас Кэмпбеллу было бы все равно, пусть хоть вся Британия провалится к чертям, но на Альбионе был Винсент, его брат.

До юноши не сразу дошел смысл услышанного... Потом звякнула, упав на пол, вилка. Слушал - и не слышал. Понимал содержание - и поверить не мог, что это по-настоящему. Лувиягелита и Винсент мертвы, погибли. Он просто не мог поверить, что брат мог погибнуть так. Да, в последнюю встречу Дункан проткнул его мечом, а потом, уже в Пендрагоне, даже не попытался увидеться ни с ним, ни с семьей... А теперь и не увидит больше. Брата, который, несмотря на свою грубость и жестокость, заботился о них всех наравне с отцом и матерью. Брата, который ему помог той дуэлью и поддержал желание Марии стать военной. Да к черту все это, он просто был его старшим братом!!! Он... Не мог умереть так... Не должен был. На эти минуты юноша полностью выпал из реальности,  забыв о том, что рядом Наннали, которая слышала все это. А потом вспомнил. Сразу, как ударом клинка - отец, мать, Диана, Мария. Они тоже смотрят новости. Тоже ждут вестей. И теперь дождались. Больно. Он, увязший по уши в своих грехах и ошибках, не был рядом, чтобы поддержать их. Особенно сестер. Марию, которая еще не знала по-настоящему, что такое терять близких. Диану, для которой эта потеря станет крахом ее мира. Их семья...

- Наннали... - Вряд ли это было началом осознанной фразы, просто нежеланием оставаться одному с тем, что свалилось на него. Встал. Рука опирается на стол рядом с её рукой, не касаясь. Мужчина не может просить помощи у женщины. Просто иногда он позволяет ей понять...

- Когда-то давно, я взглянул в глаза маленькой девочки, игравшей в куклы в сени грушевого сада и мне показалось, что это мой покойный брат смотрит на меня этими глазами. С тех пор я знал, что этот момент когда-нибудь наступит, - старый генерал вздохнул, затем начал наливать чай во вторую чашку, стоящую напротив его племянницы. Какое-то время он смотрел только на тонкую, алую струю напитка, медленно заполняющую сосуд. Шан действительно ждал, что это случится, и в его глазах Мэй не разглядела ни негодования, ни разочарования, только печаль. Генерал не мог точно знать, во что ввязалась его племянница, но он хорошо знал сидящую напротив него девушку, не хуже, знал, что происходит в стране, так что не нужно было быть гением, чтобы догадаться, во что ввязалась Мэй. И почему она сделала это на собственный страх и риск, не предупредив об этом своего дядю, который и сам в ее годы уже вел «сомнительные» дела с «сомнительными» британцами и не испытывал по этому поводу никаких мук совести. Но, несмотря на все это, Шан жалел о том, что не смог никак отгородить свою племянницу, от предначертанного ей пути. Увы, как и ее отец Мэй вступала на него еще не зная истинной цены которую придется заплатить, пройдя его до конца. Но, зачем, же себя обманывать, даже зная, она это точно, на ее решения это бы не повлияло.
- Выпей, тебе должно понравиться, - Шан поставил чайник и когда Мэй потянулась к чашке, откинулся на спинку кресла и чуть закатив глаза, сделал несколько больших глотков. Чай согрел его тело и немного облегчил душу, но лишь немного.
- Ты от моей крови и даже для родной дочери не нашлось бы в моем сердце места ближе, чем твое. Я не буду пытаться остановить тебя, потому что ты уже перешла границу, когда можно остановиться. Теперь ты можешь или взлететь ввысь или разбиться. И если ты ошибешься, как бы я не хотел этого, я не смогу тебя защитить. Но, что бы там ни было, оно уже никогда не отпустит тебя. И это печалит меня больше всего. Твоя жизнь только началась, девочка моя, и долгие годы ты будешь нести на себе этот груз. Я не буду спрашивать у тебя ничего об этом, ни сейчас, ни потом, пока ты сама не решишь рассказать мне все. Но еще я знаю, что какая бы дорога не была тебе уготована, ты настоящая Хоу и пройдешь ее, так как принято в нашей семье, не склонишься перед судьбой и не сломаешься до последнего шага. Если ты веришь, что сможешь закончить это сама, я доверяю тебе.
Генерал Хоу знал, что Мэй по настоящему, искренна сейчас. Знал, что она сделает все, чтобы защитить семью. И что она уверена, что дядюшке сейчас действительно лучше не знать всего. Любящий отец кипел желанием остановить эту девушку, рискнувшую войти в пасть к дракону, прикрыть ее от всей этой мерзости, спрятать, запереть для ее же собственного блага. Но разве можно запретить золотой рыбке резвиться в волнах? Можно ли запретить соколу летать? Можно ли будет назвать это жизнью.  Каким бы могуществом не обладал командующий Внутренней Армией, он не был волшебником, способным перевернуть весь мир вокруг себя. Он мог быть рядом со своей дочерью, чтобы поддержать ее советом и крепким плечом, мог приставить к ней лучших и преданнейших людей, чтобы они защитили ее от любой мыслимой опасности, но он не мог защитить Мэй от самой себя.  Он мог только принять то что случилось и действовать, идти по своему пути, как и подобает генералу Хоу Шану.
- Я рад, что наши мысли о бедующем совпали. То что задумал я и то что задумала ты неразрывно связано. Ведь мы же Хоу, столетиями сражавшиеся и побеждавшие при трех династиях. Пусть ничто не вечно под Небесами, но это испытание мы должны пройти. Поэтому я дам тебе первый совет для твоей я надеюсь долгой и счастливой жизни в замужестве. Никогда не недооценивай своего мужа, - тут генерал неожиданно рассмеялся, глядя на свою пусть и непутевую, но любимую дочь.

«Твою же ж мать…» - пронеслось у Хайна в голове в момент открытия турна и ривера. Такого он точно не ожидал… «Натс с флопа… да ну к чёрту этот покер. Дилеру надо руки оторвать. Эх… хоть не проиграл больше. Но куда уж больше с такими картами?!» Естественно, что если бы Джайнг или Кетч рейзили, то наш лентяй бы не пошёл дальше, но всё-таки… «Коротышка мог бы хоть попытаться отобрать у меня несколько фишек и поставить хоть чуть-чуть. Валет пришёл и был какой-никакой, но шанс, что у меня тоже фуллик.»
  Рамштайнер снова упал на стол и уткнулся головой в него, однако в этот раз он сделал это не от того, что всё достало или из-за того, что его просто-напросто убили этой раздачей. Сейчас он краем глаза наблюдал за вошедшей в каюту принцессой. Он, хоть и оказался в списанных в запас, но своих привычек, что с таким трудом навязывались Трауном, не оставлял. В этот момент он даже был благодарен Лекауфу за весь тот бред, что он нёс. Это позволяло побольше узнать о новой адмиральше «Стальной Армады».
  Слежку «Пса» прервал Джайнг:
- Хайн, пойду познакомлюсь с твоим заместителем. Как закончишь тут - встретишься с ним.
- Да-да-да… - Не отрывая головы от стола ответил лентяй, махая правой рукой, что так и говорила Джайнгу «Потом как-нибудь зайду, когда будет не влом».
- Мы играть или как? – подал голос Кетч.
  Хайн приподнялся и как всегда опираясь на левую руку посмотрел на принцессу, потом на Кетча.
- Как же мы можем так легко продолжить, когда в нашей каюте гостья, да ещё и принцесса? Кетч, где твоё гостеприимство? – лениво, чуть ли не через зевоту произнёс Хайн. После повернулся снова к Сильвии и продолжил. – Я простой солдат и не смею предлагать такие игры Вашему Высочеству, но всё же. Не желаете ли присоединиться к нам, если, конечно, у Вас нет более важных дел, чем играть в покер с кучкой матросов? Думаю, никто за этим столом не будет против Вашего участия в игре. Даже скажу больше, если посмотреть на стэк Кетча, то он с радостью поделиться с Вами. – Подшучивая добавил Хайн. – А если всё же, извините меня за выражения, зажмотит, другого слова я подобрать не могу, то я с радостью сделаю это за него, однако у меня самого не так много их осталось.
  Рамштайнер начал игру в любезности. Все в каюте кроме Сильвии знали, что Хайн играет, ведь видели это уже не раз, но всё же по ушам ездил он не им, а принцессе.
«Посмотрим, что из этого получится…»

Совместно со Шнайзелем
Лувиягелита ди Британия
- Эта война войдет в историю! – Лувия приподняла бокал, благосклонно кивая старшему брату. Этим вечером был их общий триумф, пусть она и на дух не переносила этого напыщенного индюка. Слишком надуманными были его движения, слишком много лести скользило в простых движениях, да и где это видано, чтобы Шнайзель сам ухаживал за сестрой? Лувия на мгновение почувствовала беспокойство, но вскоре оно притупилось вином и разговором.
- Привести к величию Британии, разумеется, - принцесса опасалась этого вопроса – никто не должен узнать о её плане заранее. Впрочем, Лувия ничем не выдала своего опасения, ни того, что солгала.
- А ради чего ты взялся в эту войну? Не доверяешь мне? – Ди Британия приступила к трапезе.

"От чего же? Как я могу не верить родной сестре?"
На самом деле, легко, но зачем нарушать игру раньше времени? Мастерски разделываясь с крабом и подкладывая сестричке лакомые кусочки, Шнайзель не забывал понемногу пить своё вино и щедро подливать сестре.
"Понимаешь ли, это знаковая операция, очень важная для будущего Британии. Ты, без сомнения, талантлива, но у тебя недостаточно опыта. Я бы никогда не простил себе, если бы с тобой что-то случилось, поэтому решил помочь тебе. А когда война будет закончена, Альбион достанется самой достойной из моих сестёр".

Самоуверенные слова, преисполненные знания, которое ещё может и не сбыться. Щедро разбавленные умелой лестью и мягким укором – ещё молода, пока не справишься, потому и я тут.
Впрочем, Лувия не обольщалась на свой счет и ранее. Именно поэтому запросила помощи у Ренли, именно поэтому не отказывалась о того, чтобы премьер-министр вел войска. Принцесса была достаточно разумна для понимания, что довольствуясь сейчас малым – она получит гораздо больше.
-  Ты как всегда прав, - девушка кивнула, вновь взявшись за бокал. Пусть ситуация странная, но отпраздновать первую победу она была не прочь. – Но я ли достойная? Боюсь, тут ты мне льстишь.
Лувия чуть прищурилась и вернула брату взгляд.
- А какие твои планы на данный остров? – Вопрос был важным. Британские острова были их исторической родиной и сейчас они возвращали их себе. Ничего личного к Франции – Британия забирала своё.

"Ты умна, красива и харизматична. Кого-то лучше тебя подобрать будет сложно".
Но не невозможно. Уже сейчас Шнайзель мог назвать пару родственников, которые на новом посту были бы куда полезнее. Но всё же он не врал, Лувия действительно была не глупой, привлекательной и размер её харизмы просто поражал. Если бы не её непомерные гордость и амбиции, этот вечер мог бы закончиться иначе. Как жаль. Подлив сестре ещё вина, он продолжил.
"Этот остров послужит базой для нашего наступления, но после он будет бесполезен. Возможно я поставлю где-то на нём памятник или построю городок под названием "Три Сестры", чтобы все помнили, с чего началось возвращение Британии."

Ди Британия чуть нахмурилась, задумчиво посмотрела на сводного брата, да перевела взгляд на еду. Не спасовала – задумалась. Сейчас они явно начали разговор о разных местах. Премьер-министр говорил лишь об их высадке, а девятая принцесса посчитала, что с Альбиона начнется их триумфальное завоевание мира.
На Британских островах всё началось, с них начнётся и конец существования какой-либо страны в этом мире, кроме Британии. И во главе её встанет не кто иной, как… Лувия хищно улыбнулась, вновь обращая взгляд на Шнайзеля.
- Думаю, этот день и без того запомнят все, - излишний пафос она презирала или же просто была против таких почестей не ей.
- Как тебе спецоперация под моим командованием? Я думаю, ты уже знаешь, что высадка в Ливерпуле не менее успешна, - Лувия торжествующее улыбнулась.

"Людям всегда нужно напоминать, чтобы они не забыли".
Своё место, мысленно прибавил про себя Шнайзель. Его сестрица начала совсем зарываться, делая различные намёки.
"Высадка в Ливерпуле была блестящей, должен отдать тебе должное. Но ты не подготовилась к продолжению. Сейчас наши войска там, без подкреплений, окружённые врагами. Если ты предложишь, как выйти из этой ситуации, можешь предоставить мне план своей спецоперации."
Это звучало, как обещание, но на самом деле оно не имело никакого значения. Лувия не сможет разрешить ситуацию в Ливерпуле и не получит никаких спецопераций. Всё это и многое другое он обдумывал, подливая сестре вина.

- У нас превосходство на море, - усмехнулась Лувия, будто посвящала глупого брата в то, что никогда не являлось тайной. – Тебе ли не знать.
- Сейчас они окружены, но Ливерпуль взят, и наши войска там укрепились, - принцесса знала, у кого просить помощи – операция, где не пролито крови британских солдат, войдет в историю. И её имя там будет блистать рядом с именем Ла Британия, уже зарекомендовавшим себя.
- Перебросить по морю подкрепление во главе с Рыцарем Круга и мне не придется присутствовать там лично – войска успешно пробьют оборону, - Ди Британия улыбнулась. Не зря же они притащили с собой рыцарей, пусть отрабатывают своё звание.
- Всего несколько дней, брат, и Альбион будет наш, - девушка допила вино из своего бокала, даже не обратив внимания на странную учтивость и обходительность Шнайзеля. Лувия была полностью уверена в своей правоте.

...в  тот миг, когда пожелтевшие зубы мужчины впились в нежную плоть китаянки, прогремел первый выстрел. Затем, когда девушка вырвалась, на грани сознания, она должна была услышать голос той, которую по неосторожности полюбила. Уже падая на землю, она успела поднять глаза и увидеть, как генерал-майор Хоу вместе с тремя десятками храбрецов из внутренней армии бросается в бой. Загрохотали пулемётные очереди. В руке Мэй сверкнул длинный обоюдоострый клинок-дзянь - она была превосходной мечницей и, превозмогая боль в сломаных рёбрах и бесполезной левой руке, повела за собой гвардейцев, которые приготовились сражаться до последней капли крови защищая свою госпожу. Кровь своего генерала, за которого каждый из этих бойцов готов был не раздумывая отдать свою жизнь. И то, что племянница старого генерала Шана повела их в последний бой, солдаты восприняли с гордостью. Здесь она была не коварной интриганкой, где-то в прошлом осталась неудачница, проигравшая сражение под Сысоевкой. Свою первую битву. Что-ж, если по воле мудрого и справедливого Будды эта бойня станет её последним боем, то она встретит смерть, крепко сжимая меч единственной здоровой рукой. А пока рядом была верная Джун... Смерть могла подождать.
- Солдаты, - срывая голос, выкрикнула девушка, обращаясь к своим бойцам, - сражайтесь, как тигры, сражайтесь с честью, сражайтесь без страха! Бейтесь за генерала Шана! Бейтесь за императрицу! И бейтесь за тех, кто ждёт вас дома! Эти животные больше не в праве называться людьми! Так перережем их, как зверьё, позабывшее своё место!
С этими словами, она спрыгнула с брони БТРа и вонзила свой меч в ближайшего оборванца. Пулемётные очереди косили обезумевших от голода и страха существ, когда-то бывших людьми.
"В этом повинны старшие евнухи... Теперь я своими глазами вижу, что они сотворили со своим народом. Но где же ты, моя милая Джи... Где же ты, солнце, согревшее меня в дали от дома и ласк любимой Лиан... Где же ты, женщина, подтолкнувшая меня на измену и заставившая влюби... Нет, нет, сейчас я не должна думать об этом. Есть только меч. Только сердце, бьющееся у меня в груди и есть только враг, жизнь которого я должна забрать этим мечом... Пока бьётся сердце Хоу."
Переступив через убитого, Мэй перерубила горло ближайшему к ней крестьянину, алые брызги крови разлетелись в стороны - багровые капли ударялись о позолоченые наплечники китаянки, а на алых одеждах кровь не было видно. Даже если её ранят, солдаты продолжат биться, видя своего командира. Пока она будет держаться на ногах, гвардейцы не опустят оружие.
- Как вы посмели... - прошипела Мэй, нанося удар за ударом, - ответить безумием на моё милосердие?!
Солдаты внутренней армии бились бок о бок с девушкой, которую многие из них презирали за позорное поражение под Сысоевкой. Но сейчас, они видели не неудачницу-генерала, а воительницу - прекрасную и смертоносную. Острый клинок вошёл в человеческую плоть, душераздирающий крик обречённого на медленную смерть человека напомнил Мэй о реальности и она рванула меч на себя, разрывая страшную рану. На пыльную мостовую посыпались внутренности, крестьянин упал на колени, трясущимися руками стараясь подобрать собственные потроха и запихнуть их обратно. И тут, она споткнулась. Потеряла равновесие и упала на колено, обернулась и прокляла жестокие небеса, ибо перед ней лежала милая Джи - окровавленая, беззащитная... Умирающая на глазах. Зарычав, как оскалившаяся тигрица, Мэй бросилась к ней, вонзив свой клинок под рёбра вставшему на пути оборванцу. Выпустив меч, она схватила ближайшего бойца внутренней армии за плечо и прокричала:
- Ей нужна медицинская помощь, срочно! Отнеси её к БТРам, это приказ!
- Так точно, генерал-майор, - кивнул окровавленый солдат и потащил раненую в относительную безопасность бронемашин, с которых продолжали отстреливаться пулемётчики и солдаты с штурмовыми винтовками, засевшие на броне. Мэй выдернула свой меч из окровавленой плоти и, смахнув багровые капли, приготовилась сражаться дальше, пока силы не оставили её руку.
- Отступаем к машинам, - выкрикнула она, - сохранять строй! Держитесь, я приказываю вам выжить! Каждый из вас стоит сотни этих ублюдков!
С этими словами, она перекинула меч ближайшему гвардейцу, у которого кончились патроны в винтовке и выхватила из набедренной кобуры офицерский пистолет. Шаг за шагом, гвардейцы отступали к БТРам, их сокрушительный натиск сошёл на нет и теперь им оставалось сражаться за свои жизни.
- Экипажам бронемашин, пробейте коридор для отступления! Прорываемся обратно на позиции армии, прикрывайте отход огнём. Раненых на броню и ходу, ходу!

Кагуя готовилась к этому вечеру с такой тщательностью что, кажется, более дотошной она была бы только к собственной свадьбе. Приталенное светло-голубое платье и пышной юбкой успешно подчеркивало тонкую талию и прижималось к весьма скромной груди. Цветы украшали распущенные и завитые волосы и нежного оттенка маску, которую Кагуя выбирала терпеливо и вдумчиво.
Смотря в зеркало, Кагуя была уверена в собственной красоте. Да, у нее не такая большая грудь как у этой девицы из ЮАР, и ростом не так высока, да и возраст сильно моложе... И все же, даже через маску она видела на своем лице отклик печали, что терзала сердце.
Она знала принца Ренли всего по одному короткому разговору, но ей казалось, что она знала о нем все. Она перелопатила весь интернет в поисках информации о нем, библиографических фактов и его заслуг. Даже подписалась на блог фанаток Ренли, но смотреть на эту страницу было тошно - вскоре после нападения пуристов на гетто и снятия их со всех влиятельных должностей в секторе блог фанаток атаковали недовольные британские националисты. И хотя высказывания в духе "Ренли - гей!" никак не претили части из ярых фанаток, пишущих фанфики соответствующего содержания (основным партнером в которых у принца были то Шнайзель, то Кловис (ах, эта запретная братская любовь!)) - комментарии эти были чересчур грубы и навязчивы.
Будучи единственной из читательниц блога, кто знал принца лично, Кагуя молча наслаждалась своим превосходством над простыми смертными фанатками и с упоением читала очередной фанфик про принца Ренли, выбравшего себе в жены нумерованную простолюдинку, и невольно представляла на месте этой счастливицы себя.
Но это было лишь одно лицо Кагуи Сумераги. Оставаясь наедине сама с собой, она могла себе позволить мечтать о большой и светлой любви и читать всякие глупости вместо экономических трактатов, что стабильно приносил ей на изучение Кирихара. На людях же Кагуя - наследница Сумераги и должна вести себя соответствующе, не смея терять лица и головы.
Она первой вышла навстречу принцу, ни на миг не сомневаясь в том, что это именно он.
Разумеется, расчета на то, что ее не узнают, не было. Верх нелепости прибыть на бал-маскарад и не узнать хозяйку вечера. И все же сегодняшний вечер - веселая игра, которой Кагуя желала отдаться полностью, потому она расплылась в довольной улыбке:
- Здравствуйте, Прекрасный Принц, - она присела в реверансе. - Должно быть вы обознались, потому что сегодня я точно не принцесса. - Кагуя осмотрела спутников Ренли, и ее головка просветлела от еще одной лукавой мысли. - Я расскажу вам, кто я такая, но взамен вы должны представить мне эту прелестную даму в красном.
Кэтрин в платье Кагуя не узнала - не было ни малейшего шанса.

Непонимание. Раздражение. Они жгли спину девушки почти физически: Серафима буквально чувствовала прикосновение колкого взгляда отца даже сквозь ткань платья. Он бы предпочел, чтобы она провела отпущенное ей время иначе. Именно так и именно отпущенное.  Господин Орлов считал минуты и часы до наступления вечера, терзаясь внутренним предвкушением, тогда как его дочь была абсолютно спокойна. Конечно, нет-нет, да легкое волнение сворачивалось в клубочек где-то внутри живота, успев за последние месяцы вполне основательно освоиться внутри Фимы и прижиться в ней же. Однако спокойствие было сильней: девушка не рассчитывала, что афера отца всерьез удастся. Она понятия не имела, на что он мог сделать ставку, кроме как на знатное происхождение, а этого было явно недостаточно для того, чтобы стать невестой Великого Князя. И все же крайне довольный вид мужчины заставлял Серафиму хмуриться, заронив в ее сердце зерно сомнения. Они в недавнее время одолевали благочестивую барышню особливо часто, не давая ей покоя ни днем, ни ночью. К тому же, она успела отвыкнуть от столицы, от безгранично-чувственных ее небес. 
   Влажный, теплый воздух был пронизан лучами осеннего солнца, кокетливо выглядывающего из-под плотной перины облаков, вяло бегущих по небосводу. Надо же, она даже успела отвыкнуть от старинной, величественной роскоши своего города. Все здесь было ей родным и памятным. Единственное, о чем она могла бы скучать, были небольшой беленький храмик при Институте и старенький согбенный батюшка.
Одной из причин, по которой она решилась на свое крохотное непослушание отцу, была  просьба монаха по возможности разыскать один редкий томик. Она с теплотой думала о старичке. После смерти матери он стал ее семьей, и уже сейчас она размышляла о том, как бы испросить отцовское благословенье на поездку в Москву на будущий год…
   За своими мыслями Серафима совершенно незаметно очутилась близь книжных лавочек. Изящные резные, пахнущие теплым деревом, громоздкие стальные и совсем уж легкомысленные – едва ли не картонные вывески приглашали посетить поистине необъятные покои старинных альманахов и вычурные будуары нынче модных бульварных романов. От обилия пестрело в глазах, и потому, поддавшись наитию, Серафима направилась в самую первую и особливо внушительную лавку. Крупная, массивная вывеска была коротка в своем имени, всего лишь кроткое «Азбуки», выведенное черною краской на старинный манер.
  Тихонько звякнул потемневший медный колокольчик, и изнутри дохнуло сухим запахом пыли и старости. Сидевший за прилавком мужчина неопределенных лет коротко глянул в ее сторону через стекла пенсне, но ничего не сказал, позволив девушке  беззвучно нырнуть в замысловатую обитель слов.

Катарина в своем репертуаре. Даже откровенно накосячив и начиная догадываться, что что-то здесь не так, она пытается помочь своему брату, чей недобрый взгляд не оставляет сомнений в том, что да, она где-то накосячила. Причем ощутимо.
-Нет, я сам справлюсь.
Рана же была не шибко серьезной, по мнению Манфреда. Выглядела погано, да. Болела. Еще и зараза могла попасть. В общем... ерунда, в общем. Пройтись обеззараживающим, перевязать и ходить энное количество дней в таком вот непотребном виде, убедительно сваливая вину за это повреждение на какую-нибудь бытовую мелочь чтобы лишний раз не навлекать на голову бедовой девчонки Ренэйт неприятности. В конце концов, о подчиненных следует заботиться. Даже в такой вот ситуации. Правда. и о себе забывать не стоило - взяв у Катарины аптечку, обер-лейтенант принялся деловито латать поврежденную конечность, буквально на глазах успокаиваясь. Нет, он не забыл и не собирался оставлять это просто так. Манфред лишь не хотел пугать и нервировать Катарину - только и всего.
-А теперь объясни мне, дорогая сестренка, что здесь произошло и какого Шнайзеля мои же собственные подчиненные уличают меня в развратных связях с тобой?
Когда Манфред орет - все нормально. Но вот когда он переходит на откровенно задушевный тон, глядя при этом как будто поверх пулеметного ствола... в общем, за внешним благодушием таилась нешуточная угроза, ведь подобные обвинения не входят в число тех, которые легко списать на нервное напряжение или тому подобные факторы.

Таким спокойным Катарина брата видела редко – с таким каменным выражением лица, наверное, можно было бы хоронить кого-то. Не то чтобы Манфред только и делал, что орал на непутевую сестру – и все-таки выражение напускного гнева, граничащее с очевидным желанием приложить руку к лицу в полнейшем разочаровании от ситуации, было куда привычнее. Таких страшных ошибок, чтобы Манфред был спокоен и говорил вкрадчивым тоном профессионального мозгоправа, Катарина на свой век совершила мало. Очень мало.
И куда страшнее была даже не призрачная угроза некоего наказания, которое ей скорее всего придется перенести в ближайшее время – Катарина не сомневалась, что все это Манфред делает ради ее же блага. Самым страшным было его разочарование. Девушка успела уяснить, что Манфред не ее отец и что ничего больнее подзатыльника ей от него не прилетит – и от того страх разочаровать его был только сильнее.
Но как сказать брату о Манфреде, который недавно пришел в себя?.. И как рассказать ему про… поцелуй?..
На мыслях о поцелуе Катарина зарделась до самых ушей. Девушка выглядела затравленным и беспомощным кроликом рядом с хоть и пугающим, но вроде бы сытым удавом – да еще и с красной корочкой! Прям хоть сейчас снимай с вертела и уминай за обе щеки.
Длительная пауза затягивалась, Катарина становилась все краснее по мере того, как в ее хорошенькую головку начало доходить, что же на самом деле произошло. Прояснение скользнуло по ее лицу легким намеком на существование интеллекта, и все еще красная, но уже счастливая Катарина подняла сияющий взор на брата-удава и широко заулыбалась.
- Она все перепутала! Точно! Я сейчас пойду и скажу ей, что она все не так поняла! – Зачирикала она, явно намереваясь немедленно пойти за Ренэйт, чтобы все ей объяснить. А вот идея все объяснить брату в головку Катарины пока не дошла.

#p46310,James Naroi написал(а):

Его глаза полнились надежды, всё лицо приобрело такой вид, словно здесь и сейчас вся его жизнь изменится, а мир встанет с ног на голову. Он не слышал своего имени в устах этой крохи долгие годы, и лишь одно только оно смогло вернуть его в те далёкие года, когда на свете не было никакого «стеклянного ангела», Марианна возилась с малышом Лелушем, а совсем ещё малютка Наннали учила свои первые слова. Славные, полные счастья времена.
            Её нежные руки трепетно, так осторожно, что мужчина мог на мгновение почувствовать себя раненной сойкой, касались его лица, стараясь в грубых чертах найти ту особенность, тот признак, за который способна зацепиться память.
            Но полёт к светилу прошлого закончился, стоило девочке честно признать: если в её жизни и был некий Джеймс, сегодня он даже не блеклое пятно на краешке сознания.Он понурил взгляд, проглотил комок, что подступил к горлу, сжимая в гримасе разочарования губы, да чуть едва дрожащим голосом промолвил:- Всё в порядке, принцесса. Прошло много лет, для тебя началась новая жизнь, а я был лишь малой частью той прошлой, - осознание давалось с болью, но этот человек научился переносить все тяготы мирского бытия с завидным упорством. В конце концов, даже если Наннали и не помнила его, она жива. А что может быть сейчас важнее?
            - Когда ты была совсем маленькой, я частенько заходил к вам домой в гости. Вы с Лелушем были совсем крохами, которые радостно гонялись по дому, переворачивая всё вверх дном, - улыбка вновь тронула лицо человека, что жил прошлым, - Даже и не знаю, чем бы таким напомнить о себе, - Джеймс ловил в своих мыслях отголоски минувших дней, выуживая из них крохотные детали, - Может быть ты вспомнишь мой маленький подарок на Рождество? Хрустальный ангел, который ты не захотела вешать на ёлку, схватила крепко в крохотные ручки, да заявила, что обязана показать ему дом? – тепло разлилось по сердцу, стоило ему окунуться в тот момент.

#p46294,Акено Ходзимэ написал(а):

Ее ярко-желтое платье закружилось в вихре волшебных красок, что прибыли сегодня на бал-маскарад. За маской скрывалась настоящая красавица – это было видно невооруженным взглядом. Очаровательная улыбка, точеная фигура и безупречно прямая осанка, достойная даже не принцессы – Императрицы.Акено привлекала внимание, ловила на себе восхищенные и завистливые взгляды, и гордилась этим – потому что за руку ее вел мужчина, ради которого она всю свою жизнь была на высоте. Вместе они бросились в танец как игривые юнцы в море – и волны расступились вокруг, уступая место красоте и страсти их движений. Акено полностью отдавалась уверенным движениям Сайто, доверяя ему без меры и становясь его украшением. Волшебная магия влюбленной женщины, которая знает, как быть красивой настолько, чтобы внимание падало на ее спутника, а не на нее саму.Через несколько коротких, но быстрых танцев они остановились – ее выносливый супруг смог бы танцевать всю ночь напролет, но им обоим нужно было провести ряд важных разговоров, которые так или иначе станут залогом счастливого будущего Японии. И если Сайто удалился для разговора с японцами, то Акено предстояла игра с огнем – разговор с британской принцессой. Кто знает, о чем думает красивая розоволосая девочка?Найти принцессу среди гостей не составило труда – это только глупцы верят, что на маскараде можно скрыться. На деле же можно скрыть лицо, но не сущность – и ровную спину особы благородных кровей легко узнать среди прочих.Акено остановилась подле принцессы, первой начиная разговор.- Как вам бал? – Улыбнулась Акено, поднимая бокал шампанского к губам. – Сегодня необычайно много гостей.

#p46147,Ганнибал Бота написал(а):

- А неплохо управился. Сноровка есть, - генерал Бота проводил взглядом залпы своего новоиспеченного шурина, а в скорости еще и зятя. – У тебя в досье столько белых пятен, будто на нем сыр жарили, но теперь хотя бы вижу, что стрелять тебе приходилось не только в тире. Это радует, - генерал оценивающе посмотрел на выбранное Ренли оружие. – Любишь классику? Где осваивал такие?Кто же ты на самом деле такой, Ренли Британский? Невыносимо было осознавать, что доверяешь свою дочь человеку, которого толком не знают ни она, ни ты сам. Может для британцев такие выкрутасы и были нормой, но Ганнибал Бота воспитывал свою дочь в совершенно ином ключе. Тогда когда еще находил в себе силы воспитывать, и когда еще был ей нужен. Как-то этот парень не укладывался в стандартизированную модель британского принца. Чего же он на самом деле добивается в этой игре. И станет ли он в бедующем подспорьем планам Боты или помехой.  И если помехой, то насколько серьезной?- Смотря, что ты имеешь ввиду? – вопрос Ренли прервал короткие размышления генерала и напомнил ему об еще одной нелицеприятной стороне британских традиций. Нет, одно дело что теперь в его особняке обретаются два вооруженных отряда, бойцы которых воевали по разные стороны и нацедили там порядочно крови. Ведь  и в роту охраны главнокомандующего набирали только бойцов имеющих высококлассную подготовку и военный опыт, и Ренли отбирая людей для гвардии своей сестры руководствовался теми же принципами. Это даже прибавляло азарта генералу, будет лишний повод не расслабляться. – Думаю многие в Пендрагоне сочли бы что все прошло как раз самым неподобающим образом, если я правильно понял, чего от меня ожидали. Знаешь, меня это малость озадачило. Это еще один древний и неизменный обычай в вашей семье, - учитывая элитарный гаремчик старика Чарли, не самое безумное предположение, - или у меня в Британии такая репутация, что все уверены, будто я только и мечтаю как бы надругаться над несчастной девочкой? Если второе, то, может, я еще чего-то интересного про себя не знаю? – генерал прекрасно помнил, с каким страхом ждала его этой ночью принцесса Нанали и как трясло ее рыцаря. – В любом случае, из того что я о тебе знаю, ты не кажешься фанатичным ревнителем изуверских традиций. И сам уже знаешь ответ на свой вопрос. Ничего мучительнее официальных мероприятий твою сестру здесь не ждет. А если волнуешься насчет того, как обернулась моя встреча с ее матерью… - Бота повернулся к своему бедующему зятю, положил ему руку на плече и посмотрел в глаза. Боковым зрением он заметил, как напряглась телохранительница принца. Хорошие все-таки у него бойцы. Генерал не видел, что делает за его спиной Марк, но тот явно дал понять, что и принимающей стороне  есть чем похвастаться и что показать. Сейчас главное, чтобы все друг друга хорошо поняли. – В Южной Африке, мы не мстим детям, - оценив реакцию Ренли, генерал улыбнулся и снова вернулся к своему оружию. – Кстати о том, как хорошо все прошло. Судя по тому, что ты покинул торжество в компании моей дочери и тому, что все зубы у тебя на месте, ты смог понравиться Кассандре. Признаюсь, не ожидал, что у тебя это получится так скоро. Обманываться в недобрых ожиданиях приятно. Но, я все еще хочу знать… Мне есть о чем волноваться? – генерал снова пристально посмотрел на принца.

#p46163,Renly la Britannia написал(а):

- Когда был мелкий - Кэт привозила трофеи. - Ренли кивнул в сторону своей спутницы, - Потом уже сам. - Улыбнулся и внес ясность, - Гавайи, Южноамериканские сектора, Норвегия, Северная Атлантика, Юго-Восточная Азия, Арктика. Разве что у вас не побывал.
            Какую-то известность Ренли получил только после той самой Северной Атлантики, когда флот мстил как мог за поражение на суше. Да, не слишком полезная в реальности кампания... Но она спасла боевой дух после провала, люди поверили в то, что Британия все же была на высоте и героем, в числе прочих, стал юный принц, командовавший подводной лодкой. Но и после этого многие его миссии даже в архивах не отмечались. Генерал мог сделать выводы - во всех этих кампаниях активно действовали боевые пловцы Британии. Впрочем,о войне они как-нибудь еще поговорят. Может даже найдутся все же точки соприкосновения в многочисленных конфликтах. Но сейчас главный разговор был о другом.
            - Как сказать, генерал... В Британии общественность вообще не слишком позитивно встречает такие вот соглашения с теми, кого еще недавно их убеждали не считать за людей. Неудивительно, что там где нет поводов для злословья - их выдумывают. - Ренли не стремился идеализировать соотечественников и общественное мнение толпы тем более, - А моей бедой было, что, так уж получилось, я практически ничего о вас, как о человеке, не знал. Неизвестность нервирует сильнее фактов.
            Жест генерала, практически отеческий, заставил  улыбнуться. Та еще ирония - Ренли вечно получал что-то такое не от тех, кому положено было бы это делать. Впрочем, он хотя бы еще застал отца, которому было не плевать на своих детей... Но недолго это длилось. А теперь вот презрение, отвращение и желание укокошить родного отца (ей же ей, лучше бы мама наставила Чарли рога, хоть не так обидно было бы) оформились в полной мере. Мать... Да, не настолько плохо, но слишком многое шло между ними не так. Вот и выходило, что куда больше Ренли дали те же Фергюссон и Кэтрин.
            - Все прошло именно так, как надо, генерал. Без обид, но иначе наутро были бы похороны и расстрелы. Наннали моя любимая младшая сестра. И я скорее рискну всем, чем позволю кому-то снова причинить ей вред. - Серьезно заключил Ренли и расслабился, на этот раз уже сам успокаивая генерала, - Опасаться нечего. У меня нет ни другой женщины, ни расовых предрассудков, а следовать примеру моего ублюдочного папаши я не собираюсь - насмотрелся достаточно.
            В какой-то степени пробный камень. Ругнуть папу при Кассандре это одно и совсем другое - открыто сделать это в беседе с генералом.
            - А вчера мне все-таки везло, к тому же у вас хорошая дочь, генерал. Смогли наладить диалог, к тому же я смог найти одну из ее японских подруг живой и здоровой. - Пояснил принц, - Хотя в жизни бы не догадался, что Асакура Юко подруга Кассандры. Но теперь не удивляюсь. Жизнь интересно сводит людей... Если вы помните покойного генерала Такаги, то его внучка теперь ухаживает за Наннали в качестве ее горничной. Она о вас хорошо отзывалась, хотя и была в те времена школьницей.

#p46038,Sir Gilford написал(а):

Гилфорд отдал должное, павшему в быстром и жестоком поединке противнику. Он давно уже не встречался с серьезными противниками. Впрочем копье империи уважал не только умение, но силу духа. После гибели героя, мораль Янычар упала. Зато танкисты и пехотинцы озверели. Что для рыцаря показалось странным. Но, не стал на этом заострять внимание. И продолжил бой. Пока без значительного успеха. И тут на связь с ним вышла его принцесса. Её голос мягче обычного и мимолетная улыбка, была для рыцаря выше всяческих наград. - Yes, your highness! Я вас не подведу! Победа будет за нами. - пообещал Гилфорд. Постепенно Гилфорд перехватывает инициативу, у британцев появляется небольшое, но преимущество. Турки все равно продолжают ожесточенное сопротивление и бой идет почти на равных. И тут неожиданно взрывается дамба.  Находясь на более высоком берегу Гилфорд и войска под его командованием, не пострадали от выхода реки из берегов. По крайне мере пока. Но Корнелия оказалась в трудном положении. К счастью все обошлось без серьезных потерь и сама богиня победы не пострадала. Чего не скажешь об отчаянных арабов. Которые сильнее пострадали от стихии. А тем временем Гилфорд развивает успех. И вынуждает турок перейти к обороне. Но те благодаря элементу неожиданности, удается начать отступление. Турки понесли серьезные потери, но не потеряли боеспособность. А поле битва осталось за британцами. - Ваше высочество, турки отступают. Поле битвы за нами! - сообщил рыцарь Корнелии. Переключившись на общий канал он произнес. - Сыны и дочери, Британии! Сегодня мы очередную победу, доказывающую мощь нашей священной державы! Пусть враг полностью не разбит. Но мы подтвердили, что отныне и навсегда эти земли наши! All Hail Britania! - закончил копьё империи свою речь, подняв копьё "глостера" вверх. - All Hail Britania! All Hail Britania! All Hail Britania! - вслед за рыцарем, произнесли верные воины империи.

The world was on fire and no one could save me but you. (c)

Лишиться нормального аппетита, сна и покоя – цена первого по-настоящему серьезного задания для тебя одной.
- Я не нервничаю! – подразумевая противоположное, огрызаться в ответ на успокаивающие объятия и уходить в ночь, не оборачиваясь и  будучи уверенной, что наконец-то прижившаяся кобра на лопатке, словно живая, не позволит догнать и вернуть.
Неделя, ориентировочно, до дня отправления. Предупредили заранее, и на том спасибо, чтобы дать время подготовиться и всё обдумать.
- Алёна «Лён» Минаева, - отчеканить своё подставное имя и согласно кивнуть на маячок в сережках, выслушав в который раз легенду, выученную наизусть и осмысленную. – Разрешите идти, - дверь плавно закрыта -  статус не позволил её захлопнуть – ознаменовав окончание очередного брифинга. Связной – единственная ниточка с миром. Слишком много неизвестного, слишком много импровизации потребуется, которой не учат, которая либо снизойдет, как озарение, либо… Лучше об этом не думать.  И ещё это…
- Лён! – раздаётся за спиной в коридоре знакомый голос, но пытающийся догнать оказывается перехвачен раньше по причине других важных дел. «Ты будешь со мной в неизвестности, даже не зная об этом», - пожалеть, что не сказала сама, выдохнуть и отправиться домой. Уже к себе.
Три дня медитировать, выбивать мысли из головы, боксируя грушу, и настраиваться на задание. Телефон отключен, посетители не принимаются. Командование же достанет и из-под земли.
Вечером четвертого дня вернуться и своим ключом открыть дверь его квартиры, застав его на пороге улыбающимся одними глазами.
- Лёва, - кинуться уже первой в объятия, ища поцелуя. И забыться, искренне веря, что у них есть ещё как минимум три дня… Кобра засыпает, свернувшись клубочком и чувствуя спиной его тепло и легкое поглаживание правой лопатки…
Тревожный колокольчик будит посреди ночи. Пора. Одевшись и оставив после себя лёгкое ощущения поцелуя в уголке губ и записку: «Не скучай. Твоя Лён», - уехать, не разбудив, как верится. Виталий откроет глаза через секунду после того, как закроется дверь, и ухмыльнется от досады, но будет верить, что она справится.
В голове приятная звенящая пустота и уверенность в том, что всё сделано. Застать врасплох не получилось. Настроенность исключительно на задание, а нервы и эмоции остались на бумаге. И только на «Лён» будет отклик в сердце, но не на лице. Снова солдат, а не женщина, единственная цель – выполнение задания любой ценой.
- Объявляется посадка на рейс «Москва-Баку», - солнцезащитные очки перекочевали на голову. Время до встречи с нанимателями сократилось до пяти-шести часов. Татьяна Потихина без промедлений прошла регистрацию по поддельным документам. Двойная конспирация при поддержке «Альфы» ещё никому не вредила.
Обошлось без происшествий, воздушных ям и детских криков на борту.
Слежка отсутствовала, по крайней мере, по прибытии в бакинский аэропорт точно. Добираясь до поезда, стала частью толпы. Если «хвост» есть, то ему потребуется приложить все усилия, чтобы не отстать.
В нужный поезд залететь за пару минут до отправления, чтобы наверняка, благо вещей немного, да и их наверняка отберут и выдадут другое собственное снаряжение, снабженное со всем необходимым и «жучками» в придачу. Заняв место на нижней полке, осмотреть троих попутчиков и отгородиться купленным наспех журналом, переплатив минимум сотню в переводе на рубли. Повисло напряженное ожидание.
Неожиданная остановка для обычных пассажиров. Вынужденная для знающих. Их ждёт старый армейский грузовичок, перекрашенный под гражданский.  Купе рядом с тамбуром пустеет, только на столике остается журнал.
Через полчаса шестеро человек вовсю тряслись в закрытом кузове грузовичка, везущего их в неизвестность по ухабистой дороге.
- Маша, - прозвучало имя наемницы с игривой улыбкой, как только женский взгляд был пойман.
- Алёна, - снисходительно-одобрительный кивок и зрительный контакт. Что-то подсказывало, что это будущая соседка по койкам и она теперь не отвяжется.
Общение не задалось. Противоположный пол оставался хмур и неразговорчив. Время окончательно потеряло свой счет: овцы в голове все давно закончились. Кажется, даже задремала на пару минут.
- Приехали! – грузовик дернулся от резкого торможения. Непроницаемые лица с низкими голосами – двое сопровождающих – открыли кузов.
Сразу разделили и направили к улыбчивому испанцу.
- Рикардо Альварес, девушки. Я ваш тренер и командир. Добро пожаловать.
Перед входом в женскую казарму, новоприбывшие переглянулись.
«Ну, началось».

Такие казармы, как эта, были хорошо знакомы Тихомировой и всячески старались навеять едва ли не самые неприятные воспоминания из прошлого. Просторный зал с тремя центральными колоннами, заставленный однотипными армейскими койками и такими же тумбами. Большая часть лежачих мест пустовала вместе с постельными принадлежностями, сверкая оголёнными проволочными скелетами сеток, а в открытых шкафах для верхней одежды, казалось, гуляет ветер. Лишь в дальнем углу, огороженном цветастой занавеской, растянутой промеж двух кроватных каркасов, маячил островок жизни, и населяли его четыре женщины разного возраста и, кажется, не менее разных взглядов на жизнь. Барышня средних лет чудесным образом закинула ногу на подоконник и, демонстрируя тем самым прекрасную пластику, орудовала пилочкой для ногтей по её прямому назначению. Женщина помоложе сидела на койке в одном нижнем белье и усердно зашивала зелёные камуфляжные штаны. А худощавая дама в возрасте просто сидела у окна и курила, при этом явно не старалась попасть дымом в открытую форточку.
Троица отреагировала на посетителей синхронным поворотом голов в сторону входных дверей, но тут же потеряла интерес и продолжила свои занятия.
- Заходите, выбирайте места, раскладывайтесь и до конца дня можете быть свободны. Казарму не покидать, срач не разводить, шалить в меру, ну да вы и без меня всё знаете. - мужчина, представившийся Альваресом, поспешил оставить девушек одних. Едва за ним закрылись двери, как снаружи послышался щелчок - навесной замок.
Повисло неловкое молчание, оглашаемое лишь мерным хрустом стачиваемых ногтей. Мария, бегло осмотревшись по сторонам, нерешительно двинулась к одной из пустых коек, подальше от женского уголка. Развернув рулет из матраца, простыни и пледа, она водрузила прилагающуюся подушку на законное место и, оставив походную сумку у тумбочки, развалилась на скрипящей кровати. Но до сих ни её, ни Алину, не удостоили ни граммом внимания, словно местное сословие начисто забыло об их присутствии.

Императрица говорила так, словно знала крайне мало, что несколько поразило принцессу Российской Империи, ведь принято считать у них, старших детей Георгия, что именно Елизавета является корнем и рассадником зла в семье. То, что ее вопрос проигнорировали, Александра и вовсе позабыла, а былой интерес погас так же быстро, как и загорелся.
- Неужели, это решение принял отец... самостоятельно? - на секунду с лица сползла вежливая улыбка, ведь подобные казалось полной брехней, Император никогда не принимал самостоятельных решений, даже если думал иначе. А тут такое. Но от поиска ответа на свой внутренний вопрос, ее отвлекла мачеха, так заботливо интересующаяся будущим женихом.
- Значит она решила узнать конкретные факты из уст жертвы... хотя, спроси Алексея, он бы ничего не рассказал. А эта женщина? Нет, она не хочет посмеяться. Тогда что? Протянуть мне руку помощи, избавив от обручального кольца, которого, слава Богу, еще нет на моем пальчике? - принцесса прикрыла глаза, щурясь осеннему солнцу.
- У моего потенциального жениха не самая лучшая слава, - хотя, если брать в расчет то, что он Британец, то тут и речи не может идти о симпатии, - но его благородство и статус более чем достойны... - и действительно, если бы подобный брак был действительно действенным, дающим гарантии на все сто процентов, то, возможно, Александра не стала бы противиться решению Его Величества. - При всем этом, даже не зная его лично, мной он ни капли не любим и любимым быть не может никогда. - лицо заметно погрустнело, а голос слегка охрип, со стороны могло показаться, что то от печали, не смотря на съедающее ее внутри желание подойти к отцу и отвесить хороший такой подзатыльник. Такое желание зародилось в ней во второй раз, первый был, когда Георгий оповестил ее о свадьбе с Елизаветой. - Только не говорите Его Величеству об этом, подобное отношение будет перечить моему долгу, - нужно же как-нибудь подсластить пилюлю.

Ренли, как обычно, не изменил своему привычному адмиральскому мундиру, тем более что недавно прибыл с инспекции на базе - в силу проблем в Китае немало кораблей были переброшены сюда для  возможного вмешательства, не говоря уже о том, что именно тут велись работы по "Сбруе" и "Орке", да и логово для команды Ренли было оборудовано. Было над чем поработать, а заодно и проветриться.

- Наслышан, и весьма. - Улыбнулся принц. Ренли, впрочем, от дел дуэльных был далек, так как шпаги почитал антиквариатом в больше степени, а дуэлей на ножах не бывает и к тому же если уж кто тебя задел, так прикончи его тихо и качественно, а не выпендривайся публично. Впрочем, определенная польза от таких занятий есть, вспомнить хотя бы братьев-Кэмпбеллов. Младший ведь, кстати, учился как раз у Беллерос.

- Мне тоже приятно. - И улыбнулся Валериану, заметив очевидные признаки, - Все-таки изверг ты, братец. Тебя уже с двумя событиями поздравлять, а ты молчал как партизан. Уж на твою свадьбу я бы вырвался куда угодно.

Ренли не лукавил, он действительно нашел бы повод поприсутствовать на таком событии. Увы, ему вскоре придется присутствовать на другой свадьбе, которую он с удовольствием превратил бы в массовые похороны. Но, вероятно, не получится. Ради Наннали Корнелия войска не развернет, а у него нет возможности нормально спланировать операцию - остается только  импровизация на месте (и тут у Ренли имелась пара идей) и простая человеческая надежда на то, что все не так плохо.

- Прошу. - Ренли провел их на веранду и когда все трое устроились, приступил к рассказу.

- То, что я рассказал по телефону, еще не конец истории. Кстати, леди, вашему ученику стоит поблагодарить вас за уроки фехтования. Сэру Кэмпбеллу они пригодились в день его посвящения в рыцари моей сестры Наннали. Собственно, ему и надо сказать спасибо, что она вернулась в семью - во время атаки террористов на Эшфорд он спас ей жизнь. - Сообщил Ренли, - С этого на самом деле все и началось. Когда Шнайзель поставил нас с Юфемией перед фактом, что  мы станем разменной монетой в его политических играх, недав нам даже возможности возразить, я думал в первую очередь о сестре. И, связавшись с Корнелией, переправил Юфи к ней, прекрасно зная, что даже Шнайзелю она сестру не отдаст. К тому же, это избавило ее от идеи развернуть войска на ЮАР.

Ренли мрачно усмехнулся:

- Казалось бы, все отлично, да? Со своей частью брачной аферы - на деле это обмен заложниками был, будем честными -  я бы как-то справился. Но увы, не я один думал о Юфи. Наннали в день сообщения позвонила Шнайзелю. Я-то думал, это была просто безуспешная попытка маленькой девочки  просить избавить сестру от такой участи... Но я был идиотом. Не подумал, что у Наннали хватит решимости и ума - или дури - предложить себя вместо Юфемии, а Шнайзель окажется настолько скотиной, что согласится на ее предложение. - Ренли, даже вспоминая это, смотрел откровенно взглядом убийцы, - Но он принял это. Наннали еще тогда отбыла в Пендрагон под предлогом воссоединения с семьей, так что я  снова узнал обо всем слишком поздно. Хорошо хоть у моих достало ума не сообщать мне новость в разгар боя с местными повстанцами. Потому как речь шла уже даже не о сыне Боты, а о  нем самом. Весело, да? Искалеченная слепая девочка и генерал, который  по возрасту годится ей в деды. Хуже чем у Одиссея... Хотя я думал что хуже некуда.

Он замолчал, успокаиваясь сам и давая гостям переварить новость.

- Ты хочешь спросить, почему я согласился на свою свадьбу? - Он нехорошо улыбнулся, - Мне нужен рычаг давления на  Боту. Чтобы он знал - в тот момент, когда он хоть пальцем тронет Наннали, хоть чем-то ее обидит - он получит свою доченьку по частям, клянусь. А потом я займусь его семьей и друзьями, и его самого прикончу последним. Я знаю, Валериан, что для тебя имеет значение только наша маленькая семья... Но для меня семья это немного больше. И Наннали туда входит. Поэтому я не собираюсь прощать произошедшее никому. Особенно ублюдку, отправившему дочь на смерть сюда и его отродью, который ее продал в ЮАР. И я помню, как Шнайзель использовал тебя, так что счет уже более чем велик.

Сейчас Ренли был в том состоянии, в котором его мало кто видел. Добродушный принц с милой мордашкой? Как бы не так. Сейчас перед Валерианом был именно тот человек, который прошел через семь лет диверсий - пущенных на дно кораблей, перерезанных глоток, огня и стали. Чарльзу и Шнайзелю удалось разозлить его всерьез.  И дело было не только в семейных делах... Но это следующий пункт. Валериан хоть и знал о взглядах Ренли, но вряд ли мог подозревать, что у последнего есть амбиции по части трона, подкрепленные ненавистью и нежеланием мириться с тем, что творится в Империи. На момент последней встречи с Валерианом Ренли и сам-то еще об этом не думал.

- К сожалению, я не мог позволить себе роскошь довериться даже тебе, - отозвался Валериан, мрачно оглядываясь по сторонам. Конечно, вилла - это хорошо, но что-то подсказывало принцу, что его уже очень скоро втянут в сомнительную игру плаща и кинжала. Нет, не сбежать тебе, принц Валериан... Было наивно надеяться на то, что о нём так скоро забудут.
- Дело в том, что мы с Викторией не хотели бы афишировать наш союз, ведь им могут воспользоваться в своих грязных целях не только такие упыри, как Шнайзель, - принц поморщился, - но и люди более близкие к нам. Поэтому, я прошу тебя не говорить об этом даже тем, кому доверяешь. Наша личная жизнь не должна касаться никого кроме нас двоих и пусть она останется тайной двоих. Хорошо?
Принц надеялся, что Ренли отнесётся с пониманием к этой непростой ситуации. Всё-таки, он как никто другой должен был понимать своего младшего брата. Если не Кловис, то только Ренли... Но Кловиса уже не вернуть, с этим ничего не поделаешь. Валериан должен был отпустить его, желая удачи в лучшем мире, чем этот. Так и произошло, принц не стал скорбеть о брате, убитом в Зоне 11 и предпочитал вспоминать только хорошее, ведь Кловис был для него самым родным человеком. Быть может, Ренли никогда не заменит Валериану любимого брата.
- Если честно, мне безразлична судьба Наннали, - признался Валериан. - но для генерала Боты это унижение. Он достойный человек, даром что не британец. Я сражался против африканеров, они хорошие бойцы, не знающие страха, настоящие профессионалы. Что бы там ни говорили о ЮАР, с ними пришлось бы считаться, но я слышал что немцы выбили Боту из этой игры... Неужели, в ЕС всё действительно прогнило настолько, что Африканский Буйвол вытерпел эту насмешку ради того, чтобы закончить войну? Поверить не могу.
Он задумался над словами брата. Действительно, в этом был смысл. Обмен заложниками, фарс... Вот только, он прекрасно понимал, чем обычно заканчивается близость мужчины и женщины, если ими движет любовь или долг. Обычно о контрацепции в такие моменты не думают, или пренебрегают ей по понятным причинам. Всё-таки, от брака Ренли с дочерью Боты в первую очередь будут ждать ребёнка - наследника от крови Британии и Южно Африканской Республики. И у принца не останется выбора. Ему придётся наградить африканскую дикарку своим семенем и тогда...
-...брат, я верю тебе. После того, как Кловис погиб в Зоне 11, у меня остался только ты и две женщины, которых я люблю. Мать и жена. Поэтому, я пойду за тобой, хоть в преисподнюю... Вот только, что если ты оступишься? Что если ты полюбишь африканерку, ведь, признайся, ты неопытен во всём, что касается женщин. Поверь мне, близость, даже вынужденная меняет людей. К слову... Какая от меня польза? Быть может, ещё осталась горстка верных мне людей, но собрать их в одну команду будет непросто. К тому же, у меня нет ни армии, ни влияния при дворе. Так зачем я нужен тебе, брат?

По уверениям самой Милли и мужчины перед ней утро все-таки было добрым, хотя президент не была склонна согласиться с этим в полной мере. Во-первых, она никак не могла избавиться от чувства, что что-то упустила; ощущение, что она знала человека перед ней все еще не покинуло ее, и память, обычно Милли не подводившая, теперь настойчиво отказывалась ей помогать. Ну, знаете, британские ученые говорят, что защитные механизмы человека вполне способны блокировать нежелательные воспоминания… Во-вторых, еще одно ощущение никак не удавалось подавить -  что первую пару она сегодня пропустит.
Обоюдное молчание длилось не больше двух секунд, и блондинка тщетно пыталась найти в облике собеседника объяснения его раннего визита: легкий налет формальности во всем этом присутствовал, но совершенно точно он не пришел сюда, чтобы сообщить о смерти кого-то из очень дальних родственников – кажется, только такие визиты и наносят ранним утром. Но Милли успела увидеть светлый костюм и букет цветов, но все, что она могла предположить, исходя из этого, разбивалось о четкую уверенность – они не встречались раньше. Так какого черта?
- Я Ллойд Асплунд, приятно познакомиться. – Ах, вот какого… Пару секунд Милли не реагировала никак, вероятно, процессы в ее мозгу были приостановлены туго стянутым полотенцем. Но затем памяти пришлось смириться и вернуть мисс Эшфорд утраченные воспоминания. Ну да, граф Асплунд, очередная гениальная авантюра ее семьи. Приятно познакомиться? Приятно познакомиться?! Да от таких приятных знакомств с утра пораньше у мисс Эшфорд грозил начаться нервный тик. Очень хотелось захлопнуть дверь. Вовсе не из-за визитера, заявившегося в такую рань, но из-за дурацкого чувства противоречия, чтобы только сделать наперекор. И все-таки у нее хватило ума сдержаться и мужества принять букет, который изрядно ее удивил – о Ллойде Асплунде ходили весьма специфические слухи, вероятно, именно поэтому они еще ни разу не встречались, хотя Милли слышала несколько раз от матери, что та активно занимается этим вопросом. Ну и пожалуйста, а сама президент предпочитала держаться от угрозы подальше. Не в этот раз.
- Красивые цветы. Благодарю вас, - тоном формально-замораживающим поблагодарила девушка, явно находясь под влиянием собственных выводов и недовольства. Впрочем, сама ситуация прибавляла дурацкости всему этому действу и мешала воспринимать что-либо всерьез, а полотенце на голове Милли и ее милая домашняя одежда и вовсе были слугами абсурда. Так что волей-неволей пришлось согласиться, что формальный тон неуместен. С другой стороны, Эшфорд понятия не имела, как ей общаться с этим человеком.
- Ммм.. это запах кофе? Ну конечно же, какое утро без кофе. Не позволите ли мне составить вам компанию? - Человек сам нашел выход.
- Конечно, проходите, - сработал рефлекс, выработанный годами – вежливость. Ну и не могла же она его прогнать. К тому же, ее даже интриговал этот визит, как и все, на что ответов у нее не было.  – Я отпустила прислугу на утро, поэтому, надеюсь, вы не будете возражать, если кофе вам я сама сварю? – Осведомилась Милли только ради того, чтобы осведомиться – выбора у него все равно не было. И, усадив гостя в небольшой столовой, прошествовала через арку на кухню. – Сахар? Молоко? – Через несколько минут вонзи послышался ее голос. А через пару секунд из кухни показалась и сама Милли с подносом в руках, на котором удобно разместились и сахар, и молоко, и утренние кексы, и несколько сэндвичей - президенту следовало быть безупречной во всем, даже в готовке, в конце концов, она возглавляла не только студсовет, но и несколько школьных клубов. Сама Милли была уже без полотенца, но в состоянии весеннего одуванчика: полусухие волосы, хоть и отливали гладкостью, но немного пушились, что придавало ей вид еще более домашний и ранний. Ну не бежать же наводить марафет в самом деле, хотя маменька бы не одобрила. К тому же, это не она бесцеремонная, это граф Асплунд заявился ни свет ни заря да еще и без приглашения. Впрочем, Милли всегда была милостива к самым бесцеремонным вещам, если они будили ее любопытство. – Очень приятно наконец-то с вами познакомиться, - начала она с общих фраз. Она ж понятия не имела…

И чем это ее вид плох для симуляторов?!
Виктория даже подбоченилась, уже готовая вылить на голову нахального узкоглазого мужлана целое море недовольства и собственного мнения, но вовремя выдохнула и развернулась к нему спиной, не сказав ни слова.
Сказать, что Вика была оскорблена – значит ничего не сказать. Она была просто вне себя от гнева! Какой-то якут смеет оскорблять ее внешний вид, требовать от нее надевания какой-то дебильной формы, да еще и загнать решил на симуляторы, а не в настоящую машину! Просто вопиющее поведение, ужас!
- Всучили ему, - бухтела Вика, срывая с себя одежду. Благо, в раздевалке она была одна – хотя наличие пары тысяч слушателей ее не смутило бы. – Совсем офонарел, обезьяна узкоглазая. Ночной клуб, мать твою, пипец. Можно подумать, мне прям таки нравится с ним…
Виктория наконец-то натянула на себя костюм, и все кусочки головоломки встали у нее перед мысленным взором на свои места. Вот, оказывается, зачем ему, чтобы она обрядилась в эту идиотскую форму!
- Извращенец гребаный, решил поглазеть на меня! – Возмутилась она, напрочь забывая про предыдущую свою тираду.
В костюме, который выдал ей парнишка, Вика была утрамбована по самое горлышко, но при этом плотная ткань обтягивала фигуру, сжимала и приподнимала все, что надо, выгодно подчеркивала достоинства прелестного девичьего тела и смотрелось весьма соблазнительно – пожалуй, даже голой Виктория смотрелась не такой сексуальной.
- Козел, - выплюнула она, прежде чем набросить на плечи курточку в качестве защиты от нахальных глаз китаезы и выйти обратно туда, где ее ждал этот извращенец.
«Я теперь все о тебе знаю, решил поглазеть да подкатить, сволочь японская», - уверенно резюмировала про себя Виктория, скрещивая руки на груди и глядя на «начальника» крайне недовольно.
- И что теперь? – Хмуро поинтересовалась она.

-Теперь идешь получать табельное оружие и комплект брони... если дадут, конечно. Должны бы дать. Не советую пренебрегать защитой, эта штука реально спасает жизнь. Потом покажешь мне свои 84 балла вживую и я уже решу, чего от тебя ожидать. Вопросы?
Она вела себя так, как будто он ей чем-то обязан или успел смертельно оскорбить. А еще этот новомодный пилотский костюм, похоже, выпускали насмотревшиеся порнофильмов извращенцы. Нет, конечно, удобно и в кабине ничем особо не зацепишься за торчащие тут и там элементы управления, но и видок у Виктории теперь был такой, что хоть сейчас отправляй стриптиз плясать. Собственно, выражение лица японца на этак секунду было очень показательным - он не мог понять, действительно ли ЭТО является военной формой. Разглядев погоны, успокоился немного, но мысленно содрогнулся, представив, как далеко может зайти фантазия этих странных людей. Так или иначе, теперь с этим вот чудом ему сидеть в одной кабине и придется свыкнуться с мыслью о том, что поблизости находится молодая девица, чье тело ненавязчиво выставили напоказ, подчеркнув все, что не стоило бы подчеркивать. Конечно, он не был малолеткой, одержимым желанием лапать все, что другого пола и чуть красивее крокодила, но даже флегматичному Садао не сразу и не вдруг удалось взять себя в руки и перейти на деловой тон.

Эрих любил свою профессию. Не только как пилот великолепного найтмера, но и как механик. Диагностика, разбора и сборка оборудования – он получал удовольствие от процесса и чувствовал гордость и свою значимость, когда окончательное тестирование выводило положительный результат.
Вот и даже на починку машины представителя 6-ой дивизии он собирался с определенным оптимизмом, с одной стороны довольный, что задачу дали именно Эриху Хельденхафту, а не кому-то другому и с другой, что он да-а-авненько не чинил машины. Что кстати было определенным минусом. Но вспоминая давнюю практику 8-летней давности, он все-таки сохранял оптимизм, - с роботом справился, уж с машиной то точно справлюсь!
Эрих предусмотрительно облачился в комбинезон механика, зашнуровал привычные берцы "Кампфштифель" и взял с собой кейс с набором инструментов.
Путь до места поломки машины превратился в подобие прогулки, в пределах военного городка под прекрасной солнечной погодкой. Под лучами солнца было достаточно тепло, потому парень расстегнул верхнюю часть комбинезона, являя миру белую футболку под ним.
Завидев машину впереди и стоящий рядом с ней миниатюрный силуэт человека, Эрих безошибочно понял, что это именно та самая марка машины, указанная ему в вызове. Предвкушение того, что ему выпадет шанс вспомнить, каково это, копаться в машине, вдохновил его на более быстрый шаг.
Придало ему оптимизма еще и то, что миниатюрным силуэтом оказалась миловидная молодая девушка, которая вероятно и была представителем 6ки, так как её пилот не помнил в составе дивизии 7мой.
Эрих приосанился, взял покрепче кейс, чуть замедлил походку и уверенно подошел к назначенному месту.
Краткий взгляд на машину не дало возможности явно определить возможную поломку, хотя в любом случае парень подошел первым делом к девушке.
Улыбнувшись, он еще на подходе приветливо и открыто представился:
- Прекрасного дня, фройляин. Я Эрих Хельденхафт и с этой минуты, Ваш мужчина на час,
Кратко взглянув еще раз на машину, он приблизился к девушке на расстоянии полуторашага и подмигнул, проговорив чуть тише:
- Какие у Вас проблемы?
Далее Эрих ожидал оценку его шутливости и затем уже перейти к ожидаемой починке самой машины, хоть и не без интереса посматривая на красивую представительницу.

Она, как и всегда, стояла подле своего командира. Ухоженная, опрятная, с серьёзным выражением лица и фальшивыми очками, к которым уже изрядно успела привыкнуть. Она не раз видела Штерна в совершенно разных ситуациях. Плевать на степень тяжести, плевать на то, насколько сложен бой и неизбежны потери - он всегда был таким... сильным, стойким. Он и сейчас походил на суровую статую какого-нибудь древнего воителя.
Вот только глаза были не столь суровы. В его небесно-голубых очах всё ещё отражался тот шок и растерянность, что она увидела, когда он вернулся с телом Курцман в руках.

Она ждала его возвращения в часть, дабы предоставить ему очередную пачку подготовленных документов... может, удастся вытащить его на свежий воздух ещё раз. Он действительно вскоре прибыл, но...
Конрад выходит из автомобиля. Его одежда, потерявшая свой лоск от грязи, дождя и крови словно болтается на нём. Как будто он резко исхудал, стал меньше. Подходят ещё ребята из дивизии. Уже и так ясно, что что-то не так... И тут он вытаскивает с заднего сидения нечто столь же безвольное, как кукла. Тело.
Элизабет тут же рванула к командиру и его хладной ноше. Она могла поклясться, что на мгновение заметила, как Штерна трясло... Она молила всех богов, в которых не верила, что Хильда попросту без сознания. Вот только этот его взгляд и пулевое отверстие в её теле говорили об обратном. Пожалуй, Лиза впервые пожалела, что не находилась подле этой садистки в тот роковой момент - её можно было спасти. Наверняка можно, она могла бы...

Хильда никогда не любила штабс-адъютанта. Даже когда та была известна дивизии, как Елизавета Романова. Ривер недолюбливала Курцман из-за её наклонностей. Но, похоже, Штерн эту женщину всё же любил, если был столь уничтожен морально после её утраты. Может не любил, а считал близким и верным другом... чёрт его знает. Факт был в том, что сейчас Конрад сам на себя не был похож. Лицо его ничего не показывало, но вот глаза... они словно потухли. Лиза даже не знала, что терзало его изнутри больше - самобичевание или тоска.
Больно было его видеть таким. И несколько больно было осозновать, что та женщина, что теперь уже навеки упокоилась здесь, наверняка занимает в его сердце больше места, чем Лиза когда-либо сможет.
"Он - твой командир, Элизабет. Это работа. Тебе никогда не стоило даже надеяться на что-то. Те две ночи были ошибкой, ты забыла и позволила себе расслабиться."
Командир... чёрт, она уже даже не думает о себе, как о разведчице! Она, чёрт побери, британка! Она должна работать на свою страну, а не... не... Не на того, кто, можно сказать, дал ей семью, пусть и несколько странную.

Ривер не собиралась читать никаких речей - пускай их произносят те, кому Курцман была близка и дорога. Адъютант пыталась в начале найти с той женщиной общий язык, но как-то не сложилось. Что ж... видимо и не сложится. Разве что на том свете, поскольку теперь если кто и будет прикрывать собой Штерна, так это она.
Пока мужчины стояли, обсуждая усопшую, Лиза аккуратно подошла к надгробию и положила аккуратный букет, который до этого всё время держала в руках: две розы, чёрная и белая, несколько веточек розмарина, листья алоэ и белый клевер, создававшие своеобразный венчик, державший розы и розмарин. Странное сочетание для тех, кто не понимал значения каждого цветка... Да и агент не увлекалась особо языком цветов, так что, выглядело несколько неказисто.

Для Ральфа и его зама этот вечер начался много раньше, поэтому они разве что не взмыленные уже хватали парадную форму, на ходу накидывая её на себя и разглаживая. Конечно, новобранцы не видели как крутой парень со старым огнемётом, ещё с допотомным аккумуляторным насосом поджигал факела. ну кто это мог быть, кроме Рико? Да мало кто, подобных психов не знавала мать природа. Ну, может и знавала, но не признаётся. Знаменосцем был кто-то из штабистов покрепче, но рядом были старшие Ковальски, что однозначно гарантировало что кровавое знамя с железным крестом и черепом было в надёжных руках. Вот пошли присягающие, большинство из них прошли лишь общую подготовку, если вообще прошли её, но был тут и ветеран, и Фрост отличился. Штабные выдали ему речь, но кому она нужна, бравадная пропаганда, по этому он её периначил. Удивление читалось в глазах многих, некоторые смотрели с неодобрением, но Дедушка, как и большинство старших офицеров были удивлены приятно, и от них было немое одобрение. Микрофон перекочевал к Хельге, и она, стоя рядом со своим непосредственным командиром, который был ей едва до плеча, тяжело вздохнула. Затягивать не стоило, поэтому нужно было подобрать всего пару слов напутствия.
- Действительно, идёт война, и без потерь никуда, но когданибудь она должна закончиться, и пусть это благостное событие выпадет вам, ведь строить будущее вам, всем вместе и каждому по отдельности. Так что ваша задача дожить, и пережить! Gott mit uns! - собственно слово взял Мантейфель, и хитро улыбнулся, и было чему, ибо в рядах старших офицеров не хватало Рудольфа и его зама. Как оказалось, оба очень аккуратно и незаметно подбирались сзади. и вот буквально у моста поднялись две стальные махины, два сазерленда в камуфляжной раскраске, зажглись прожектора на плечах, и заголосили динамики.
- Мы всегда были не просто воинами, мы были если не лучшими, то одними из лучших, и эти машины лучшее доказательство нашего мастерства! - машина полковника подняла топор, который блестел в лучах прожектора, направленного в небо. - Но хватит стоять на улице, вперёд, в замок! Эта ночь в замке ваша, только не шарьтесь по комнатам офицеров, они этого не любят... Ну и фигли раззявили рты! Ночь не вечная! - достаточно официозный тон в начале, в конце сошёл на нет, став задорным, и даже  отчасти провоцирующим.
- Руди, как обычно красуется, чтобы побольше заграбастать пополнения... Всё равно половина отсеется в процессе, если не больше - заметил Ральф, обращаясь к заму. Ну а прочие офицеры сориентировались, и повели пополнение в громадный зал замка, где собственно и был банкет. Совсем изысков не было, старались попроще, но некоторые выверты всё-же были, ибо тут сплелись и немецкая, и русская кухни, пнувшие Африку на пару деликатесов. для новобранцев были длиннющие столы, но офицеры были слегка отдельно, самую малость, но разделение было чёткое, особенно выделялись старшие офицеры, которые были достаточно близко к остальным, но стол у них был свой, отдельный. Ну и отдельный стол, примкнутый к столу старших офицеров занял Мантейфель с Графиней Эренштейн, которая выглядела как дама из каких-то фильмов о средних веках, разве что всё-же некоторые нотки современного в платье отслеживались достаточно чётко.

Мундир посажен и застёгнут на "все", личное  допущение – мужской крой формы, можно позволить себе тёмные перчатки, потому что "сегодня не предвидится парада". Хорошо выглядеть без ущерба для дела - привычка, постепенно перенимаемая личным составом.  Впрочем, сегодня под стать даже те, кто напросился в команду перед самым переводом. "Мы под стягами Маршала, парень!". Автора высказывания стоит запомнить, если он, конечно, дотянет до того момента, когда эта информация станет для Гвен актуальна. Сейчас он горд собой, и считает, что поймал за хвост удачу. Пусть.
Девушка целенаправленно, но без спешки продвигалась по базе, придерживаясь направления подсказанного одним из местных. Штаб оповещен о прибытии взвода, и как бы там ни было, правила хорошего тона предполагают личный визит с докладом. Гвен не стала брать с собой никого из парней, в силу того что не только не нуждалась ни в моральной, ни в физической поддержке, но и не видела смысла лишать их сомнительного, но вполне безобидного развлечения. Отсчёт пошёл, ставки сделаны, показатель приближается к рекорду, давая возможность усомниться в том, что вояки одинаковы везде. Но вот очередной поворот, и столкновение весьма неделикатно расставляет всё по своим местам.
Артистизм с коим в неё врезался  кто-то, по предварительной оценке физических показателей тянущий лишь на курьера, нельзя было не отметить, как и весьма смелый выбор. За такой способ знакомства, при определенном стечении обстоятельств  вполне можно нарваться и на гаупвахту.
"Ах, простите" - воскликнул девичий голосок, заставив Гвеневеру удивлённо дёрнуть бровью. Однако ж.  Гвен соизволила подать "пострадавшей" от столкновения руку, пробежалась взглядом по фигуре и знакам отличия, заглянула в глаза и тут же плотнее сжала губы. А вот это уже не игрушки. Дружелюбие в миг сменилось сосредоточенностью, с лёгким оттенком недовольства. Подумать только, на всей военной базе, любительница нарушать больничный режим имела свойство выскочить именно на неё. Не спрашивая у незнакомки разрешения, Гвен подхватила её под руку, страхуя от дальнейших резких движений, и мягко положив на подбородок пальцы заставила чуть повернуть голову из стороны в сторону, наблюдая за реакцией зрачков.
Чужая глупость ни когда не находила в сердце Гвеневеры сострадания, особенно если источнику оной было не чем её оправдать.  Хрупкость молодой особы заставляла задаться вопросом, что она делает посреди военной базы, и если это всё же принять как факт, какой идиот за ней не уследил? Ни личность девушки, ни её мотивы, как информация к факту наличия травмы не относящиеся, были Гвен не интересны, но учитывая состояние незнакомки, обратиться к ней помягче всё же имело смысл.
- Ничего, - отмахнулась от  извинений Гвен, задавив официоз в зародыше, и, не спеша отпускать девушку, спокойно продолжила, - могу я поинтересоваться, куда Вы так спешите?
Единственным правильным ответом, пожалуй, был бы "медпункт", но Гвен сильно сомневалась, что он прозвучит.

А "паж" стоял и лыбился. И дыхание его было подобно драконьему и улыбка больше оскал напоминала и с судорожной силой он держал дверь автомобиля. Вернее держался за эту дверь. А то землятресение вызванное негодяем, что схватил принцессу и здесь доставало. В прочем на заявление прынца, Феликс только фыркнул (обдав очередной дозой страшнейшего перегара посыльного) и решил, что нужно будет встряхнуться и встряхнуть остальных.
Хелька произнесла заумную фразу от которой не только Ральф завис, но и Семеренко, что сейчас с выпученными глазами уставился на оберстлейтенанта, пытаясь осознать, что же в ней так поменялось и насколько. Пока она приказывала посыльному ничего не видеть и не помнить, разведчик стоял, хлопая глазами и пытаясь переварить увиденное и услышанное. Решив что без поллитры не разберешься он уже уселся в машину. Ему то хорошо, водителя никто не прижмет. Но возникали другие проблемы. Из за шторма (или все же землятресения? Феликс никак не мог определить, что именно так его качало) он только с четвертой попытки попал ключом в замок зажигания и плавно, с неимоверной любовью завел машину, что отозвалась мерным гулом, вызвав идиотско-умилительное выражение лица фельдфебеля.
- А надышали как! - удивился он, протирая запотевшее от его же перегара стекло. - Вы эта, окошки откройте. А ты, служивый, бывай!
С нервным хихиканьем Семеренко машина медленно тронулась с места к уже открывавшимся воротам. Машину он сейчас смаковал, пробовал, примериваясь к его возможностям. Не смотря на простенькую модель, машина оказалась мощнее, чем на первый взгляд. Ну явно же заказная работа. Крепкая, ухоженная, сильная машинка. Насколько это возможно в этом кузове. И в этом салоне, который все больше страдал от перегара.
"Сей рыцарский конь удостоен моего внимания! Надо будет, как денег накоплю, такой же купить!"
- Не извольте беспокоиться, фрау оберстлейтенант! Мы в таком состоянии одной рукой машину водим, второй отстреливаем папуасов, а третьей пьем чачу! - откуда у человека взялась третья рука, да еще и с бутылкой Феликс сейчас вряд ли бы объяснил. Зато повернувшись, он с самым добродушным лицом попросил. - Вы тока это, не сблеваните, уважаемые!
Такая машинка и такие громкие слова. Феликс водил не так часто, как ему бы хотелось по одной простой причине. Он ездил обычно с кем-то, а этот кто-то (не важно кто) очень часто не хотел больше с фельдфебелем ездить. Только машинка выехала за ворота - Семеренко вдавил тапок в пол как толкьо мог. Заревел конь рыцарский, вздыбилась под его ногами земля замка, в котором была заточена принцесса и понесся он под взглядами удивленных стражников темного замка и под восторженный, исконно русский клич наездника "Урааааааа!". Почему закричал он именно сие - невдомек было ему, ибо восторга были полные... В общем с восторгом смотрел верный паж принца на спидометр, стрелка которого уверенно неслась к отметке в сто единиц в час.
Что дальше в голову стукнуло - не известно (вернее очень даже известно), но буквально через три минуты Феликс понял, что проехал нужный поворот. Даже п опьяни дорогу к месту проведения Октоберфеста он помнил. Но и просто разворачиваться он не хотел. Ручник и вывернутый руль сделали свое дело - полицейский разворот получился почти что идеально, на пустой то дороге. Завизжали тормоза, пока не додумался парень вырубить ручник и машинка пыхтя поехала дальше, уже в правильном направлении.
- Миль пардон... ик... больше не повториться. - проворчал фельдфебель.
Дальнейшая дорога проходила вполне спокойно, на скорости под сотню, да с внезапными объездами воображаемых ям.

- Это точно. - Улыбнулся принц, давая понять, что слова про осторожность он понял  именно так, как Юфи имела в виду. Но ее отряду явно не привыкать, а они все же из любых неприятностей ее вытаскивали, взять хотя бы их подвиги во дворце шейха-подлеца. Правда, они и себя не обделили, притащив в качестве трофеев тех жен, которым некуда было податься, включая диверсантку из "Моссад", которая теперь числилась экспертом по Ближнему Востоку и русскую океанологичку, которая  обосновалась в камакурском дельфинарии. Но это были уже детали.

- Не выматывай себя, хорошо? - Ренли, как когда-то давно, когда Юфи была совсем маленькой, погладил ее по голове, подумав про себя, что что же это за жизнь такая - ты не замечаешь, как твоя сестренка из малышки ростом тебе по пояс вырастает в красавицу, способную потягаться с любой из сестер, а многих и затмить. Интересно, отец хоть когда-то думал о проблемах, к которым ведет такая концентрация молодежи во дворце? Ренли не лез в чужие тайны, но волей-неволей слухи доходили всякие, а что до мыслей, то он и сам был грешен в те годы, когда был ровесником Юфи. И, не будь Юфи настолько младше Корнелии, -  черт его знает, на кого бы он засматривался. Но что было, то было, Ренли вырос и перестал думать о том, чего никогда бы себе не позволил. А если и думал - то иронически-отстраненно. И слава Богу. Потому что он может вот так вот невинно обнимать сестру, без тени каких-то иных мыслей о ней. Впрочем, она сейчас ему напомнила о других мыслях...

- Да, мне надо там быть. Убедиться, что беды не случится, или... - На мгновение выражение лица стало жестким, - Дать понять генералу что ради блага своей страны и семьи ему лучше не обижать Наннали. Иначе, клянусь, он проклянет тот день, когда сунулся в Британию.

Это была короткая вспышка, напомнившая Юфи, что ее добрый и любящий брат все-таки солдат, причем не менее жестокий, чем Корнелия, если не более в чем-то. Над её вопросом он задумался, успокаиваясь. Действительно, хороший вопрос...

- Я не знаю, Юфи. Скажу так... У меня нет сведений о его причастности. Ни намеков, ничего. Возможно, он знал о смерти Императрицы Марианны больше других, но это не то. Шнайзель всегда знает намного больше, чем говорит и врать он умеет отлично. Поэтому с ним никогда нельзя быть уверенным до конца. - Подумал и добавил, - По крайней мере, про исследования Кловиса он, думаю, не знал. И в расследовании того случая с тобой напрямую не участвовал.

Вика насупилась – да с таким оскорбленным выражением лица, словно, причислив ее к лику топ-менеджеров, он ее просто в говне искупал: не больше и не меньше. Виктория фыркнула, перехватив пистолет-пулемет поудобнее и уворачиваясь от пробегающего мимо красноплечего. Упоротость этого места просто поражала даже стойкую к такого рода странностям Викторию.
Она вообще слабо понимала, с какого перепугу должна отчитываться о мотивах своего появления именно здесь, тем более, что у нее таких причин почти официальных и вполне продуманных было по меньшей мере четырнадцать. Каждая из них имела некоторое сходство с реальной историей, и в то же самое время была настолько далека от истины, что кому другому было бы неловко нести подобный бред. В частности, приемная комиссия получила историю про страстное желание защищать Родину и костьми лечь в борьбе супротив врагов России-матушки, про благодарность за пособие по потере родителей и хорошую жизнь в приюте… Может, за это ее сюда и засунули?
Виктория смерила взглядом сурового якута и сразу смекнула – этого не проймет. Ее новый узкоглазый товарищ просто сочился скепсисом как половинка лимона под давлением, а раз эта китайская рожа еще и так далеко от своей исторической родины, значит вся эта ахинея про любовь к стране его не касается. Сделав этот неутешительный вывод, Виктория прикинула потенциальную реакцию японца на жалостливую версию истории («сирота с малых лет, всю семью убили китайцы, чтоб им неладно жилось») и, оставшись неудовлетворенной прогнозом, наконец выдала:
- А есть разница? – Вика подняла глаза на японца и поймала его взгляд. – У сирот выбор невелик, и стране этой мы нужны только как пушечное мясо.
Виктория стала такой серьезной в этот момент, словно ничего важнее в своей жизни еще не говорила. С таким выражением лица впору работать в похоронном агентстве или сидеть в регистратуре поликлиники.
- Но здесь хотя бы кормят и есть крыша над головой. Я предпочту сдохнуть в бою сытой и тепленькой, а не замерзнуть в какой-нибудь подворотне, - почти выплюнула Вика. Правды в этом признании было много – явно больше, чем в той истории, что она наплела психиатру.
- Но подыхать, не надрав задниц хотя бы сотне бриташек, я не намерена. Я еще многих переживу и не сдамся без боя ни врагам с пулями, ни государству с голодом. - И упрямо, себе под нос добавила: Вот увидишь.

Воллен чувствовал себя умилительно. Ну серьезно, он до недавнего времени считал что такие  девчонки вымерли где-то одновременно с динозаврами, которых, как он слышал, допинали все же человеки - как-то в Африке ему показали наскальную живопись на эту тему. В общем, перед ним было настоящее чудо. Правда, у чуда имелся брат, а обычно в смысле проблем хуже брата только отец... Но дело того стоило, теперь Карл был уверен. Чем черт не шутит, она небось даже не знает, откуда дети берутся. Правда, она торопилась, так что надо было как-то  закинуть удочку на новую встречу.

- Не смею задерживать, фройляйн. - Ответил он, - Лишь ответьте, когда же мы сможем увидеться снова? Я  всегда могу найти время для вас, но не хотел бы нарушать ваши планы.

Внимание и еще раз внимание. Женщины всех возрастов ценят именно его, на самом-то деле, а в какой форме - уже дело индивидуальное, главное - доказать, что  она тебе интересна и ты готов войти в ее обстоятельства, даже поиграть по ее правилам... До поря до времени, когда она будет готова принять твои. Главное - не спугнуть.

- Слушай, ты ж у нас вроде любитель винтиков и шпунтиков, нежели колюще-режущего и торжественных балов…
- Это называется техника, технологии и пилотирование, хотя да, это место бы прекрасно бы украсил найтмер… Или лучше два!.. – Эрих потер шею, поглядывая по сторонам, словно надеясь разглядеть упомянутых роботов.
- Хотя на мечи я бы тоже посмотрела... А то пинать крыс в подвалах - не очень весело, потом ботинки грязные, а вот меч мог бы помочь в этом нелёгком деле…
- Крыс накалывать или ботинки чистить? – вставил провокационный вопрос парень.
- Можно будет даже устроить парочку тренировочных боёв на них, как ты думаешь? Хотя бы посмотрим, как оно...
Пилот усмехнулся, представляя, как он и она отдаваясь полностью танцу клинков, звону клинков и рассекая воздух, двигаются по коридорам и гостиным, стремясь пробить защиту, делая ложные выпады и приправляя действо акробатическими трюками и прыжками на стол.
- Да… – мечтательно протянул он, – А вообще я мог бы смастерить клинок… Иди два… Куда лучше тех палок, которыми мы орудовали, гоняя тех охламонов в городе, когда им приспичивало где-то напакостить.
- А вот что насчёт платья... Если надо будет, одену, куда ж денусь. Но по своей инициативе платье одену, только если ты напялишь на все торчащие из твоего туловища части тела бабкины панталоны и станцуешь в этом с кем-нибудь помимо меня. А я подумаю, достаточная ли это была жертва или нет.
Эрих смерил Эльзу долгим, задумчивым взглядом, стоически выдерживая её прищур, а затем коротко и бесстрастно ответил, словно действительно отвечал серьезно:
- Где ж ты столько панталонов найдешь и как ты собираешься их мне напяливать… Эльза - гроза невинности бабушек.
Далее их процессия шла в относительном молчании. Потому Эрих, глядевший по сторонам, словно турист, смог услышать отдаленный, еле уловимый звук какого-то механизма. Да, легкий, еле слышный шелестящий звук, который можно было бы принять за листву, но пилоту, который мог узнать хуммель на слух, подумалось, что все же это был звук сдвигающихся сочленений найтмера. Хотя откуда в ночи мог оказаться робот?..
Подозрения у парня окрепли, когда он заметил дернувшиеся против ветра верхушки парочки деревьев, причем с той стороны, где предположительно был чужеродный для подкованного на технику слуха лейтенанта. Увлеченный своим поглядыванием в сторону упомянутых деревьев, он и не сразу осознал, что прошел через символическую арку замка. Бегло оглядевшись, он отметил просторный внутренний двор замка и на «автопилоте» шел рядом с Эльзой, прислушиваясь, все же, к звукам в ночи.
Однако долго на месте Эрих стоять не смог. Когда он в очередной раз услышал еле уловимый шум сдвигающегося механизма, причем отлично смазанного, парень не выдержал и под шумок, пока на импровизированную сцену кто-то выходил и все взгляды были обращены на флаг 7ки, быстрым шагом двинулся обратно к арке.
Через небольшой промежуток времени, пилот встал к краю моста и вгляделся в темноту. Ни зги, ни шума, ничего подозрительного. Совсем ничего.
Но шум не заставил себя ждать И Эрих переметнулся к противоположному борту моста и прищурившись увидел таки источник шума.
Ме-едленно, словно хищник, к замку подбирался огромный робот. Его голову можно было рассмотреть в темноте, а вглядевшись, так и очертания туловища. Это был не хуммель.
Холодок пробежался по телу Эриха – не уж то враги решили застать их врасплох? Может, уже охрана вырезана и всех ожидала кончина от осады замка?..
Но его панические размышления пресек крадущийся найтмер, который замер, похоже, заметив лейтенанта. Судя по паузе, незнакомый пилот никак не ожидал кого-либо здесь встретить. Но потом он медленно помахал Эриху металлической рукой и затем приложил один палец к голове найтмера, призывая к тишине и затем, тем же пальцем указывая в сторону замка, где собрались все новобранцы.
Парень намек понял, но колебался, - молчать или трубить тревогу? А потому вдавливал камень под собой ладонями и переминался с ноги на ногу, и медлил.
Но внезапно ситуация разрешилась сама, - найтмер, спустя небольшое время, внезапно подорвался, застветил прожекторами и внешняя связь выдала родной немецкий. Эрих не успел облегченно вздохнуть, - он был поражен эпичностью появления, красотой найтмера с блестящим в свете прожекторов топором и пламенной речью некоего пилота. А потому можно было объяснить, почему парень отпрыгнув от борта, рухнул на пятую точку, взирая снизу вверх на металлическую громадину.
Оправившись от потрясения, в момент, когда некто в найтмере закончил речь, Эрих тут же подорвался и запалено отозвался:
Д-а-а-аа!
После чего, с облегченным сознанием и улыбкой он вернулся к своим, выискивая взглядом Эльзу и про себя думая, что обязательно узнает, кто вел тот найтмер и говорил подобную речь.
-  …А потом он мне жесткулирует типа… Шшш! Не пали! Щас я им всем покажу!..  – Эрих показал упомянутые жесты найтмера на себе, - Ну и после ты видела, как они эпично выбрались! Это потрясающе! Узнать бы кто это был!
Эрих наконец закончил свой проникновенный рассказ о том, как он найтмера приметил. Ну и попутно как бы отчитался, куда же он все-таки пропал из виду. Если, конечно, штабистка вообще заметила его пропажу.
Затем, все же, удостоил внимания зал, в который они попали, через прекраснейшие парадные ворота. А еще был широкий коридор, каноничные высокие окна, длиннющие занавески, красочный ковер, древний камень замка и о да! Металлические доспехи по углам! Эрих всерьез задумался скомуниздить какой-нибудь трофей из замка.
За стол он сел с некоторым трепетом в душе. Хотелось больше прогуляться по замку, нежели сидеть и трапезничать, но все же Эрих честно и с аппетитом посмотрел на скромные изыски на столе, а затем еще и занял местечко для Эльзы, попросту положив руку на соседний стул, на который уже метил какой-то офицер. Но парень ему жизнерадостно улыбнулся, взглядом показав на девушку неподалеку. Кажется, сработало.

Закалённая в пустынных боях, выросшая на улицах Токио, познавшая тяжесть судьбы старшей сестры, когда кроме неё о двух пострелятах и позаботиться некому, Кассандра почувствовала как ноги подкашиваются, во рту пересыхает, кружится голова и звуки доносятся словно через шапку – ушанку.

Столько противоречивых чувств сейчас боролись в ней: гордость, которая диктовала держать принца от себя на расстоянии, страх, который тянул в обе стороны, говоря: «Ты теряешь свободу» и «Если откажешь, потом будет только хуже», симпатия, которая мягким прикосновением подталкивала её к кивку головой и простому «да»…

Были и другие: смятение – ведь никто никогда не совершал чего-то подобного для неё, нерешительность – ведь прошло так мало времени, что и речи быть не может об истинных чувствах, непонимание – ведь как он может столь открыто сейчас признавать её достойной любви, опять же зная считанные дни?

И разум, привыкший на всё и вся реагировать ядерными вспышками ярости, кислотными бомбами сарказма и леденящем душу холодом презрения не нашёл ничего лучше, чем выдать:

- Ренли, а где кольцо?

Астрид этого и ждала. Она сознательно засветилась в деревнях, чуть не поймав отравленную стрелу от аборигенов, но сразу же после явления народу  села на багги и рванула назад к своими.  Впрочем, справедливости ради, аборигенов гоняли больше для эффекта, чем для уничтожения, так что  те имели шансы разбежаться, а кто остался - тот сам виноват. У войск Астрид была иная задача, так что, как только  разведка доложила, что немцы двинулись по их тушки...

- Начать вторую фазу!

Вместо третьей деревни найтмероводы резко развернулись в сторону окаянного завода. То же самое методично проделали догоняющие их танкисты и мотопехи. Фонтейн опять выкинула фортель и заставила врага думать что она идет совсем не туда, куда собирается, а войска на деле как раз успешно построились именно для разворота - мобильным частям было нетрудно быстро вернуться  к основному плану, а остальные не успели слишком далеко  отойти. Что до авиации, то у британцев  была своя и  скоро в небе уже  начался отдельный воздушный бой.

Попав наконец  к основным войскам, Астрид сразу же вызвала наблюдавшего за заводом Шелдона:

- Что с нашим объектом?

- Немцы окапываются, натащили кучу антиквариата, но и приличную технику подтянули, я видел даже пару "Мясорубок". - Под этим прозвищем фигурировали русские Н-54, ибо именно пропущенным через мясорубку выглядел любой найтмер или БТР, попавший под их залп. Нет, не непобедимые, но весьма неприятные.

- Так, передай в войска, кто захватит "Мясорубку" - расцелую. И наиболее опасные участки выдели, хотя, уверен, ты уже.

- Так точно, пересылаю вам данные.

В общем, операция, начавшись с отвода глаз врагу, вступила в стадию того что планировали и на завод надвигались с двух направлений танки и найтмеры соответственно, а разведка и так сидела поблизости в засаде. Первыми, естественно, начали артиллеристы - дивизионные САУ    выпалили по заводу как только смогли подойти на дистанцию стрельбы. А танки и найтмеры неотвратимо подползали, найтмеры двигались в сопровождении богатого ассортимента британской легкой техники, к примеру, "Питбулей", были найтмеры и с танковыми батальонами для прикрытия. Астрид,  сидя пока что в кабине своего командирского танка, рассчитывала как следует повеселиться.

Милинда Брантини

После сухого приветствия и легкого пояснения действий своей соотечественницы, да кивков всем представленным офицерам, Милинда села и замерла в ожидании пояснений. Впрочем, как и вся её команда. Даже не сдержанная Лучиана, казалось, присмирела, хоть и бросала взгляды по сторонам. Со щек Брантини медленно сползала краска от выходки итальянки, но она не могла не оттенить пристального взгляда голубых глаз, отмечающего все детали. Интересным оказалось то, что сторонников и у неё, и у Штерна было по три человека. Это было честно.
Переход сразу к делу прибавлял командиру 6-й немало очков в глазах Брантини. Кёрз заслужил уже её уважение, её присутствие на этой встрече это лишь подчеркивало. Но уважение не было доверием – итальянка и не стремилась показать, что она доверяет.
Их разговор, произошедший не далее, как пять дней назад, вызвал настоящую бурю эмоции как у Брантини, так и у тех, кого она посвятила в план немецкого генерала. Без лишнего пафоса, словно сообщая о любимых цветах, Кёрз поведал ей план, который изменит весь мир в случае удачи. Это её устраивало. Решимость изменить Европейский союз могла возникнуть у многих, но проявилась именно сейчас. Спорить с судьбой, а предложение Штерна было именно ей, Милинда не видела смысла. Именно поэтому она вернулась в Германию, именно поэтому она готова выслушать безумный план и помочь воплотить его в жизнь.
Её детская угроза сейчас осталась в прошлом, вместе с последними сомнениями. Она не будет убивать Кёрза – этого человека убьет его неудача, в любом пункте плана. А это пострашнее любой смертной казни – знать сколько людей погибло ради его идеалов. И Штерн будет жить с этим знанием. Но сейчас его идеалы станут её идеалами, Милинда была готова к расплате ради своей цели. Удивительно, как легко могут найтись столь непохожие и столь похожие люди.
Насторожили слова о «Валькирии». Генерал оценивающее посмотрела на Воллена, а после вернула взгляд Конраду. Ей обеспокоило то, что весь план сосредоточен только между ними. Однако просить раскрытия всех карт было глупым – то, что они решили сделать с Германией, её не беспокоило. Лишь её Италия, лишь её свобода. И равные планы в обновленном Европейском Союзе.   
- Мы будем готовы, - спокойно произнесла Брантини, внимательно выслушав немецких офицеров, находящихся в штабе. Курт промолчал, по выражению его лица не было ясно – о чем он думает в данный момент.
Жестом Милинда остановила своих офицеров, готовых уже ответить на вопрос, заданный им генералом Ассманом. Себя же уже прокляла за выданную Штерну информацию. Впрочем, дело едино, и, следовательно, утаивать было нечего. Но о своей несдержанности ей придется пожалеть, она это знала. Сейчас же Брантини намеревалась оставить себе немногие пути отхода, в случае предательства немцев. Ничего личного, всего лишь репутация.
- К моменту высадки противовоздушная оборона Севера Италии будет выведена из строя. Как и кто это сделает – вам знать необязательно, но сделать это изнутри будет гораздо проще, чем давать дополнительную задачу вашим диверсантам. Не так ли? – Генерал улыбнулась. Простая предосторожность, ничего более. – И всё же, вам будет выдана эта информация в тот же момент, как Валькирия начнет расправлять свои крылья – вы будете в курсе и сможете вмешаться, если с нашей стороны что-то пойдет не так.
Генерал сегодня решила быть немногословной.

Измотанная событиями последних дней, Юфи прикрыла глаза, выслушивая ответ брата. Всё было в порядке. Вспышка подозрения забрала последние остатки чего-то, что сдерживало над принцессой весь груз усталости и плечи опустились. Казалось даже, что девушка уменьшилась в размерах, отпустив от себя всё скопившееся напряжение.
Юфи не жалела, что вернулась от Корнелии. С сестрой было спокойно, но там она не чувствовала себя в безопасности. Особенно после такой неразборчивости солдат. От Ренли она получила возможность найти не только ответы, но и понимание. И это было важнее всего сейчас.
Принцесса сложила своё счастье из бумаги и жестоко поплатилась за веру в древнюю легенду. Это стоило предугадать – за всё в этой жизни нужно было платить. Даже если ты никто иная, как наследница сильнейшей империи и должна жить в достатке, получая всё по первой просьбе.
Виной тому воспитание или события, произошедшие за короткую жизнь самой Юфи, но теперь она изменилась. Ещё сама того не понимая, Юфемия приобрела жесткую уверенность в гнили нынешней системы. Решимость пока всего лишь тлела в глубине сиреневых глаз, но достаточно легкого дуновения ветра, чтобы угли стали огнём. Изменить этот мир в одиночку она не сможет, даже её смерти будет недостаточно, чтобы остановить войну, остановить отца и силу, неизведанную миром.
- Я всегда осторожна, - слабо улыбнулась, сама осознавая глупость этих слов – даже с охраной тренированных бойцов она умудрялась влипать в различные ситуации, ставящие под угрозу и её статус принцессы, и её жизнь.
- Я, пожалуй, прочту материалы завтра. И делами займусь, наверняка скопилось, пока меня не было, - тихо произнесла Юфи, вздыхая. Принцесса занималась благотворительностью и всем тем, что не требовало вмешательства самого генерал-губернатора. По мнению врачей, это отвлечет её и девушка смела надеяться на их правоту.
- Тебя ведь не будет? – Юфи не была глупой, брат уедет на свадьбу их сестры. Младшей сестры, проданной по её вине, и это лишь добавило усталости. Даже если это решение самой Наннали, Юфи отказывалась его принимать. Ей хотелось бы увидеться с Наннали, но… Она не хотела ехать туда.
Оставалось лишь одно, что её беспокоило. Знает ли премьер-министр об этой особой силе и о том, что совершил с ней их общий отец? Юфи хотела бы, чтобы не знал. Никто больше из братьев и сестер не попадал под подозрение столь же сильно, как Шнайзель.
- И, скажи, брат Шнайзель может быть в этом замешан? – Методы старшего брата были ужасны, сейчас именно он фактически возглавлял их страну… Но Юфемия до сих пор верила в то, что Шнайзель способен на хорошие поступки. Его предложение-наказание выдать её замуж было разумным, она могла бы спасти тысячи жизней, которые погубила бы война. Но спасла не она и цена эта была слишком высока, чтобы Юфи её приняла. Менять что-то было поздно – не просить же Ренли выкрадывать Наннали и объявлять 11 сектор свободной зоной, в самом деле?

Уже на втором повороте, не сбавляя скорости, Дастан ощутил некую путеводную нить, возмущение в Силе, за которой устремился вперед но…
Как оказалось, он просто почувствовал «вонь» Темной Стороны и ошибочно принял это за интуицию. «Вонь» была в лице Таны Веш и увидел её падаван тогда, когда вырулив из-за поворота, наткнулся на перестрелку, в которой и поучаствовать то толком не успел. Когда он, подстегаемый откровенным отвращением к сущности Таны, рванул на передовую с возгласом «кавалерия прибыла!», свет потух, корабль тряхнуло и Дастана начало кренить назад, но он устоял, чего нельзя сказать о некоторых бойцах двух сторон и в том числе женщины ситха.
Перестрелка была окончена в тот же миг и оборвалась чьим-то болезненным вскриком.
Даст заметил подкатившуюся к его ногам рукоять меча и без лишнего промедления притянул её рывком Силы в свою ладонь, одарив при этом Тану взглядом «ну ты и неудачница».
Падаван помнил слова учителя относительно вторжения на корабль. Вряд ли Тита могла повергнуть эта женщина, тогда, вероятно, ситхов на корабле больше?
Неожиданно легкое, тревожное чувство кольнуло сознание Даста. Но он списал его на последствие присутствия ситха.
Устоявшаяся аура кровавой жестокости, исходящей от Таны, будоражило сознание падавана, - ему хотелось действовать более импульсивно и резко, его раздражала ситх, десантники, как виновники смерти пленных и ранения учителя. Но он держал себя в руках. Пока что.
А тревожное чувство плавно росло…
- Сэр, прикажете разоружить их и сопроводить в карцер?  – раньше любой операцией командовал Тит и Дастан только слушал и стоял рядом, никогда не отдавал приказов и разве что предлагал какие-то корректировки, которые зачастую были не совсем верными. Потому обращение капитана конкретно к нему, вызвало некое приятное ощущение, не смотря на весьма щекотливую ситуацию.
- Да, отп…
- Идиоты,
Прервала, твердый голос Даста, ситх. Он озлобленно взглянул на неё и крепче сжал рукояти световых мечей. Но вовремя себя одернул, поняв, что поддается этой пагубной ауре проклятого ситха. А негативный возглас капитана так и вовсе его остудил.
- Достаточно, - неудачно копируя Тита, сдержанно проговорил Даст и в его следующих словах нотки недовольства прорезались еще больше, - Уведите их в карцер, если ситх дернется, - парень поколебался, – Оглушите. Это все силы врага? Управление кораблем восстановлено? И где мой учитель? Я должен его видеть.
Дастан осекся, наконец-то прислушавшись к тому тревожному ощущению, бившему уже тревогу в его сознании.
Он сощурился, пытаясь понять странное чувство тревоги.
- Да что, Сила побери, происходит?.. – прошептал парень, - Минутку…
Даст посмотрел на капитана.
- Мы падаем?.. – вопрос ли это был или утверждение, по интонации было не разобрать.

Пьер выглядел неважно. С 11-го числа он спал дай бог по два-три часа в сутки. Больше попросту не получалось — слишком большой объем работы приходилось выполнять. Под глазами, потому, были заметные синяки, да и в общем выглядел генерал армии очень слабо. Казалось, что держался он лишь на голом энтузиазме и чувстве долга. А еще на честолюбии — он не сомневался, что после такого грандиозного успеха контрнаступательной операции, носящей название «Vague de Surf», пленения генералитета и окончательного изгнания высадившихся уже британцев из Шотландии, что являлось лишь делом времени, он получит долгожданное звание Маршала Франции, которое со времен «Созвездия Наполеона» получило лишь несколько человек, последний из которых уже как лет двадцать мертв. И это в 48 лет. По нынешним меркам это просто головокружительная карьера. Естественно, корпусные командиры тоже получат причитающееся, но это Пьера уже не касалось — ну, разве что нужно будет упомянуть их заслуги в рапорте.

Так что усталый, но очень довольный главнокомандующий французской группой армий «Альбион» в компании своего адъютанта — обворожительной молодой француженки Кристель Сен-Лоран, благодаря которой у Пьера появлялось хоть какое-то свободное время на сон — ожидал сейчас в своем кабинете прибытия, пожалуй, самого желанного пленника, если не считать кандидатуру Шнайзеля. Впрочем, та недалеко от него отстояла: личный советник премьер-министра СБИ — это не шутки. Даву сумел взять весь штаб, будто бы это был тортик, лежащий на блюдечке с голубой кайомочкой. И вишенкой на этом торте была она — Шарлотта Лафоре.

Кабинет де Вейля являлся несколько переоборудованным номером класса «Люкс» отеля «Хилтон», реквизированного на время под ставку главнокомандующего. Просторный многокомнатный номер на самом верхнем этаже, с прекрасным видом на Глазго, которым, к сожалению практически не было времени любоваться, стал сосредоточием французской военной мысли. Именно тут принимались все важнейшие решения, оказывающие влияние на ход боевых действий, и именно тут Пьер сочинил свое, пожалуй, величайшее произведение: «Vague de Surf» — «Приливную Волну». «Волну», которая смыла войска СБИ в Шотландии. Оставалось лишь понадеяться теперь на то, что скандинавский флот не оплошает, или, во всяком случае, некоторое время будет сковывать флот СБИ.

И, опять же, именно в этот кабинет привели конвоиры мадмуазель Лафоре. Де Вейль жестом приказал солдатам снять с пленницы наручники (все равно, в случае чего, Сен-Лоран среагирует мгновенно) и удалиться.

- Прошу вас, мадмуазель Лафоре, присаживайтесь, — Пьер указал на кресло перед собой, — Давайте сразу условимся: вы будете говорить на английском, или же вы знаете французский или немецкий? И да, не хотите ли вина? — де Вейль, как ни в чем не бывало, достал из одного из ящиков письменного стола бутылку бургундского и пару бокалов, — Урожай 1807 года. Большая редкость, смею заметить. Да, 1807 года. Того самого года, когда ваша королева бежала с Альбиона. И вот сейчас, спустя двести десять лет вы вернулись сюда. Позвольте вас спросить: вы думаете, что эта война за возвращение того, что причитается вам?, — генерал говорил совершенно спокойно, даже, в какой-то степени, дружелюбно, насколько это вообще было возможно, а Кристель, стоявшая по правую руку от своего командира, переводила его речь на чистейший английский, притом практически без акцента.

Пьер не питал ненависти к британцам. Во всяком случае, как к единому целому. Чарльз, Шнайзель и еще некоторые — да, они достойны презрения и ненависти. Но остальные - едва ли. За долгие годы прибывания на линии фронта Пьер уяснил для себя одну важную вещь: британцы тоже люди — те же две руки, две ноги, голова на плечах. А юношеский максимализм, ненависть и желание убивать сменились со временем хладнокровностью, опытом и желанием защищать. Ни больше ни меньше. Другое дело, что лучшая защита — нападение, что и продемонстрировали сегодня французы, шотландцы, англичане и валлийцы все вместе, плечом к плечу изгоняя захватчиков.

Астрид, попав в кабинет, в коем, кажется, отродясь не бывала (обычно навешиванием наград и раздачей подзатыльников с ней занимались другие люди), сразу осмотрелась по сторонам. Не то чтобы было в кабинете что-то интересное, кроме хозяина. Вообще-то такой тип людей Астрид не любила, предпочитая если не побрутальнее, то хотя бы пороха понюхавших... Вот только  наш принц-премьер, кажется, еще недавно нюхал отнюдь не порох. Знакомая картина, только проверенных средств снятия эффект поблизости не видно, но на то он и принц, чтобы не подавать виду. Правда, для знатока, особенно еще недавно испытавшего подобное лично, секретом причина состояния принца не являлась, особенно с учетом недавнего бала, где праздновали перекос бракодельного процесса в сторону адовой педофилии. Тьфу ты гадость. Ну да ладно, улыбаемся и машем.

- Доброе утро, Ваше Высочество. - Физиономия Астрид (у нее следы  запоя уже почти исчезли, но всеж если присмотреться...) ничего особо не выражала, она внимательно слушала его монолог, выделяя важные детали и моменты - если тебе это ничем не грозит, то проще дать первый ход врагу и получить информацию. Нет, ничего такого неожиданного в ней не было, это была простая логика. Не Корнелию же сдергивать с более критичного направления - она-то точно Боту придушит в при первой возможности. Нет, принцесса-то и вояка она классная, да и красотка к тому же, но кое в чем очень уж убеждена и уперта.

- Не беспокойтесь, все что я хотела сказать, выслушали мои подчиненные, ибо Британия далековато. - Усмехнулась она, - Так что разве что мой адъютант заслужил  награду за ранение на боевом посту.

В этом вся Фонтейн - никогда не стеснялась своих задвигов и подвигов. А главное, ей всегда было чем "похвастаться".

- Так что готова. Безумно интересно, как же беднягу Боту переклинило настолько, что он на такое согласился? При всем уважении к заслугам лидеров и его коллег в ЕС, надо было постараться от души, чтобы старина генерал согласился прослыть перебежчиком и педофилом на старости лет. - Тут, правда, улыбочка стала чуть жесткой, все же уважение к Марианне распространялось в определенной степени и на ее дочку. Впрочем, Астрид не верила в педофильские наклоннности Боты, а потому ей было любопытно.

Мысли о выборе одного из многочисленных возможных шоу для развлечений мгновенно поднимают ему настроение. "Достаточно просто бросить всё это на анализ младшим сотрудникам - пускай благодарно грызут кость с щедрой руки своего хозяина." Незачем заставлять и мучить себя когда это могут делать подчинённые. Разве на за это им платят и вообще держат здесь? Поднимаясь со стула и растягивая затёкшие мышцы, он убирает очки со стола в кармашек белого халата, опуская пальцы на клавиатуру.
И замирает на месте, так и не отпустив заветных двух клавиш.
По спине пробегает знакомый холодок, неожиданно приятный в вызванном им чувстве беспокойства, в этой едва ощутимой дрожи в руках и словно бы сильнее забившемся сердце, ритм которого стал отбиваться в ушах, отдаваясь в каждой части тела импульсами хлынувшей по ним крови.
"Так понимаю, игра уже началась? Как всегда без приглашения." Одним движением проведённой перед глазами руки исчезло лицо уставшего странника, опустившего в бессилии голову - Сандерс словно бы выпрямляется, становится разом выше, прежде понуренный взгляд теперь источает неколебимую силу и решимость, обрамлённую в раскрывшуюся вместе с нечеловеческого вида широкой улыбкой уверенностью. Вместо подступившего к горлу смеха, в котором прозвучала бы не радость, а совершенно извращённая и неестественная форма предстоящего удовлетворения, доносится лишь короткая усмешка. И разворачивая кресло в обратную сторону, он садится обратно, вмиг позабыв о всех своих планах.
Это обещает быть куда более интересным.
Размеренные шаги, лёгкая и непринуждённая поступь в его голове принимают облик рокового отсчёта, приближения заранее известной опасности, наваждением, гигантской волной нахлынувшим на привычное восприятие действительного, перевернувшим всё вверх дном. И когда кожа кресла испускает благоговейный стон, принимая в свои объятия хозяина, мир останавливается настолько, что собственное дыхание не поспевает за бесконечной чередой мыслей. 
...а дышит ли он вовсе?
Секунды молчания, показавшиеся вечностью. В них можно было задохнуться. И Сандерс ловит себя на мысли о том, насколько тщательно подбирает слова, насколько усердно пытается предсказать действия противника и с каким трепетом, волнующим и поглощающим изнутри, сжирающим заживо, ожидает ответного удара.
- …слышал, за левым плечом человека покорно ожидает Смерть, а за правым - взирает на него Ангел-Хранитель, - волнение - вулкан, жар которого распространился по всему телу, сосредоточившись в пальцах рук, и только многолетняя закалка позволила дрогнувшему голосу не потерять спокойствия, присущей речи расслабленности, и сокрыть присутствие охвативших эмоций. Он знает. Tот следит за каждым словом, прислушивается к каждой нотке сказанного, отслеживает каждое движение в поисках слабости и уязвимого места. Оба читают друг друга как открытую книгу, и каждое принуждённое действие тут же, незамедлительно, привлечёт внимание и станет началом конца. "Естественно. Легко. Без усилий. Иначе он заметит."
Перед ним был не генерал, общение с которым было свободным, фамильярным и даже театрально отыгрываемым; будто бы Сандерс был его личным Шутом.
- Что же увижу, обернувшись, я, Винсент? - стул с подачи опущенной на стол руки медленно разворачивается в сторону гостя. Застывшее на губах Леонардо нечто не имело ничего общего с улыбкой, даже ухмылкой, являлось чем-то настолько противоестественным, мрачным и даже не животным, что любой кто, увидeл её, невольно бы содрогнyлся. Жестокость, страсть, истязание, упоение болью, безумие, одержимость - увиденное в ней менялось бы в зависимости от воспринимающего. Он же сам выражал ей лишь радость - радость от очередной встречи со своим лучшим другом, коллегой, заклятым врагом и личным демоном.
Если взять человека и поставить против него себя же, это будет противостоянием. Если наделить их обоих извращённым от природы приобретённым садизмом, возникнет не сражение, а безжалостная расправа. Если же добавить к этому силу и веру каждого в собственное равенство с Богом…
Сандерс встретился с ним взглядом. Позади Винсента мелькнула и исчезла тень... Hичего. Лишь пустота. "Плод моего возбуждённого ума?" Но в безмятежных глазах его, казалось, мелькал дъявольский огонь.

Колонна войск продолжала своё движение к Пекину, до которого оставалось всего несколько километров. По мере приближения к городу начали поступать донесения о подорвавшихся или подстреленных ополченцами солдатах. Авангард докладывал о разрухе, повсюду виднелись сожжённые автомобили, наспех построенные баррикады и следы бунта.
  Завидев такую картину любой человек мог впасть в отчаяние, что всё что они хотели предотвратить уже произошло и все их старания были напрасны, однако генерал Бей был не из этого числа людей. Он знал, что нельзя предусмотреть всё, но можно снизить риски и среагировать на возникшие проблемы своевременно. Именно это «Дракон Севера» и хотел сделать.
  Генерал повернулся к своему адъютанту и попросил соединить его со всеми войсками группы, вплоть до каждого солдата.
- Включите громкую связь. – невозмутимо молвил Бей.
  Адъютанты в мгновение ока выполнили приказы своего командира и ждали новых приказов, но таковых не последовало. Генерал встал со своего кресла так, чтобы его было хорошо видно. Сейчас всё внимание было сконцентрировано на нём…
- Солдаты и офицеры, через считаные минуты мы войдём в столицу нашей великой страны – Пекин. Не для кого не секрет, что Величие нашей страны находится под угрозой. Под угрозой не внешнего врага, а как ни прискорбно, внутреннего. Наше так называемое «справедливое и мудрое» правительство евнухов загнало нас в яму ничтожного существования и пресмыкание перед другими державами! Мы слишком долго ждали… ждали и надеялись, что когда-нибудь сможем снова гордо смотреть на наш флаг, флаг под которым другие державы склоняли бы голову и признавали наше Величие. – Генерал хоть и получил знания об ораторском искусстве, однако до сиво момента он никогда не использовал его на деле. Лонг Бея можно было бы описать как типичную штабную крысу, которая создаёт планы, тактики, но никак не великого полководца древности, который скачет перед войском и вдохновляет их на победу. Однако сейчас он говорил от чистого сердца, эта речь не была спланирована и являлась полностью спонтанной. Это было совершенно не свойственно ему. Солдаты имели честь лицезреть один из тех моментов, когда «генералом серьёзность» завладели эмоции. Он сделал небольшую паузу, чтобы взять со столика рядом с креслом приказ. – Не так давно я получил в своё распоряжение копию приказа о выводе войскового подразделения Запретного города «Золотых мечей» из Пекина во время бракосочетания нашей императрицы и британского принца. Приказ подписан одним из высокопоставленных евнухов, Жао Хао. Как вы можете понять, эти ничтожества даже покусились жизнь нашей императрицы, свет нашей нации, матерь народа, а разве достойны те, кто подняли руку на свою любящую мать, даже находиться на расстоянии 100 км от неё, не то чтобы жить на этом свете? Я думаю вы ВСЕ знаете ответ! Мы должны как можно скорее достичь Запретного города и освободить императрицу из цепких когтей этих… кастратов! Я хочу вас подготовить к тому, что уже увидел наш авангард. Вы войдёте в город разрушенный, больше напоминающий поле боя, каковым он теперь и стал. Противник будет стараться остановить наше продвижение и даже убить нас, однако не стоит забывать, что ради этих людей мы пошли на эту войну и ради них мы будем сражаться. Они не наши враги, наши враги в другом месте! Помните! Что другого пути у нас нет, кроме как вперёд! Любой другой путь нас приведёт только к погибели, погибели всей нашей нации! Вперёд! К новому миру и победе!
  Прямая связь была остановлена и Лонг Бей опустился на своё кресло. Хоть быть командующим было ему не впервой, но выступать перед многотысячной армией было всё же в новинку. Отдавать приказы – это одно, а вдохновлять на борьбу с собственным народом уже другое. Немного отойдя от всего этого и восстановив трезвость ума, генерал приступил к тому, что он делал хорошо…
- Отдайте приказ остановится тем подразделениям, что наткнулись на мины и подождать тральщики. Пусть сформируют дозорные бригады и установят наблюдения поблизости. Нужно удостовериться, что взрывы не привлекли внимание ополченцев. Если вас заметили и к вам движется противник, то займите позиции благоприятные для засады, затем постарайтесь окружить их и разоружить. В идеальном случае завербовать. В случае открытия огня в вашу сторону, примите пару попыток успокоить их, если огонь продолжиться, разрешаю ликвидировать их. Нам не нужен затяжной бой. Наш главный враг время, и мы должны сохранять его. Но не забывайте об осторожность, сейчас каждый из них нужен нам живым.
  Бей всегда имел славу самого дотошного командира. Его приказы часто были достаточно длинны, а их передача офицерам должна была быть слово в слово. Потому многие из его адъютантов всегда носили с собой здоровенные блокноты и ручки, записывали приказы «молодого дракона» и только потому передавали.
  Тем временем основные войска уже входили в город и встречали баррикады. Благодаря спецотрядам и авангарду, многие из них уже были отмечены на карте штаба. Это давало возможно выбрать самый удобный путь через пригороды, с наименьшем их количеством, а если препятствия и появлялись на пути, то их в скором порядке подрывали сапёры или разрушали артиллерией.
«Теперь, когда наши армии начали движение по городу, ничто нас не остановит…»

Тянцзы начала урывками приходить в себя еще седьмого октября, когда ее состояние после многочисленных операций стало хоть немного лучше. Поначалу она приходила в сознание часто, но почти сразу теряла его от боли, с которой не могли справиться новейшие китайские препараты. Адаптивные механизмы организма включались постепенно – и без того болезненная девочка тяжело перенесла ранение и так же сложно ей пришлось во время операции. Врачи сотворили чудо, спасая единственную Императрицу Китая от смерти, а кое-кто поговаривал, что целью покушения было не просто убить девочек, но убить их как можно более мучительно.

Но врачи справились. Седьмого октября она плакала почти не переставая, восьмого к вечеру ей стало лучше и она впервые пробыла в сознании дольше минуты. За это время перепуганная, но счастливая медсестра успела только позвать врача – но когда он пришел, Ее Величество уже снова спала.

Вечером девятого малютка Тянцзы не только открыла глаза, но и попыталась говорить. Слышать хриплый и слабый шепот крошечного ребенка было страшно, врачи не решались сказать Императрице ничего о том, что происходит в Китае с момента ее ранения. Девочка просила привести к ней кого-нибудь из евнухов, кто сможет рассказать ей все, и врачамхватило ума доложить Хоу Шану, который взял охрану Императрицы под свою личную ответственность.

Так что когда Тянцзы снова пришла в себя вечером десятого числа, ее уже ждали, но не те, кого она думала увидеть.

Что почувствовала бы любая девушка из какой-нибудь романтической книги, когда у неё за спиной раздаётся голос молодого мужчины, низковатый, с лёгкой, еле слышной, хрипцой? Ну конечно же, она бы вздрогнула. То ли от неожиданности, то ли от того, что от этого голоса по телу пробежала сотня мурашек. Затем, она бы медленно обернулась и увидела бы ЕГО. Ну а дальше - по списку: глаза, лицо, тело...
Но это в книгах. Жизнь же зачастую несколько (а иногда и совсем кардинально) отличается от того, что пишут на бумаге. Впрочем, это всем известно. Так что вместо того, чтобы вздрогнуть и почувствовать волну мурашек, Света, будучи действительно в сильной задумчивости, аж подпрыгнула, а вместо того, чтобы медленно развернуться, резко обернулась, не заметив, что совсем рядом стояли доспехи. О которые она при развороте ударилась левой рукой. Удар казался несколько более громким, нежели должен был, разрушая тихую дождливую атмосферу. После чего Светлана начала активно трясти рукой, морщась от боли. И только после этого она обратила свой взор на того, кто, собственно, и был обладателем того самого голоса.
- Никогда так больше не подкрадывайтесь, я же вся покалечусь,  - сказала девушка, всё ещё потряхивая рукой. Болело уже не так сильно, рука только слегка ныла. Тем не менее было ясно, что без синяка не обойдётся. Взгляд Люмьеры стал весьма укоризненным. Но не на долго. Буквально на столько, чтобы сообразить, что она, вообще-то, не у себя дома и что, вообще-то, перед ней стоит кто-то незнакомый. Теперь девушка взирала на стоящего перед ней молодого человека не укоризненно, а с долей любопытства.
"А он симпатичный..." - промелькнула в голове мысль, прежде, чем Света подумала, что этот парень ей знаком. Девушка слегка наморщила лоб, пытаясь вспомнить, кто же это такой и откуда она его знает. В этот момент её взгляд на мгновение был устремлён куда-то сквозь парня, после чего в глазах промелькнуло узнавание.
- Точно! Вы же принц Павел! - воскликнула она и тут же прикрыла правой ладошкой рот, смутившись. - Ой, простите, ваше высочество, - девушка присела в книксене.
Вся эта сцена заняла не больше пятнадцати секунд. Но этого хватило, чтобы Светлана почувствовала себя в глазах принца идиоткой.

Тиа не стеснялась своей наготы и очень скромных объемов – ее тело еще только начало оформляться, совсем недавно грудь выросла на полсантиметра за год, и в принципе девочка рассматривала это как должное, однако, не слишком рассчитывала на то, что у нее когда-нибудь будет красивое женственное тело.

Подняв руки к груди, она осторожно ощупала себя, проверяя, не выросла ли она еще хоть немного. С тяжелым вздохом пришлось признать, что совсем не выросла.

Густой пар валил от горячей, заполненной до краев ванной, скрывая от глаз Тии все то лишнее, что не положено видеть маленьким девочкам и голых братиков. Принцесса не переживала по этому поводу – она и так представляла, что там и как работает, и не видела нужды проверять теорию на практике.

Девочка подняла глаза на брата.

- Мисс Коул не поймет, если я выйду отсюда без одежды, - констатировала она. Если вы подумали, что Тиа проявляет чудеса восприятия и осознания человеческой логики и мотивации, то вы крупно ошиблись. Еще два месяца назад девочка не владела столь глубокими познаниями, и таки попробовала это сделать. Многочисленные нотации мисс Коул тогда показались ей куда более неприятными, чем горячая ванная.

А, собственно, раз выйти она отсюда не может, а братик не отстанет, пока не добьется своего, то вариантов развития событий у нее не так уж и много. Но добровольно лезть в локальный филиал Ада на земле маленькая принцесса намерена не была, так и оставшись на месте безвольной куклой. И зачем только брат над ней постоянно так издевается?

- Демон, - по-детски обозвала брата Тиа, дуя губы. Горячий пар оседал на коже и конденсировался в крупные капли. Несколько уже стекли со лба, а одна – ровнехонько между лопаток, заставляя девочку пошевелить плечами от щекотки.

- Это необходимая жертва, на которую я готов пойти.
"Я готов пойти" - Павел в душе зарычал, перебирая эту фразу, пробуя на вкус. Чего стоит слово "я готов пойти", если в бездну идешь не сам?..
То, о чем думал он относительно высказанных слов Императора об Александре, не поддавалось вразумительному объяснению, - там было много... гм, недовольства.
Но Павел был признанным кровавым принцем и прав был Олег - в нужный момент на войне Павел не позволял своим чувствам вырваться на свободу. Потому и удержался сейчас.
Удержался, вдохнул глубоко и шумно выдохнул, прикрыв глаза.
Выдержал паузу.
А затем открыв глаза, посмотрев на своего отца холодно и пронзительно, он начал свой ответ. Понимая, что здесь ничто не решится одним приказом и словом, здесь придется излагать все мысли.
Его голос был спокоен, холоден, резок:
- Истина... - Павел опустил голову, посмотрев в пол, - Да, - он вернул обратно свой взор на отца, - Я поясню.
Павел еще пару секунд поколебался. подбирая слова:
- Ты сказал отец, что готов пойти на эту жертву. Ради чего ты на неё идешь? Ради чего Российской Империи идти на такую жертву? Зачем нам союз с Британией? Мы им проигрываем в войне? Нет. Ты не хуже меня знаешь, как обстоят дела на границе - наша армия одерживает победу за победой и вытесняет противника с насиженных мест.
Павел двинулся в сторону, ближе к стене, где была вывешена огромная карта мира, продолжая говорить:
- Что бы остановить войну? Да, мы остановим войну с Британией, потому что мы встанем на её сторону. Нет, мы не станем союзниками, - Павел резко обернулся, слепо поднимая руку и точно положив ладонь на границу между территориями России и Британии на карте, - На фоне Британской Империи мы просто станем очередной её частью, распахнув наши ворота вчерашним врагам и позволив им войти на наши земли. Этого ожидал народ от своего Императора? Ради этого десятки тысяч бойцов легендарной Российской армии потом и кровью держали границы и теснили противника? - голос принца начал непроизвольно подниматься, - Ради этого я проливал кровь, этими самыми руками вырывая победу у врага стоя в первых рядах?! Что бы впоследствии мы просто сдали позиции и позорно предложили нашу единственную принцессу в качестве откупа?! Этого ожидает от тебя народ, отец? Да если не Британия, то нас уничтожит свой же народ.
Принц отошел от карты и двинулся обратно к Императору:
- Никто не оценит твой поступок. История России строилась на непоколебимости перед врагом, так нас учили в Суворовском училище. И мы непоколебимы. Мы проливали кровь в борьбе с Китаем и выбили его к (цензура) за пределы наших границ. Мы проливаем кровь в борьбе с Британией и они уже отступают пред нашей мощью. Тогда зачем нам союз с СБИ? У нас за спиной целый Европейский Союз, которому можно доверять. А можно ли доверять Британии? Эти (три цензуры), ты видел, что они сделали с мелкими странами на своём пути, с Японией? Я (половой акт в непристойной форме) таких союзников, отец.
Павел подошел к отцу, остановившись рядом с ним, пристально смотря ему в глаза:
- Ты пойдешь на такую жертву, отец? Сломать жизнь дочери, обесчестить Российскую Империю, настроить против власти народ и армию, и продать всех нас врагу, которому мы не проигрываем и испортив отношения с союзниками. Всё одним действием и словом.
Принц ненадолго замолчал, чуть склонив голову на бок и не сводя взора с императора:
Зачем, отец?

Милли наблюдает и ждет – Рианнон не выглядит дезертиром, она собирается рассказать. Но президент отчего-то не слишком счастлива: заставила лишний раз переживать ту, кто и так страдает. Тиран ты, Милли, самый настоящий. И дура, если считаешь, что никто этого не видит. Тебя раскроют однажды, и все твои улыбки не уберегут твою голову от плахи, Антуанетта.
- Да, - твердо отзывается Ри на ее жесткость. Милли отрывается от своих мыслей и вся обращается вслух – помучаться совестью можно и попозже. - Наннали попросила чтобы меня и Дункана включили в состав отряда - ради Нины, чтобы там были знакомые ей люди. – Наннали. Милая маленькая Наннали. Иногда даже Милли забывает, сколько всего ей довелось пережить. Самое ужасное: лицемерие позволяет Милли делать вид, что она не переживала хотя бы часть этого вместе с британской принцессой. «Президент, а вы знали?!», - разгоряченно, негодующе спрашивает ее кто-то из учеников после визита представителей власти из Пендрагона, и блондинка медленно, печально качает головой – мол, все дедушка. «Неужели и Лелуш тоже?..», - у Ширли круглые, удивленные глаза. «По логике вещей», - безразлично тянет в ответ Милли и разворачивается, чтобы уйти, пробившись через толпу любопытных. А теперь где-то между склянкой с реагентом и подоконником президент решает, что настало время принять приглашение в столицу. Завтра же. Без предупреждения войны.
Едва ли мысли о бедной Нине наводят ее на эти заботливые выводы: ежу ясно, что Эшфорд заботилась о девушке в очках недостаточно, чтобы теперь придаваться печали и унынию. Но достаточно, впрочем, чтобы откинуть сочувствие и постараться что-нибудь сделать. Впрочем, она уже решила, что нужна Наннали, значит, делать придется дистанционно. И по мере того, как Ри продолжает свой рассказ, раскладывая все по полочкам в голове президента, Милли придумывает соответствующие решения. Официальное расследование как обычно – безрезультатно. Да и кто сможет найти тех, кто организовал теракт, чтобы прикрыть похищение? Эта мысль приходит к Милли неоткуда, просто обобщая услышанное. Ведь в обратном нет никакого смысла: для террористов Нина неважна абсолютно, а для людей, терроризмом прикрывающихся – напротив. Но оставить столько жертв ради девочки… Зачем же она им понадобилась? Да, она своего рода гениальная в обращении с формулами и техникой, но лишь в рамках школы: никакого высшего образования, никакого опыта, никаких связей. На это у Милли как раз нет ответа, а преступление без мотива, как известно… Но, возможно, ей есть, у кого спросить о работе технических гениев.
- Но им промыли мозги еще раньше, никто не смог дать данных о заказчике. Понимаешь? – Президент на несколько секунд даже забывает, что находится не одна в классе, медленно поднимает взгляд на О’Нил, на этот раз расслабленный, отвлеченный. - Это тупик... – Не колеблется: делает несколько шагов навстречу, не говоря ни слова, встает совсем вплотную к девушке и ни с того ни с сего заключает ту в объятия, даже глаза прикрывает, как будто так и надо, как будто она всегда собиралась. Поднимает руку к светлым волосам, гладит бравую военную по голове, как мамы утешают детей. От былой морально подавляющей Милли и следа не остается: сюсюкает, баюкает, подбадривает, разрешает чуть-чуть расслабиться и поплакать.
- Бедная моя, - шепчет Милли – богиня милосердная теперь, как будто довольная жертвоприношением. – Тяжело тебе пришлось, да? – Гладит по волосам. Милли, вообще-то, чуточку сильнее физически, чем может показаться, но обычно ей не бывает нужна сила – никто особенно не сопротивляется ее обнимашкам. – Ничего, все позади, мы со всем разберемся. Вместе, да? – Улыбается Чеширским котом; улыбка где-то за плечом Рианнон, та видеть не может, но, вероятно, может чувствовать – у президента такая улыбка, которую можно ощутить, даже не поворачивая головы. Не сказать, что особо добрая…

Из-под пышных ресниц Акено внимательно рассматривает принцессу – содержимое бокала, волны дорого платья, аккуратные украшения и безупречное чувство стиля. Японка не уступает этой девочке в красоте, но у Акено уже трое детей и жизнь ее медленно клонится к закату, а для принцессы все только начинается. Юфемия прекрасна – точеными чертами лица, аккуратными запястьями, мягкими формами тела, тонкими пальцами – и ее красота только рассветает. Когда солнце остановится в зените, розововолосая принцесса будет прекраснейшей женщиной на свете.

- Думаю, дело в том, что сегодня на балу необычные гости. Прежде британцы отвергали все приглашения.

Принц Кловис не желал общаться с жалованными, оставляя за собой право игнорировать формальные приглашения, которые в дань уважения отправляла ему Кагуя. Ему хватало помпезных британских балов. По слухам, он не был таким уж расистом, но все же за все время не посетил ни одного торжества.

- Я слышала, принц Ренли и его сестра Юфемия скоро сыграют свои свадьбы. – Продолжала Акено светскую беседу, переходя на классического конька – последние мировые новости. – Как вы думаете, любы ли им их избранники?

Акено поймала взглядом стоящего поодаль мужа, разговаривающего с кем-то из японцев. Она сама вышла замуж по любви и ради этой любви не просто была готова отдать себя всю – она это сделала, положив свою жизнь на алтарь интересов Сайто. Будут ли так же счастливы принц и принцесса?

Воллен пожал плечами, провожая взглядом байкера, почему-то идущего к остановке. Вряд ли он узнает, был ли он подставным или случайным. Впрочем, внешность запоминающаяся, так что, может быть, узнает его, если встретит. В любом случае, его работа тут закончена. Идея постучаться и проверить, в доме ли Кримхильд, была сочтена глупой - толку не будет, а проблем потенциально  масса. Видимо, Штерн уже принял меры, как нейтрализовать ту. что решила  не идти с ними... Так что дело за ним. Но все же как-то противно было на душе - пока что от их действий проблемы только у тех, ради кого, по сути, они и действуют. Да, это того стоит, но тем не менее... Мысль пока не оформлялась в конкретную идею, но Карл не забывал об этом слабом месте их плана. Рано или поздно оно может стать источником бед и проблем.

Штерн, надеюсь, ты знаешь, что делаешь... Как и я. Мы рискуем, потому что не можем иначе, но как мы поймем, где и когда остановиться, кому жить, а кому умереть? Невольно вспоминаешь, что революции пожирают тех, кто их начинает. Не то чтобы я боялся умереть, но... Кто придет на наше место, интересно?

Вот уж и правда.  Пока ты живой, все еще приемлемо - даже если  потерпишь неудачу, то всегда можешь сражаться до конца. Но после конца - кто будет за тебя сражаться? Много ли будет тех, кто продолжит дело борьбы за сильный Евросоюз, а не  на живую нитку сшитую помойку с пятьюдесятью политиканами-дегенератами во главе? Так посмотришь, не лучше чем Китай с их евнухами. Русские? Они, конечно, ничего ребята, но сами объединить ЕС - все же по-настоящему  это именно Западная Европа - они могут, только завоевав его. Берлинская губерния? Нет уж, спасибо. Так что если не найдется  воинов среди немцев и французов - можно тащиться на поклон к британцам или русским. как кому больше нравится.  Именно это и делает способным поступать жестоко и подло. Слишком уж погано все кончится иначе...

Воллен завел машину и уехал, не оглядываясь на окна Кримхильд Гретчен - свет там горел уж точно не для него...

«Лжёшь ведь. Видно по тебе, что скажи я сейчас, что так и поступлю, голову мою будут использовать как футбольный мяч уже в следующем дружеском матче между твоей и дивизией Брандини», - тошнота накатывала волнами, взывая встать и тут же выйти, дабы сохранить хоть какой-то облик, но она старательно уговаривала себя просидеть ещё хоть пять минуток, чувствуя как со лба падают капли пота.

- Ты прав, Конрад, -  наигранная улыбка, которая сейчас казалась измученной, - Мне никто не поверит. Гордость требует швырнуть тебе в лицо перчатку, но осознание того, что ты, чёртов гадёныш, действительно выйдешь сухим из воды, заставляет задуматься: а так ли хороши наши господа генералы? – она проглотила ком, что подкатил к горлу, почувствовав себя чуть легче.

- Я не знаю, стоит ли верить тому, что сейчас увидела и услышала. Столько хорошо известных имён, столько людей, что показывают себя на передовой настоящими профи, что становится страшно: либо я не понимаю, что есть верность и честь, либо мои коллеги, те, кому я доверяла свою жизнь в сражении, готовы вот так взять и перечеркнуть всё, чем жили ранее? – она покачала головой, жалея, что пришла сюда, и всё же радуясь, что не стала одной из тех, кого тихо прирежут во сне как «верного пса совета». Никто, впрочем, не давал гарантий, что сейчас её не застрелят по пути до дома.

- Я не дам ни согласия, ни отказа, покуда не увижу их лица вживую, не убежусь в том, что ты действительно имеешь за собой силу, а не скалишься шакалом на тигров из совета, - резко встала, увидев плывущие повсюду звёзды, - Мне нужно… на свежий воздух…, - прошептала женщина, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что произнесла это вслух.

- Вы их увидите, генерал-майор, - обещал Штерн, - и увидите раньше, чем вы думаете. А пока что, я бы хотел предложить вам взять под своё командование Атлантический Вал, а это, как я уже говорил, шестьсот тысяч солдат и офицеров, задачей которых является защита наших северных границ. Так же, я собирался внести свои дополнения в план генерала Мантейфеля по высадке на Альбион, в числе прочего, я бы хотел нанести удар по британскому флоту из орудий, установленных на Алтантическом Валу. Вашей задачей будет убедиться, что батареи готовы к бою, а укрепления к обороне и доложить мне об этом лично. Справитесь?
Штерн подбросил амбициозной Кримхильде аппетитную кость. Более полумиллиона человек, а так же возможность разделить славу "маленькой победоносной войны", которую затеял Ирвин Мантейфель. Слишком большое искушение. Сам же Конрад в первую очередь собирался привлечь Кримхильду к заговору хотя бы потому, что всё ещё надеялся собрать вокруг себя большую часть амбициозных и талантливых германских офицеров. Несмотря на то, что Гретчен была истеричкой, своё дело она хорошо знала и более слабый командующий не выдержал бы и дня в Южно Африканской Республике, а Кримхильда... Она не просто выжила, она смогла выбраться и сохранить остатки достоинства и офицерской чести, а для Штерна это значило едва ли не столько же, сколько победа на поле боя. Да и как можно было надеяться, на то, что Гретчен сможет разбить закалённую в боях армию Ганнибала. Девчонку отправили умирать. А она всё ещё не понимала этого, цепляясь за свою верность Совету Пятидесяти.
- Капитан Воллен, не стойте столбом, дамы в беде это по вашей части, - устало вздохнул Штерн, который в очередной раз убедился, что женщина офицер (если это не Хильда, или Железная Эмма) всё-таки слишком хрупкое создание, чтобы бросать её в мясорубку передовой. Конрад, не говоря больше ни слова, вышел из кабинета, направившись в тренировочный зал, где собирался найти человека, подходящего для одного из самых коварных планов "предателя" Штерна. Толкнув дверь солдатской качалки, генерал-майор проигнорировал вятянувшихся по струнке солдат и направился к женщине, лежавшей на скамье для жима, поднимая около семидесяти пяти килограмм железа при кажущейся хрупкости. Форменные штаны и мокрая от пота майка. Да, вот она - майор Кёниг...
- Вольно, бойцы, - спокойно произнёс Штерн, сложив за спиной руки, - оставьте нас с майором наедине.
Когда бравые штурмовики (во главе с Отто Пфицегентаклем) покинули тренажёрный зал, заговорщик присел на скамью рядом с Эммой и полушёпотом произнёс слова своего первого приказа со времён ближневосточных линий фронта.
- Мне нужно, чтобы ты отправилась на Атлантический Вал и присмотрела там за генерал-майором Гретчен, - он не стал уточнять, что Кримхильда своего согласия не дала, в противном случае, Штерн просто мог воспользоваться своим правом отправить её и то, что осталось от её подразделений туда, куда сочтёт нужным в рамках "Валькирии".
- Возьми с собой десяток штурмовиков, и не спускайте с неё глаз. Если заподозришь, что она сомневается, или задумала раскрыть наши карты раньше времени, приказываю убить на месте.

Мальченко покинул номер примерно через полчаса после того, как ушла Алиса. У него не было особых опасений на счёт того, что дочка может вляпаться в историю - по его мнению, она хоть и была взбалмошная, но достаточно предусмотрительная, не в пример своим ровесникам. Кроме того, мобильную связь никто не отменял, так что Станислав в любой момент готов был примчаться на выручку по первому зову. Впрочем, ему этого хотелось меньше всего - встреча с должностными лицами должна пройти как по маслу, в противном случае не избежать негативных пертурбаций в перспективе.
Встреча выдалась не из лёгких - один из директоров лёгкой оружейной промышленности выдался на редкость упёртым типом. Помимо того, что он плохо разбирался в тонкостях русского менталитета, мужичок оказался с огоньком, когда дело касалось немецкой стороны вопроса, но огонёк этот был совсем не того плана, что ожидал Мальченко. Через вербальные огороды и мысленные проклятия, сквозь ораторские изыски и невнятное бормотание переводчика, но он добился своего, правда, сам вымучился не меньше собеседника, который в конце концов согласился на большую часть предложений русской стороны. Под конец переговоров, затянувшихся на многие часы и переходившие с места на место, из зала собеседований в ресторан, из ресторана в номер немца, оба выглядели так, словно в темпе вальса прошли бок о бок римскую кампанию. Стасу хватило ума воздержаться от резких выпадов под конец, немец едва не включился в разговор на ломаном русском с примесью экспрессивного родного языка, но когда участники разошлись по апартаментам, все, включая персонал гостиницы и находившихся рядом людей, облегчённо вздохнули - атмосфера отеля теперь добрые две недели не разрядится от витавшего в воздухе настроения противоборства и чисто национального напора.
Мальченко не сразу заметил, что в номере уже кто-то есть. Едва он переступил порог, как тут же потух, вяло проковылял к письменному столу и блаженно развалился в кресле. Откинув голову назад, он с тупым упоением разглядывал замысловатый узор лепнины по периметру потолка. Все его мысли сейчас были в ещё не распакованном чемодане с одеждой, недра которого скрывали бутылку "Столичной", тайно провезённую через обе таможни в аэропорту. Рюмка водки всегда спасала в подобных ситуация почище доброй папиросы, и, в отличие от табачного демона, не являлась в глазах Стаса каким-то пороком, оскверняющим мужское достоинство.