Добравшись до подземных коммуникаций Академии Лелуш первым делом направился к дублирующему наблюдательному пункту - так же как и в основной комнате охраны тут можно было наблюдать за всей школой пользуясь видиокамерами - инфорация о местоположение террористов необходима при любом плане.
Заложники находились в одном мест и под охраной - это обстоятельство исключало силовой сценарий их освобождения, потому что даже если пойти на то что бы сделать способности Q1 достоянием публики, нет гарантии, не только того что она сможет обезвредить всех террористов в зале, но и что во время схватки никто не пострадает - не то что бы его так сильно беспокоила судьба учеников, но вся эта операция несла значительную идиологическую нагрузку и невинные жертвы были недопустимы.
Zero’s rep is enough to warrant a meeting, without being shot in the process… After seeing Матсумото, for who they are searching for, and remove the guards from hostages, than my minions will proceed against mercenaries.
Q1 will be useful as failsafe with the hostages, and in best case scenario will remove questions about her whereabouts during the incident.
Для этого было необходимо для отряда патрулей террористов - первый она захватит и допросит что бы сообщить ситуацию Зеро, и второй который захватит Каллен и проведёт её к остальным учащимся.
Быстро настроив ретрансляцию видеопотока из наблюдательного пункта на планшет (хвала администрации за быстрый вай-фай! Впрочем, этим тоже занимался студ.совет...) Лелуш отправился бродить по академии планируя свой маршрут так что бы самому не попасть на камеры, и всретить автономный патруль-другой.
После того как первая часть подготовительной стадии была закончена махинатор вернулся под землю, позвонил Q1 сказав что можно прекращать отсиживатся и пора добывать разведданные для операции.
Пока суть да дело, у него появилось время покинуть территорию академии для того что бы навестить свой фургон с костюмом Зеро и прочим необходимым реквезитом. Это оказался черезвычайно удачный момент, потому что он заметил проезжающий фургон телестудии, который был в тот же момент включён в план.
Получив "новые" разведданые от Q1, Зеро приказал ей попастся на глаза патрулю и обеспечивать безопастно заложников изнутри, но не действовать пока не возник прямой и недвусмысленной угрозы.
Дальнейшее было делом техники - отправить Огги планы подземных коммуникаций Академии и использовать их для позиционирования бойцов ОЧР для атаки на террористов, въехать на захваченной теле-машине и потребовать встречи с отвественным за операцию.
Убрав лишних свидетей и отдав приказ о перераспределении террористов, осталось задать пару вопросов про то, кого они ищут и по чьму заданию проводится операция.

Мацумото так же ничего не знал кроме того, что нужно искать подозрительных людей, отличных от студентов Академии и отводить их к Такуме, который находится в британском доме неподалеку. Лишь у главаря есть эта информация.

В свете новой информации, Зеро сначала отдал приказ резерву привлекая минимум внимания окружить здание с Такумой, а только потом уничтожить террористов в академии.

сначала всё шло хорошо, даже слишком хорошо, и это сыграло злую шутку потом, когда видимо моряки расслабились из-за удачи первых залпов. Хотя сломанное кресло вызвало ктулху сатану армагеддон бурю эмоций, выразившихся в виде многомата, да ещё часть через динамики корабельные.
Начавшаяся флагманская дуэль не предвещала ничего хорошего, ибо менее зубастая Брина брала сугубо новейшей броней и скоростью. Но к сожалению, орудийное превосходство Химеры дало о себе знать, постепенно превращая Брину в плавучий кусок металла, и Драйк молился, чтобы не повредили реактор и винты, и, что характерно, ему повезло.
- Капитан, Британцы штурмуют FS-98... Кажется... Они её взяли! - раздался голос связиста...
- Чтоооо??!?! - Драйк буквально взревел, и раздавил в руке трубку, и плевать что она была из прочной породы дерева, и окована, она просто треснула и рассыпалась под могучим сжатием адмирала, чей баттхёрт можно было сравнить с мощью взлетающего шаттла размером в два-три линкора - Каааак?? - Адмирал буквально рассвирепел, но сообщение о победе в воздухе умерило его пыл.
В прочем, дальнейшая судьба флота была очень печальной, в итоге потеряв практически все крупные корабли, Драйк от бессилия шваркнул по стене, навернео сломав пару костяшек.
- Отступаем! Брине дать прощальный залп, бейте торпедами и попользуйте наконец сакурайдатовые снаряды, не зря же мы их брали!  В процессе отступления пусть миноносцы засеют море минами! - рыкнул он, и смотрел на финал грандиозной битвы, в которой полегли практически оба флота.
- Мы ушли без победы, но враг её ощутил на себе... Твою мать, всётаки такие крупные сражения это не моё. нужно собирать флот под себя.. - глубокомысленно заметил Драйк, нещадно дымя табак, и наблюдая за красочными взрывами последнего подарка Брины. Отступление было достаточно кровавым, и пришлось вылавливать из воды выживших с потопленных эсминцев.
- Сер, нас вызывают - сообщил связист
- Выводи! - небрежно кинул адмирал, садясь в простое кресло, принесённое из кают-кампании
- Контр-адмирал Драйк, я полагаю? Адмирал Митт Траун на связи. Хотел поздравить вас. Замечательный бой. Трюк с облаком был действительно красивым. - раздалось в динамиках.
- Правильно полагаете, адмирал, хотя облако было не главным, жаль не всё получилось использовать по полной, и благодарю, бой был действительно замечательным, хоть и смахивает на Пиррову победу - ответил Драйк, раскуривая трубку, уже новую, а не ту. что раздавил в приступе дикой попоболи.
- Скорее, на поражение обеих сторон. И пользуясь случаем хотел бы передать вам привет от команды захватившего вашу подлодку эсминца. - Траун откровенно издевался, но Драйк не хотел оставаться в долгу. В прочем скрип зубов в эфире, и тяжёлый вздох он скрыть не смог.
- Да, ваш эсминец действительно геройски себя проявил, этого не отнять, но вот ваши ВВС явно сплоховали, привет он наших пилотов, и кстати, я надеюсь не сильно побил ваш флагман, кажется последний удар был достаточно больным - съязвил экс-пират.
- Британия - владычица морей. Пока наши корабли не полетят - ваши пилоты могут спокойно наслаждаться своим превосходством. А флагман мой вы действительно потрепали. И лишили рук один из моих любимых экспонатов. Я крайне недоволен вашим поступком. - и снова британец практически насмехался.
- Посмотрим, посмотрим, вы ведь наверняка кроме имени и моё досье читали, я не привычен к таким крупным и затяжным баталиям, встретимся, когда у меня будет подобранный лично мной флот, и вы увидите мою фирменную стремительную атаку. Надеюсь мы достаточно скоро скрестим пушки наших кораблей. - парировал герр Тотенсееле
- Читал, было дело. Искренне сожалею, что мы находимся по разные стороны конфликта. И с нетерпением жду нашей следующей встречи. Я надеюсь, вы сможете удивить меня. Удачного вам возвращения в порт, контр-адмирал. - раздалось в ответ.
- Аналогично. Ах да, чуть не забыл, можем встретиться в Руанапурте, маякните бармену "Синей жемчужины" за несколько дней до встречи, попробуем обговорить, я бы выпил с вами на нейтральной территории пару бочек шнапса! И принца Ренли прихватите, если сможете. До встречи, Адмирал. - попрощался Драйк, и разлёгся в кресле. Дико хотелось действительно устроить загул в Руанапурте, ядрёный, на неделю, или даже месяц, чтоб все бордели обойти, и побухать во всех питейных, но служба была опасна и трудна.

Траун сидел в своём кресле на мостике "Химеры", мрачный и задумчивый. Не смотря на столь хитрую идею с буем, вражеский флагман практически не получил повреждений. Полковник Аарон и его отряд, судя по тому, что авианосцы даже не дрогнули, расстались со своими жизнями не принеся никакого результата. Не считая небольшой задержки эсминцев врага. Это было главной ошибкой Трауна в этом бою. Ошибкой, за которую заплатил один из его лучших командиров. Тем временем вражеские подлодки полностью истребили эсминцы Трауна. Ситуация была хуже некуда. И всё, что можно было сделать в этой ситуации, это отступать. И противник сам дал ему такую возможность.
"Капитан Пеллеон, прорываем окружение по центру и полный вперёд."
"Слушаюсь, сэр."
В отличии от многих других командиров, Траун никогда не боялся отступать. Он погрузился в размышления, продумывая как спасти наибольшее количество кораблей и вернуться для ответного удара. Эту его медитацию прервали довольно скоро. Как только Траун услышал сообщение от Пеллеона, он не поверил своим ушам. На лице адмирала легко можно было прочитать крайнее удивление, что было большой редкостью. Спустя мгновения удивление прошло и на его место вернулась глубокая задумчивость, которую после сменило недоверие. Это не могло быть правдой. Ему должно было послышаться.
"Капитан, они сделали что?!"
"Взяли вражескую подлодку на абордаж. Хотите, я запрошу подробный отчёт."
"Отчёт может подождать до тех пор когда мы выйдем из боя. И я хочу услышать полный доклад об этом подвиге лично от того, кто его совершил. А пока передайте им приказ об отступлении. И передайте Нордмену, чтобы тоже отступал. Он мне ещё нужен."
Однако, за время этого короткого разговора чаша весов склонилась в пользу британского флота. Потеряв почти всю авиацию, войска Трауна смогли отправить ко дну практически все тяжёлые корабли противника и принялись добивать остатки. Эсминец, который смог, сопровождаемый "Р'льехом" и захваченной подлодкой начал отступление. Хотя, отступать было уже не лучшей идеей. Не стоит искать причины столь резкой смены ситуации, стоит их эксплуатировать. Тем более, что вражеский флагман, в котором с такого расстояния не опознать "Брианну" было невозможно, практически остался без орудий. Сколь бы хорош не был Драйк, а теперь Траун знал, кто был его оппонентом, с превосходящей огневой мощью Трауна ему уже нечем было тягаться. Кроме авиации. Но и та особого результата не принесла. Отведя героический эсминец и "Р'льех" на достаточное расстояние, флот Трауна перешёл в наступление. "Химеру" встряхнуло, наступление приостановилось.
"Капитан, я полагаю, это были торпеды?"
"Да, адмирал"
"Капитан, мы тонем?"
"Нет, адмирал".
"Это хорошо, капитан. Я возвращаюсь в свою каюту, свяжитесь мне с командующим вражеского флота. Преследовать отступающих я не вижу смысла. Мы их не догоним. Взять курс на ближайший наш порт. Поздравляю вас с победой, капитан. Хорошая работа."
Развернувшись, Траун покинул мостик. Его каюта осталась почти в таком же состоянии, что была перед поем. Если не считать то, что большинство его экспонатов упали. Прочные колпаки защитили особо хрупкие экспонаты, но Трауну пришлось с сожалением отметить, что одна его статуэтка, следуя тренду  античного мира, осталась без рук. Сев в своё кресло, он стал ожидать ответа на его вызов. Прошло совсем немного времени, и в каюте раздался голос Драйка.
"Я слушаю."
"Контр-адмирал Драйк, я полагаю? Адмирал Митт Траун на связи. Хотел поздравить вас. Замечательный бой. Трюк с облаком был действительно красивым."
"Правильно полагаете, адмирал, хотя облако было не главным, жаль не всё получилось использовать по полной, и благодарю, бой был действительно замечательным, хоть и смахивает на Пиррову победу."
"Скорее, на поражение обеих сторон. И пользуясь случаем хотел бы передать вам привет от команды захватившего вашу подлодку эсминца."
*скрим зубов в эфире, тяжёлый вздох*
"Да, ваш эсминец действительно геройски себя проявил, этого не отнять, но вот ваши ВВС явно сплоховали, привет он наших пилотов, и кстати, я надеюсь не сильно побил ваш флагман, кажется последний удар был достаточно больным."
"Британия - владычица морей. Пока наши корабли не полетят - ваши пилоты могут спокойно наслаждаться своим превосходством. А флагман мой вы действительно потрепали. И лишили рук один из моих любимых экспонатов. Я крайне недоволен вашим поступком."
"Посмотрим, посмотрим, вы ведь наверняка кроме имени и моё досье читали, я не привычен к таким крупным и затяжным баталиям, встретимся, когда у меня будет подобранный лично мной флот, и вы увидите мою фирменную стремительную атаку. Надеюсь мы достаточно скоро скрестим пушки наших кораблей."
"Читал, было дело. Искренне сожалею, что мы находимся по разные стороны конфликта. И с нетерпением жду нашей следующей встречи. Я надеюсь, вы сможете удивить меня. Удачного вам возвращения в порт, контр-адмирал."
"Аналогично. Ах да, чуть не забыл, можем встретиться в Руанапурте, маякните бармену "Синей жемчужины" за несколько дней до встречи, попробуем обговорить, я бы выпил с вами на нейтрельной территории пару бочек шнапса! И принца Ренли прихватите, если сможете. До встречи, Адмирал."
Завершив сеанс связи, Траун развернулся и увидел стоящего недалеко от входа в каюту капитана Пеллеона.
"Зная вас, сэр, вы наверняка воспользуетесь предложением этого пирата."
"Абсолютно верное предположение, капитан."
"Распитие алкоголя с пиратом. Считаете это безопасным?"
"Я не собираюсь пить с пиратом. Я собираюсь вербовку союзника."
"И вы думаете, он действительно согласится служить правителю Британской Империи?"
"Нет. Но со мной он работать не откажется. Я умею убеждать людей."
"Тут вы правы, адмирал. Остатки флота направляются в порт для прохождения ремонта. Будут ещё приказы?"
"Да. Капитана Нордмена и командира того эсминца ко мне как только окажемся в порту. А до тех пор меня не беспокоить."
"Как прикажете."

* * * * *

Была уже поздняя ночь(или раннее утро) когда капитан Нордмен в сопровождении двух одетых в чёрную униформу "Рук Трауна" вошёл в каюту адмирала. Посреди того, что больше напоминало музейный зал, нежели каюту, сидел сам адмирал. Митт Траун был бледнее обычного и выглядел очень уставшим. Услышав, что в его каюту вошли, он медленно открыл глаза и стал буквально сверлить капитана взглядом. Хоть Нордмен и был приписан к флоту Трауна лишь недавно, слухи об адмирале он слышал в больших количествах. Адмирал умел прощать своих подчинённых за их ошибки. Но он так же мог казнить из за их некомпетентность. И наличие элитных бойцов Трауна в роли сопровождения ничего хорошего не предвещало. Нордмен уже был готов уйти из жизни достойно и сдерживал как мог свой страх, но слова адмирала смели с него столь тщательно поддерживаемый образ спокойствия. Глаза капитана расширились от удивления, а рот непроизвольно открылся.
"Хорошая работа, капитан. Я вами доволен. Вашей вины нет ни в том, что вас обнаружили, ни в смерти полковника Аарона. Сенсоры европейцев оказались хороши в то время как "Р'льех" является лишь экспериментальным образцом, а несвоевременный приказ об атаке отдал я. Предоставленные вами данные помогли одержать победу и сократить потери. Так держать. Можете идти."
Капитан моргнул несколько раз и попытался что-то ответить, но потерял дар речи. Еле выдавив из себя "Спасибо", он отдал честь и покинул каюту. Несколько недель назад, когда его только приписали к армаде Трауна, он был рад, что сможет сражаться за одного из лучших адмиралов Империи. Сейчас он вышел из его каюты с твёрдой уверенностью, что умрёт за него. Траун действительно умел прощать ошибки. Как и воодушевлять. Поднимаясь по лестнице, опять же в сопровождении ликвидаторов Трауна, он столкнулся с довольно высокой рыжеволосой женщиной, которая шла на встречу с адмиралом в сопровождении низкого и сильно волосатого мужчины. Траун несколько мгновений изучал вошедших. Ни женщину, ни мужчину он не знал лично и в их биографиях прежде ничего героического не значилось. Рыжеволосая девушка, капитан Даала, была без своего мундира, а свежие пятна смазки на майке говорили о том, что капитан лично участвовала в ремонте корабля. Низкорослый мужчина рядом с ней, лейтенант Кетч, тоже был заляпан маслом. Но кроме масла на его футболке были большие пятна крови. Судя по всему - крови членов экипажа подлодки.
"Капитан Наташа Даала, лейтенант Кетч, от имени Священной Британской Империи, благодарю вас за совершение невероятного подвига."
"Натаси, адмирал. Не Наташа."
"Прошу прощения. Я бы хотел обсудить, как вам это удалось?"
Капитан Даала хотела было начать доклад, но её перебил Кетч. Он начал повествование, активно помогая себе руками.
"Мы все такие сидели, не знали делать что. И тут такие подлодки начинают наших друзей топить, значится. И мы такие "бей их" и начали топить подлодки. Одной мы чёй-то там пробили или подбили, не знаю. И они значится наверх пошли. Ну и капитан такая говорит "Давайте их торпедой жахнем!". А я такой "А давайте их на абордаж возьмём!". Ну мы кубики бросили и моя взять. Я команду собрать. Капитан, большая женщина, с нами полезла. Ну мы, значится, прорезали стены и завалились внутрь. А они все такие, нас увидев, в штаны наложили и давай кричать. А я одного за голову схватил и..."
"Достаточно"
Траун одновременно поражался храбрости, идиотизму, и изобретательности этих людей. Но одно он понимал точно - эти двое сделали то, что сделать просто невозможно. И заслуживали достойной награды.
"Капитан Натаси Даала, за невероятный подвиг вам присуждается звание полковника. Под ваше командование поступит подразделение в составе Стальной Армады как только нам выдадут корабли для пополнения армады. Лейтенант Кетч, за вашу смелость и изобретательность я присуждаю вам звание капитана. Будут ли у вас какие-либо пожелания?"
"Вообще-то да, адмирал."
"Я вас слушаю капи... полковник Даала."
"Мы бы хотели несколько преобразить "Эндор"."
"Подробнее."
"Мы бы хотели перекрасить корпус, придать ему сходство с лесом. Заменить паруса и добавить надпись на борт."
"Про паруса и надпись подробнее."
"Кетч, будь добр."
Волосатый мужчина достал из-за пояса засаленный блокнотик и ткнул толстым коротеньким пальцем в плохо сделанный рисунок. На покрытой пятнами станице блокнота красовался набросок эсминца. С большой надписью "Готовьте ваши субмарины" на борту. На соседней странице был нарисован парус. На чёрном фоне была изображена субмарина и сидящее на ней существо, что-то среднее между Кетчем и медвежёнком. Как бы глупо это ни выглядело, Траун должен был признать, что после этого боя эсминец и его командир станут довольно известными. А дополнительное давление на мораль врага лишним не будет. Кто захочет сражаться против эсминца, который смог?
"Считайте, я одобрил. Можете приступать."
Пара безбашенных офицеров поблагодарили адмирала и поспешили покинуть его каюту. Только теперь, когда все дела были закончены, адмирал мог позволить себе отдохнуть.

Троица пилотов батальона "Огненных Тигров" слонялась по городу, решительно пытаясь найти себе приключений на отчаянные задницы. Извечная скука, которая вывела "Дракона Инь" и двух ее подопечных, корейца Кима и слегка подслеповатого Ли, заставляла их уже два часа гулять по городу, травя друг другу веселые и не очень истории. А все дело было в Ли Сине, который хотел показать отличный бар для военных моряков, но совершенно забыл его местоположение. И пусть цели у них были отнюдь не выпить с моряками, но...
- Мы уже два часа ходим по кругу... - Лин ухватила за рукав традиционного одеяния и повернула к себе лицом идущего впереди Ли, - Либо ты прямо сейчас берешь и вспоминаешь, где находится твой офицерский бар для моряков, либо я беру и отрезаю тебе то, что у тебя находится ниже пояса. И на этот раз я не шучу...
Ли вздрогнул и виновато посмотрел на свою командиршу. Лин умела говорить проникновенно, когда было нужно, а сейчас был именно такой случай. Нужно было решать, идут ли они обратно в расположение части, или...
- Смотрите! Гвардейцы! - Ким указал пальцем на одетых по форме гвардейцев запретного города, окруживших двух девочек и одного мужчину со светлыми волосами. - Вот с***, на детей напали!
- Да, жаль в морду нельзя дать... им. Это же гвардейцы, приближенные старших евнухов. Гвардия неприкосновенна, чтоб ее. - Ли огорченно вздохнул.
Угу, сразу трибунал и все такое. Тень на огненных тигров бросать - командир за яйца нас повесит. - Это был опять Ким.
- А у нас на лбу написано что мы из "Огненных Тигров"? Мы же все в гражданском. Тем более, они достали мечи и обратили их против детей. Вперед ребята, у меня уже кулаки по гвардейским рожам чешутся! - Лин улыбнулась и сорвалась с места, бросившись по направлению к ближайшему гвардейцу и удовлетворенно слыша топот двух пар ног, бегущих следом.
С криком "Вы сочтены опасными, уничтожение санкционировано!" Лин повисла на плечах у гвардейца с мечом, правой ногой проводя подсечку и опрокидывая его на землю. Мимо нее проскочил Ким, словно таран врезавшийся в крайнего и тощего гвардейца, пытавшегося ухватить одну из девочек за плечо. Ли немного опоздал и его противник, толстый мандарин с седой бородкой уже начал разворачиваться и поднимать меч, так что ему пришлось делать "ход конем" - лейтенант китайской армии упал на землю, уворачиваясь от меча и буквально снося противника обоими ногами, после чего толстяк рухнул на мостовую. Четвертого гвардейца неожиданно для всех обезвредил блондин, эффектным ударом в челюсть вырубив противника. Лин гордо оседлала "своего гвардейца" и с превеликим удовольствием стала разукрашивать его лицо, стачивая свои закаленные в рукопашных боях костяшки, ее ребята тоже не отставали, унижая тройку остающихся в сознании гвардейцев. Пока остающихся...

- Искать ответы на дне бутылки, герр генерал, - в голосе германского офицера не было жестокой иронии, которую он вместе с фальшивой гордыней оставил за дверьми зала для слушаний. Покинув коорденационный штаб, Конрад Штерн бросил маску хладнокровного ублюдка на камни парижской мостовой. Она разбилась под воркование голубей, но командира шестой бронетанковой дивизии всё ещё тошнило от собственного пафоса. Он сыграл свою роль - но это не доставило ему удовольствия. Ганнибал Бота - достойный человек и где-то в глубине души, которая ещё не прогнила совсем, немец понимал, что поступил бесчестно. Он не искал оправдания.
"Моё место там, где сражается дивизия призрак. Здесь я просто теряю время. На африканера, которому не хватило чести сдохнуть, как подобает солдату. На этих шлюх из коорденационного штаба. Я должен сражаться, вашу мать, сражаться и побеждать - вы же этого от меня хотите."
Немец сел слева от генерала Боты. За стойкой не было никого и, кажется, африканер послужил тому причиной. Многие шептались о Ганнибале у него за спиной. Конрад... Он не боялся посмотреть в глаза человеку, которого предал. Может быть, для этого и не требовалось мужества, достаточно было просто быть мужчиной и офицером Германии.
"Я не стану прятаться от тебя, африканер. И раскаяния в моих глазах ты не увидишь. Что-ж, попробуй, призови меня к ответу за то, что я совершил. Мы оба солдаты, Ганнибал. Разница только в том, что ты не веришь в то, что уже проиграл эту войну. Время героя, взявшего Ифни с ротой солдат прошло. Однажды ты это поймёшь."
- Этот ублюдок воткнул нож мне в спину, - прошептал Конрад, мрачно улыбнувшись, - и теперь насмехается, вы так считаете, герр генерал, - генерал-майор Штерн закинул ногу на ногу и, сложив пальцы, посмотрел в глаза человеку, которому нанёс глубокую рану.
- Вы имеете право знать, герр генерал, - произнёс немец, - что я не желал смерти вашему сыну и другим африканерским солдатам. Только вам. Это ничего не меняет но пусть тень предателя Штерна не падёт на германскую армию, решение об отводе войск принял лично я и не сожалею о том, что было сделано.
"Он погиб смертью труса и предателя, Ганнибал. По вине своего командира, отдавшего приказ отступать вместо того, чтобы сражаться и умереть достойно. Но ни один отец не заслуживает той горькой доли, что выпала тебе. Стоять на могиле сына - я не готовил для тебя такой участи. В прочем... Теперь это уже ничего не изменит."
Манфред Бота подорвался на германской мине, это стало известно Конраду от генерала Гота. Тогда, он понял что просчитался и вместо того, чтобы покончить с Ганнибалом, нажил себе непримиримого врага.
"Ты переиграл меня. Ведь я совершил ошибку, за которую британцы заплатили кровью своих солдат и офицеров, пролившейся на арденнский снег. Я недооценил тебя, Ганнибал Бота. Этого не повторится."
- Виски, - спокойно произнёс немец, когда бармен спросил, чего желает бригадный генерал.
"Генерал-майор Штерн, - хотел было поправить его Конрад, но вовремя вспомнил, что ему только присвоили звание и никто не обязан знать об этом решении. Во всяком случае до тех пор, пока командир шестой дивизии не сменит свои офицерские нашивки, - а в прочем, не важно. Я здесь напьюсь, как фельдфебель и какая разница как ко мне обращается человек за барной стойкой. В конце концов, все мы просто солдаты. Просто... У кого-то есть власть посылать на смерть других и отмыв руки от крови своих бойцов, повесить на грудь очередную медаль."

Естественно, генерал Бота узнал голос говорившего с ним, еще до того как тот представился. Обращения Шнайзеля к британским солдатам и гражданам стран подвергшихся британскому вторжению он видел не раз. А вот на личный разговор с ним он не рассчитывал никак. Придя сюда, он мог рассчитывать на предложение о сотрудничестве от какой-нибудь группировки внутри Евросоюза, благо таковых предостаточно. Или на провокацию, о чем забывать не стоило. Да и кто бы мог поручиться, что говорящий с ним это действительно Шнайзель, а не искусная имитация. Никто. Премьер-министр Британии, делает предложение южноафриканскому военному в центре Прижа. Как будто, Бота решал подобные вопросы. Вернее Бота их решал, только вот это был другой Бота. А в прочем, если не сгущать краски и допустить что Шнайзель действительно сделал подобное предложение, генерал армии Ганнибал Бота, обладал возможностью повлиять на это решение. Ровно как и то, что возможно его ответ готовятся выбросить в прямой эфир по всему Евросоюзу, чтобы доказать что генерал Бота предатель, или безумец, или все вместе.
Подошедшая официантка поставила на стол поднос с бокалом, наполненным ароматным, янтарным напитком. Поняв, что генерал занят разговором, она мгновенно удалилась. Принесший телефон агент,  на кого бы он на самом деле не работал, старательно делал вид, что происходящее к нему не относится. Марк, сидящий за соседним столом, представлял собой аллюзию на черный айсберг, хотя на самом деле сосредоточил все внимание на подозрительном госте, и  прикидывал, как сделать так, чтобы его останки не заняли много места на парижской свалке. За всем этим с разных концов зала следила дюжина агентов контрразведки MIK. А полторы сотни туристов на вершине Парижа ничего этого не замечали. Так что, на самом деле генерал Бота остался наедине со своим собеседником.
- Интересный вопрос, - проговорил генерал, когда Шнайзель закончил. И надолго замолчал. Было предельно ясно, что делать, если это подстава. А если же нет? А в прочем, какая разница. Да, кто бы ни был по ту сторону, он затронул за живое. Верно было то, что Ганнибала Боту тошнило от того, во что выродился Евросоюз. От управлявшего им сборища лысых обезьян, на равных способных соперничать с китайскими евнухами по жадности и лживости, но легко давших бы им триста очков вперед по изворотливости. Конечно, были на верху и приличные люди, где их только нет, но задавали тон не они. От чудовищного бардака на всех уровнях.  Верно было то, что у нынешнего Евросоюза не было бедующего, и если он продолжит упорствовать в своем нежелании меняться, то погибнет, сожранный британским львом по кускам. Верно было то, что генерал Бота  желал мести. И с огромной радостью расправился бы с организаторами и исполнителями Йеменского предательства. Вот только одно но…
Буры никогда не были предателями. А Ганнибал был военным, для которого верность было важнейшим качеством и  первой добродетелью. Да, он своими руками с радостью расстрелял бы, зарезал, забил бы до смерти всех этих недожаренных баранов. Марионеток-президентов кивающих в унисон хозяину в совете пятисот. Больных на голову царьков-диктаторов, с которыми сюсюкались немцы и французы. Продажных душонок и интриганов пирующих во время чумы. Но Евросоюз все еще был тем знаменем, за которое сражался генерал Бота.  И для него Евросоюз был теми солдатами, теми французами и русскими, итальянцами и немцами, испанцами и арабами, с которыми он тридцать лет месил окопную грязь вперемешку с кровью. Которые дрались бок о бок с ним и умирали рядом с ним в Марокко, Намибии, Нигерии и прочих дырах, которые приходилось затыкать своими мясом и кровью. А еще Евросоюз для генерала Боты был теми людьми, которых он должен был защитить. Пусть даже они и небыли его согражданами, но мог ли генерал забыть художества британцев там, которых он насмотрелся за свою  жизнь. Толпы полуживых беженцев на пыльных африканских дорогах, обгорелые трупы извлеченные из под развалин отеля, в котором погибла Лиза. Мог ли один Йемен перечеркнуть годы союза и рожденного в боях братства? Простил бы ему это Манфред? Да Ганнибала и его страну предали. И отняли у него сына. Но кучка заговорщиков внутри Германии, не были всем Евросоюзом. Разве мог один Штерн перечеркнуть синеглазую валькирию Милинду. Или Крестовского старшего, с которым они еще фельдкорнетом и старлеем, полуживые глотали спирт, посреди марроканской пустыни. Или полковника Овардо, горевшего заживо со своими людьми, но выигравшего для союзников время, чтобы выбить британцев из Нигерии. Или… Да сотни еще этих или.
- Пожалуй, мне нужно более подходящее место, чтобы ответить вам, Ваше Императорское Высочество, - прихватив с собой телефон, генерал направился на обзорную площадку. Оглядевшись, он увидел то что ему нужно. – Хороший к стати агрегат, сколько тут функций, - проговорил он, включая веб камеру. Небольшой наблюдательный балкончик, отделенный от основной галереи остался незамеченным туристами, не разглядевшими вход на маленькую лестницу. Поднявшись, генерал закрыл пальцами отверстия микрофона и обернулся к неотстающему от него Марку.
- Нож!
Поняв, что задумал командир, Марк извлек из наплечных ножен клинок и подал его держа за рукоятку, лезвием вниз. Взяв его у телохранителя, Бота поднес телефон к уху.
- Извините за ожидание Ваше Императорское Высочество. Мой ответ будет краток.
И швырнул телефон вверх, метнув вдогонку нож. Боевой нож Кommandokorpsa, пробил аппарат насквозь, врезавшись прямо в глаз камеры, так что его лезвие было последним, что увидел Шнайзель. Можно было бы конечно и выстрелить, но кому нужны газетные статьи о том, как пьяный генерал Бота палил с Эйфелевой Башни по прохожим.
- Скажи Сантино, пусть подгонит машину.
Вернувшись в бар, генерал подошел к своему столику, взял с него свой бакал и осушил его одним глотком. Не глядя, бросил на стол две стоевровые купюры и направился к лифту.

"Генерал молод, - заметила Мэй, - и ему не достаёт опыта, который есть у дяди Шана. Ну конечно-же, Лонг Бей хочет видеть дядю Шана среди своих союзников, когда будет резать глотки старшим евнухам. Вы думаете, я не учила историю, генерал... Каждый раз, когда евнухи доводили страну до её заката, армия брала ситуацию в свои руки."
Генерал Шан услышит слова своей любимой племянницы, но решение будет принимать он. Однако, девушка объективно могла склонить его выбор на нужную сторону. Нужную для неё, разумеется.
- Ах, наверное, непозволительно опрометчивые слова слетели с моих губ, - театрально вздохнула Мэй, - но, позвольте заметить, для этого и существует внутренняя армия. Или вы действительно верите, что "золотые мечи" созданы для того, чтобы защищать императрицу от козней британцев, или агентов Европейского Союза... В прочем, это лишь мысли вслух. Мысли, к которым не стоит прислушиваться, ибо вы - генерал Лонг Бей, а я - неудачница, проигравшая своё единственное сражение.
"Досадная ошибка прошлого. Она не повторится."
Да, Лонг Бей был молод и привлекателен - редкие качества для мудрого военачальника. Но в отличие от Хоу Мэй, он обладал реальной властью, реальной возможностью что-то изменить в этой прогнившей насквозь системе. Как дядя Шан, от чего девушка ощутила укол зависти. Ведь генерал всего на несколько лет старше её.
- Но сказанного слова, видит Будда, я вернуть не в силах, - Мэй опустила голову, - я не делаю секрета из того, что мне наплевать на императрицу, на будущее этой обречённой страны. Но я не хочу оказаться на тонущем корабле с кучкой кастрированных паразитов, а потому да, я говорила о том, о чём говорила - без лишнего пафоса и патриотизма. Поймите меня правильно, генерал, верность Хоу Мэй не продаётся. Ни евнухам, ни даже вашему превосходительству.
"Потому, что её уже купила британская разведка. И, боюсь, что никто в Китайской Федерации не сможет сделать мне более выгодное предложение. А даже если смог бы... Я не шлюха. Уже приняла решение и пройду этот путь предательства до конца, но один раз. Даже если это было ошибкой, не в первый раз."
- Я бы предпочла оставить приказ у себя, - возразила девушка, - если, конечно, вы не прикажете мне убираться немедленно. Доверие это роскошь, которую я не могу себе позволить, даже если речь идёт о достойном и мудром человеке.
С этими словами, Мэй протянула руку.
"Евнухи сотрут меня в порошок, если узнают о заговоре. Мы продолжим наш разговор, генерал, но сначала - верните бумагу. В противном случае, можете забыть о том, что я вообще существую. Какая польза Лонг Бею от трупа привлекательной и талантливой девушки..."

Скромный черный Rolls-Royce Corniche остановился неподалеку от небольшой церквушки на окраине Рио. Спешно вышедший шофер открыл пассажирскую дверь, выпуская на свет одетую в траурное платье девушку, прячущую лицо за черной сеткой, спускающейся с украшенной почему-то синими розами шляпки с траурной лентой. Девушка кивнула водителю, оглянулась и зашагала ко входу, медленно, словно ей было больно ходить. Тяжелые деревянные двери она открыла с видимым трудом, после чего вошла внутрь, перекрестилась на католический манер и подошла к исповедальне. Минуту она стояла неподвижно, словно размышляя, после чего решительно вошла в кабинку прихожанина, усевшись на жесткое сидение. Пару минут ей пришлось ждать священника, но наконец скрипнула дверь и сетчатое окошко открылось, показав взгляду дамы в трауре скрытое в темноте лицо и жесткие руки, перебирающие очень интересные, янтарные четки, слишком богатые для такого маленького храма. Девушка усмехнулась под сеточкой и, сложив руки в перчатках лодочкой, словно собираясь молиться, произнесла:
- Здравствуйте, святой отец. Простите меня, святой отец, ибо я согрешила, пусть и мысленно... - голос, хорошо знакомый в Пендрагонском дворце, пусть и содержал нотку надменности, но сразу было понятно, что дама в черном говорит со священником как минимум как с равным.
"Ждать условный сигнал.. Хотя я абсолютно уверена что это именно он. Франциско Диаз... Разговаривать с врагом неприятно, но если из врага он станет союзником..." - Лувия, а это была именно она, улыбнулась под сеточкой. Игра началась, белые походили ферзем.

- Сэр Куруруги, какая честь, - Шицу чуть присела в учтивом поклоне, как было принято среди юных леди в Пендрагоне, и опустила глаза. Пусть оценить утонченности жеста сэр Куруруги не мог, как и скрыть свое замешательство, - предназначался он не ему.
- Мистер Кэмбелл, Дункан, - еще один книксен в сторону британца, - надеюсь, мое общество не будет вам в тягость. Мне давно не выпадало случая насладиться пикником, и приглашение Наннали...
Ведьма улыбнулась Дункану, так, словно он один мог понять ее счастье, и наклонилась к уху девочки в инвалидном кресле:
- Наннали, мы уже готовы?
Не заметить ее радость и теплое смущение было невозможно, и Шицу на мгновение окунулась в странное умиротворение - незнакомое, чужое, пугающее чувство, что опутало, обняло ее при первой встрече с Наннали.
Как знать - может быть, она уже сложила все свои журавлики..?

Не обращать внимание на Сузаку Куруруги было легко. Да, скорее всего, он узнал ее - нити спутались с появлением ведьмы, и двое тех, кто должны быть мертвы, встретились. Лелуш нарушил правила, о которых не знал - это молодость и смелость, безрассудная смелость.
И это должно чем-то закончиться, вдруг думает Шицу - как тогда, когда Сузаку уже однажды умер.  И осторожное недоверие к смелости Лелуша смешивается с покоем Наннали, удовлетворение его силой - с восхищением ее силой, и ведьма бросает взгляд на Сузаку  - через темные линзы очков, не таясь и не скрывая равнодушие в своих глазах, - это должно чем-то закончиться и для него тоже.

Их и не могли подслушать: разведчица заранее по-максимуму проверила присутствие жучков и даже сейчас, в момент глубочайшего морального упада, она машинально краем глаза следила за залом. То сквозь волосы, то сквозь щёлку между пальцами, прикрывавшими её лицо. Ривер боялась не прослушки, нет.
Боялась, что её командир не станет её слушать. В его глазах по-прежнему был тот же холод... почему, почему от этого внутри было так гадко? На ум невольно приходили те моменты, когда он слегка ей улыбался, искренне благодарил за что-то. Доверие... этого доверия сейчас так чертовски не хватало. И Элизабет понимала: вернуть это доверие наврят ли представлялось возможным... скорее уж добиться его вновь, уже как агент британской разведки, а не...
... не адьютант.
"Тебя же учили держаться, не привязываться... может, поэтому агентов внедрения надолго и не оставляют на миссиях: чтобы не дай Бог не случилось что-то подобное. Почему вся моя психологическая тренировка полетела коту под хвост?!"
Бокал был вновь наполнен - и вовремя. Эта удушающая жажда, пришедшая после откровения, всё никак не хотела утоляться. Словно хроническая болезнь, она утихла на пару мгновений и вернулась с новой силой. Про себя, Лиза нерадостно отметила, что её руки продолжали дрожать, не смотря на прорыв.
"Какой позор... а что если придётся кого-то пристрелить или оперировать?"
Несколько обречённо надеясь на успокоение сладкого яда, медик сделала один довольно большой глоток - больше, чем этого позволял этикет, - из-за чего одна капля выскользнула из уголка её рта. Скатившись вниз по подбородку, она мягко скользнула по шее и несколько затормозила при переходе на грудь. Прохлада вина на её коже заставила девушку вздрогнуть от неожиданности.
-S-scheiße... - выдохнув проклятие, разведчица достаточно расторопно стёрла каплю, слегка при этом раскрасневшись. -Хорошо на платье не попало... четыре треклятых месячных жалования.
Следующий глоток вина был уже более аккуратным - это маленькое приключение всё-таки заставило Лизу немного взять себя в руки, чтобы не дрожать. Однако удары сердца продолжали, подобно ритуальным там-тамам, отзываться в висках, в пятках и всех возможных неудобных местах. Слишком непривычна была правда...
Выдохнув, агент всё же вновь решила продолжить разговор:
-Я уже достаточно знаю те... - осёкшись, она вспомнила тот ледяной взгляд, которым Штерн одарил её, когда она назвала его по-имени. Не самое приятное ощущение, учитывая то, что он обращался к ней на "ты". -...В-вас, генерал, чтобы понять, когда Вы лжёте. Да и я просто знаю, когда кто-то лжёт... работа у меня такая.
Последовал очередной глоток вина и уже у самой Ривер создавалось впечатление, что её психика и организм впервые в жизни хотели напиться до предобморочного состояния. В таком случае, пить придётся долго и много: вино не окажет на неё столь быстрого действия, слишком высокая выносливость.
-Вы ведь чувствуете, что я предала Вас и Ваше доверие. Я вижу это по Вашим глазам...
Агент старалась говорить как можно спокойней и ровнее, но некоторая дрожь в её голосе всё ещё сохранялась, дыхание было не столь стабильным, как хотелось, что прямо выдавало её нервозность... хотя предыдущая оплошность с вином уже с головой выдала шалившие нервы.
-Вы говорите, что я была и остаюсь британской крысой. В чём-то Вы правы. Вот только я не знаю, кто я... - оторвав взгляд от кромки бокала, на котором остался призрачный след её губ, Лиза всё тем же загнанным и растерянным взглядом посмотрела Конраду в глаза. -Когда я только пришла в Шестую Бронетанковую, я знаю, что я была Элизабет Ривер. Я играла свою роль, идеально внедрясь и завоевав доверие. Я смеялась, говоря себе, насколько легко сумела это провернуть...
Ривер слегка наклонилась вперёд, отставив бокал. Дальше она говорила едва слышно, учитывая музыку и многочисленные разговоры, которые разрывали воздух в зале:
-Но чем дольше я играла свою роль, тем больше понимала, что она дороже моей реальности. Лизе... Елизавете Романовой... ей доверяют, её называют "ангелом", чёрт знает сколько солдат обязаны ей жизнью. Элизабет Ривер же не имеет того доверия, но она его испытывала... она его ощущала, нося маску Романовой. Ваша дивизия для Элизабет - семья, герр генерал. Семья, в которой она кому-то нужна... но только как Елизавета Романова. И чёрт побери... - покачав головой, агент крепко зажмурилась, руки сжались в кулаки. -... мне не нужны никакие награды и благодарности. Я просто хочу быть той, кому верят... быть снова настоящей частью этой огромной, пусть и несколько странной, но... семьи. Быть с Вами и Шестой Бронетанковой...
"Но ведь это невозможно, не так ли? Ты заигралась, Элизабет... стала жить своей очередной ролью, размечталась, как маленькая девчонка."
-Я - агент, у которого идеальная статистика... возможно, лучшая из лучших... и в то же время, я хочу быть той, за кого себя выдавала эти пару лет...

«И зачем это ему? Что вы действительно задумали, генерал Конрад Штерн? И так ли вам нужно моё подразделение и японцы, чтобы просто так дать им потом желаемую свободу?»
На эти вопросы не было ответов, и она хотела их услышать, но сперва её интересовал совсем иной фактор. Причина, по которой Штерн вообще всё это затеял. Вряд-ли только для того, чтобы просто освободить Германию или захватить Евросоюз. Тут было что-то ещё. Чего она пока не знала. И если этот хладнокровный генерал станет темнить, она не станет колебаться. Остановить одну дивизию до того, как она начнёт действовать или уже начала… гораздо легче, чем целую страну. И Лейла это прекрасно понимала.
- Для начала я хочу задать всего лишь один вопрос. Зачем вам это, генерал? – И девушка тут же умолкла, предоставляя слово самому Штерну. Это как перетягивание каната, и майор начала эту маленькую игру, потянув этот самый канат на себя.
- Это непростой вопрос, майор, - вздохнул Штерн, - я был в Арденнах и видел во что британская военная машина превратит Германию, если его высочество Шнайзель отдаст приказ начать вторжение. Евросюз в том виде, в каком он есть сейчас не в состоянии выиграть эту войну, я же хочу её завершить. И завершить достойно. Прежде чем последний из моих солдат погибнет в этой бессмысленной бойне. Прежде чем народ Германии испытает на себе жестокость победителей, - он прищурился, - и это одна из причин.
Девушка слегка сощурилась, и откинулась в кресле, приняв куда более удобную позу, скрестив руки на груди.
«Причина банальный страх перед Британской Империей? И вы думаете, я в это поверю, ну… Допустим, это так, генерал Штерн».
Майор слегка улыбнулась, принимая ответ Штерна, как должное.
- Если подумать, сейчас в Евросоюзе многие думают, так же как и вы. Я ведь считаю несколько иначе. Но, сейчас речь не об этом. – Девушка слегка склонила голову на бок и посмотрела прямо в глаза Штерну. – Что именно вы хотите от меня? От моего подразделения? И от японцев в целом? И какая тому будет выгода для последних?
- Если бы я был на месте японцев, - ответил Штерн, - то задался бы вопросом. Почему в Евросоюзе, правительство которого заявляет о свободе и равенстве, они живут, как животные. Вы можете дать ответ на этот вопрос, майор Малкаль? Что станет с ними, если мы проиграем войну? Но вы не для того прилетели в Париж, чтобы вас шантажировал германский офицер, верно? - Конрад усмехнулся, его взгляд был всё так же холоден, - скажу прямо, я не боюсь Британию, её солдаты и офицеры умирают так же как наши. Только кричат перед смертью "олл хайль Британия" и издают другие менее... Приятные звуки. Как и все люди.
«Это уже больше походит на правду».
В очередной раз, левый глаз дал о себе знать. Резкая, минутная боль, сильнее, чем предыдущие. Девушка слегка прикрыла его рукой. Сейчас ей было совершенно не до него.
- Они уже и так проходили через подобное. Лучше для них не станет. Они как раз и борются ради того, чтобы их будущее не было таким уж тёмным. И я знаю прекрасно. Я видела всё. Я видела так же и то, что вы не можете себе даже представить. В них…. И в Британцах. Впрочем, вы правы. Я приехала сюда не за этим. Всё что меня интересует сейчас, это будущее японцев. И как вы можете гарантировать те слова, которые мне сказал генерал Гота. Вот и всё. Если всё что вы сказали, действительно окажется правдой. То вы получите в своё распоряжение лучшее и сильнейшее подразделение Евросоюза на текущий момент. – Последняя фраза была сказана без капли гордости или эмоций. Лейла гордилась своим подразделением, но никогда не выставляла это напоказ.
- Вы в порядке, майор? - Конрад не смог не заметить её замешательства и того, как рука девушки взлетела к глазу.
- Что-ж... Подразделение W-0 достойно проявило себя. И я не сомневаюсь в японцах, как бы это ни было странно. Я уважаю воинов, а Япония ковалась мечами самураев тогда, когда немцы носили длинные бороды и не знали о гигиене. Народ, чья философия древнее, чем первый выкованый германским кузнецом меч, заслуживает уважения. Поэтому, я и обратился к вам, майор. Я хочу видеть этих воинов как достойных союзников. Что до будущего... Оно туманно, я не обладаю даром предвидения. Сильный генерал разобьёт противника на поле боя, но он будет обречён на продолжение войны. До смерти последнего солдата. А мудрый... Он обратит своего врага в союзника и воспользуется открывшейся возможностью.
- Не волнуйтесь, это пройдёт. – С лёгкой улыбкой на лице, сказала Лейла.
«Что такое? Последнее время этот глаз будто с ума сошёл…»
Почти сразу после этого, майор вернула руку на место. Это означало то, что она готова продолжать.
- И то, правда. – Девушка усмехнулась. Похоже, ей действительно ничего не остаётся, как согласиться. – В чём-то вы правы. И как именно вы хотите всего добиться, генерал?
- Его высочество Шнайзель, - спокойно ответил Конрад, - обратился ко мне с предложением. Свободная Германия, объединённый ей Евросоюз в обмен на мои победы на поле боя. Мы не станем "номерами" и сохраним свою честь, что до японцев... Если план "Валькирия" будет приведён в исполнение, они начнут достойную жизнь, как граждане германии, сохранив свои традиции и культуру. ЕС, тот, каким мы его видим сейчас, не ценит воинов. Я же хочу сделать свой ход, пока не поздно. Взять ситуацию в свои руки, чтобы Евросоюз оставался сильным. Что скажете, майор? Это измена, или долг патриота перед своей Родиной и народом?
Майор в своей привычной манере застыла, всматриваясь в пустоту и глубоко задумавшись над словами генерала. Для неё, участие Шнайзеля во всём этом казалось с одной стороны абсурдным, с другой довольно правдоподобным. Но, что-то в этой истории ей не давало покоя.
«Шнайзель… Вот он меня и беспокоит».
- Мне самой не слишком приятен Евросоюз в целом. Что нынешний, что тот, о котором говорите вы. Но, если в нём найдётся место и японцам, то… пожалуй, я соглашусь с вашим предложением. – Сказала, наконец, девушка, подняв взгляд на Штерна. - Однако вы, правда, думаете, что Шнайзель о котором витает столько слухов, просто так даст жизнь Германии и другим странам? Я не буду спрашивать про ваш план. Потому что всего вы мне всё равно не расскажите. Лучше уж я увижу всё своими глазами, чем буду делать скоропостижные выводы об этом. 
- Вы не знаете цену, - мрачно ответил Штерн, - его высочество не проявил милосердия. - Он заключил выгодную сделку. И если вам не нравится Евросоюз, быть может, пришло время сделать его лучше своими руками?
«На самом деле… Мне плевать на судьбу Евросоюза. Мне плевать на Британцев, Германию, или кого-либо ещё. Конечно, меня волнует судьба и их мирных жителей, но… сейчас я стараюсь только ради блага японского народа. И, похоже, вы уже поняли Штерн, что ради них, я готова раздавить даже вас. Но, надеюсь, мне не придётся этого делать».
Пускай её мысли и были весьма резкими, но виду она не подала. Девушка всё ещё не совсем доверяла генералу, и ему нужно будет поступками доказать свою правоту. Но, сейчас она хотя бы могла без угрызения совести пойти на это соглашение. Мотивы Штерна стали более понятны, и он уже не казался ей настолько туманной личностью. А если ты знаешь того, против кого тебе, возможно, придётся выйти, то в этом нет ничего страшного.
- Хорошо, генерал. Я приму ваше предложение.  Спецподразделение W-0 окажет вам поддержку в вашей безумной затее. И, надеюсь, что вы выполните всё то, что пообещали. В противном случае…. – Лейла выдержала небольшую паузу. – Впрочем, вы и так всё понимаете.  Иначе, я бы перед вами сейчас не сидела.
- Ваша угроза, - холодно отозвался Штерн, - напоминает мне об одной женщине из Шестой Дивизии, которая осталась на Ближнем Востоке. Что-ж, от отряда W-0 военное вмешательство мне потребуется только в крайнем случае. Но в войне за объединение ЕС вам уготована почётная роль на первых линиях фронта. Роль, достойная японских воинов и их командира. В прочем... - он на пару секунд замолчал, обдумывая свои слова, - нам не так сложно понять друг друга. Вас заботит судьба японцев, меня - немцев. Да и к тому-же, солдат всегда поймёт другого солдата, независимо от того, какие нашивки у него на плечах.
«Действительно…»
- Вы о майоре Хильде Курцман? Кажется, о ней упоминал генерал Гота. Хотя лично я с ней ещё не встречалась. А что на счёт понимания… Оно придёт, со временем. Всегда так было и будет.
Лейла встала, чувствуя, что разговор близится к завершению, и ловким движением поправила свою юбку.
- Хорошие слова, - кивнул Штерн, - но время сейчас наш самый опасный враг. Я рассчитываю на вас, майор Малкаль.
- Время всегда работало против нас. С этим можно только смириться. И никто не знает, что случиться завтра. Остаётся только надеяться на лучшее. – Она протянула руку Штерну. – Приятно было побеседовать. Я действительно надеюсь, что мы сработаемся, генерал.
- Взаимно, - он так же встал, пожав протянутую руку. В этот момент, говорили не генерал и майор, а равные воины и Штерн понимал это. Да, с этой девушкой придётся считаться. В прочем, своё слово он планировал сдержать, а если "Валькирия" рухнет с небес, опалённая солнцем, то они оба окажутся у одной стены и смотреть на них будут одинаково неумолимые винтовки.
- Мы непременно сработаемся, майор. После этого разговора, сомнения меня больше не беспокоят.
- Будем надеяться. До встречи, генерал. – Кивнула Лейла с дружелюбной улыбкой на лице. А затем направилась к выходу из кабинета. Больше ей тут было делать нечего. Разговор прошёл как нельзя лучше.
Когда девушка была уже на пороге, генерал окликнул её.
- Что для вас Япония и её люди, майор? - спросил он.
Услышав вопрос генерала, девушка оглянулась и кратко ответила:
- Моя жизнь. – И вышла из кабинета….

… Шагая по коридору, Лейла глубоко задумалась над словами Штерна. Сейчас она решила дальнейшую судьбу всего подразделения, многих людей и своих подчинённых. А правильный это выбор или нет... Она рано или поздно узнает.
«Этот Штерн… непростой. Единственно, что меня смущает во всём этом, участие Шнайзеля. Пускай он и сказал о достойной цене, в отличие от Корнелии, о нём ходят другие слухи. И если всё это правда. Так просто он нас не оставит. Надеюсь, генерал знает что делает. Ну, а что до меня… пока я выберу сторону стороннего наблюдателя. До поры. До времени».

Густав трясся во чреве самолета. Его взгляд заскользил еще по двенадцати мужчинам,которые так же сидели в самолете и каждый думал о чем то своем.Вокруг была приятная полу-мгла и гробовая тишина,лишь звук мотора и рев турбин раздоваля вокруг,но сейчас им не требовалось яркое освещение,ни душевные разговоры.Не так давно Вольфа представили перед фактом,что он летит в Париж,город романтики и любви,но летит не для того что бы насладиться и ощутить все это,а для охраны самого Штерна. Фельдфебеля это задание и пугало и радовало одновременно. Радовало тем,что это ответственное дело поручили именно ему,но как ни странно это же пугало его. Он не считал себя выдающимся солдатом,так простой середнячок и есть люди которые в разы лучше справится с этим заданием чем он.  А если я провалю задание? пронеслось в который раз в голове Густава,но об этом он не хотел даже думать. Мужчина понимал,что если он не справится и Штерн не дай бог погибнет,то всей их затеи и планы рухнут словно карточный домик. Прекрати парень, это просто охрана. Ничего выше твоих сил от тебя тут не требуется. Заметил опасность нейтрализуй,нет опасности-ищи и проверяй. успокаивал себя солдат. Руки Густава сжали дуло "Ирмы". Самолет слегка шатнуло,потом еще раз. Голова мужчины поднялась и повернул голову к кабине пилотов он крикнул,пытаясь перекричать гул моторов
-Все в порядке?
-Да. Простые воздушные ямы. Не бойтесь, мы уже не первый раз летаем по этому маршруту и еще ни разу не попали во что то серьезное успокоил Вольфа пилот. Густав облегченно вздохнул и откинул голову назад. К сожалению то ли он не рассчитал,то ли слишком резко это сделал,но мужчина умудрился приложиться затылком об какую то железку. Твою же мать!! Рука осторожно ощупало место удара и убедившись,что все нормально фельдфебель все таки умудрился осторожно закинуть голову назад и прикрыть глаза....
-Гер фельдфебель проснитесь.Мы скоро уже приземлимся. прозвучал голос в голове Густава. Ни дождавшись реакции от мужчины пилот слегка потряс его за плечо
-Проснитесь,мы уже над Парижом Вольф открыл глаза,заметив это пилот улыбнулся и направился обратно в кабину. Черт,кажись я уснул. Что то я слегка измотался за последние дни,раз так вырубаюсь.
-Минуты через 3-4 будем приземляться. Пристегнитесь. крикнул один из пилотов. Сложилась ощущение,что солдаты только это и ждали и все,почти синхронно пристегнулись. Спустя 5 минут самолет затрясло и было ощущение,что он сейчас развалится. Задребезжали патроны в одном из ящиков,которых было множество вокруг. Спустя секунды ,которые растянулись в длинные минуты, какофонии звуков,самолет остановился.
-Париж. Мы на месте. Спасибо что воспользовались нашими линиями донеслось из кабины. Густав расстегнул ремни и встал. Затекшие мышцы заныли. Открлся люк и в полумрак ворвался яркий луч света. Щуря глаза мужчина вышел из самолета и ступил на землю. Оглядевшись вокруг и глубоко вдохнув в себя воздух,мужчина улыбнулся. Наконец то земля.Париж. Я же говорил Ирма,что мы сюда когда ни будь попадем и лицо мужчины тронула печальная улыбка.
-Все на выход и стройся!! прокричал Волльф в глубь самолета и отошел от люка. Солдаты выходили из чрева машины и строились  неподалеку от нее. По ним не было видно,что поездка им принесла хоть какие ни будь неудобства. Неужели я старею подумал фельдфебель вспоминаю свою боль в мышцах.
-Значит так. Сейчас мы ищем нашего сопровождающего и едем в часть. Там обживаемся и ведем себя тихо. Немцо-туристо облико морале. произнес Густав и стал искать глазами того самого сопровождающего. Он себя не заставил долго ждать и увидев,что Густав закончил общаться с бойцами подошел к нему.
-Фельдфебель Густва Вольф? спросил мужчина
-Допустим,а вы?
-Унтер-офицер Дитмар Байш представился солдат и отдал честь. меня прислали,что бы я вас сопроводил в ваше расположение и если что дал вам информацию по городу. Густав удовлетворенно кивнул и посмотрев на своих солдат крикнул
-Штеван,ко мне! из строя солдат вышел мужчина и подбежал к ВолфуБерешь мою "Ирму" и выдвигаешься в расположение части вместе с Дитмаром. отдал приказ мужчина и передал винтовку Штефану,после чего тихо добавил береги ее,она много для меня значит солдат ничего не сказал только кивнул и снова вернулся в строй.
-Так Дитмар,берешь этих орлов и едешь куда надо,а мне даешь водилу,который смог бы меня довести до генерала Штерна.
-Как прикажете отчеканил унтер-офицер и удалился в поисках машины.
Спустя минут 5 Густав снова трясся в машине,но на этот раз дело происходило не в воздухе,а на улочках Парижа. Водитель был кем то из местных и немецкий знал плохо,так что разговор у мужчин не клеился. Чертовый языковой барьер. Вольф грустным взглядом провожал проносившиеся объекты за стеклом. Город,как город....впрочем что я еще ожидал увидеть.Эх,наверно романтики,но точно уж не стандартный европейский городок. Но не успел фельдфебель раскрутить мысль о несовершенстве ожиданий и суровой реальности,как машина остановилась. Жестами водила показал,что "мы приехали,прошу..выметайтесь". Густав вышел,кивком сказал спасибо и направился к зданию ЕС. На входе стояли два амбала. Подходя к ним Вольф приготовился к разборкам,но то ли форма военного которая была на нем то ли их предупредили о нем,но мужчина прошел в здание совершенно спокойно. Оглядевшись вокруг,Густав пришел в тихий ужас. И где же мне искать Штерна? но не успев толком начать пугаться к солдату подошла девушка,приятной внешности и с наклеиной улыбкой.
-Чем могу вам помочь? произнесла она
-Мне нужно попасть в кабинет генерала Конрада Штерна.
-Давайте я вас провожу произнесла девушка и не дождавшись ответа пошла к месту назначения. А попка у нее ничего подумал Густав следуя за девушкой. Когда они подошли к кабинету Штерна,сопровождающая покинула Вольфа оставив его одного. Немного помявшись около двери мужчина постучал в нее и открыв ее сделал шаг за порог
-Разрешите войти. Фельдфебель Густав Вольф прибыл под ваше командование отрапортовал мужчина и застыл ожидая реакции генерала Ну что же,понеслась жизнь веселая

- Вы умны и в этом вторая причина, - терпеливо разъяснил Конрад. Конечно, сидящий перед ним фельдфебель в первую очередь отличился во время боевых операций дивизии, в том числе под Сысоевкой, в Арденнах и ближневосточном гамбите. Его лояльность не вызывала сомнений, как и исполнительность. Но самое главное, этот человек был достаточно сообразительным, чтобы выполнить именно ту часть плана Штерна, которую должен, не задавая лишних вопросов и понимая причинно-следственные связи своих поступков и приказов своего командира. Во многом, выбор Конрада определили и рекомендации, которые он получил от офицеров шестой панцердивизии, людей, которым он доверял. И если Кёниг и Рихтер были правы насчёт фельдфебеля, его ждала карьера кадрового офицера, сразу после завершения "Валькирии".
- Дело в том, что план операции "Валькирия" предполагает некоторые кадровые перестановки, - продолжил генерал-майор, - к сожалению, у меня не было возможности посвятить солдат и офицеров, не входящих в штаб дивизии в детали плана, мне достаточно того, что шестая бронетанковая работает, как швейцарские часы. Буду предельно краток, я планирую государственную измену, захват власти и реорганизацию германской армии. Его высочество Шнайзель гарантирует всем солдатам и офицерам бундесвера сохранение званий, социального статуса. А с британскими ресурсами и техникой, мы без труда объединим Евросоюз, как это сделал Наполеон когда-то. Я бы не поставил на кон жизни своих людей, если бы не получил от Британии гарантии, а у меня они есть. Вскоре, придёт время Германии объединить ЕС огнём и мечом. И, участвуя в государственной измене, я хочу окружить себя верными и талантливыми людьми.
Генерал-майор пригубил виски, давая Густаву время переварить инфомрацию. Конечно, многие в дивизии уже понимали - после событий на Ближнем Востоке, чего добивается Штерн. Но он внёс ясность, ответил на большинство вопросов, которые были готовы слететь с языка фельдфебеля. И подбросил ему пищу для размышлений.
- Когда я говорил о прекращении войны, я не мог представить себе, что Британия признает нас равными и достойными стать частью Империи, но не как лишённая имени и чести колония. Мы с премьер министром сошлись во мнениях, что немцы и британцы, имея общие корни, слишком много лет вели братоубийственную войну. И, конечно, старые раны закроются не скоро, но получив возможности британской военной машины, Германия сможет поставить крест на наполеоновском Евросоюзе. Быть может, вам следует раздать своим бойцам учебники английского языка?
Штерн усмехнулся, отсалютовав фельдфебелю стаканом. Британия, конечно, могла бы стереть в порошок и бундесвер и даже неродившуюся объединённую армию Боты. Но зачем проливать кровь, если немцы, как и британцы, устали от этой войны. Даже если на политической карти мира Германию окрасят в синий цвет, она сохранит своё имя, государственный флаг, язык и традиции - что это если не победа в войне, затянувшейся на десятилетия...

Далее отыграно в Skype.

-Весьма достойный план гер Генерал. Но какие есть гарантии, что Британия через некоторое время нас не предаст и не ударит в тыл нашим войскам? И раз уж вы мне разрешили быть честным с вами, то судя по количеству бойцов призванный со мной,мы больше смахиваем на отряд диверстантов\устранителей,чем на силу для маленького переворота, я правильно понял ваш план по поводу меня и отряда?
- Гарантия? - печально улыбнулся Штерн, - увы, её нет. Однако, я знаю цену германской армии, до тех пор, пока мы не объединим Евросоюз, иными словами, не завоюем его для Шнайзеля, удара в спину не будет. Просто потому, что им это не выгодно. А когда ЕС падёт, Германия будет слишком сильна и война с ней потребует от Британии надрыва экономики и будет стоит чудовищных потерь. Опять же, не выгодно.
-Значит мы будем себя чувствовать в безопасности то время, пока мы нужны Британии и пока она не сможет не обходиться без нас. Не очень вдохновляет, но к сожалению альтернативы нет,а то что можно считать этим не особо вдохновляет. Впрочем ни кто и не говорил, что война- легкое дело. Но гер генерал, вы так и не ответили на второй вопрос. Можно все это назвать любопытством, но мне хочется знать что я буду должен делать в ближайшем будущем. Делать переворот, это немного абстрактное понятие, особенно для штурмовика.
- Британия не сможет удержать ЕС без Германии, - возразил Конрад, - вспомните об Арденнах, и представьте как дорого будет стоить им война в Германии, Франции или Италии. Что до более насущных дел, штурмовые отряды шестой дивизии и пехота генерала Гота возьмут под контроль Берлин и ключевые объекты в окрестностях столицы. Весь мир уже смирился с идеей о том, что будущее войны за роботизированными войсками. Докажем им, что германские солдаты всё ещё чего-то стоят...
-Британцы на мой взгляд все немного отмороженные, но будем надеться вы правы. А вот доказать, что война до сих пор выигрывается благодаря командованию и смекалки простого солдата-это с радостью. Ни когда не долюбливал  эти пародии на боевые машины. Что же  гер генерал, разрешите отклониться.? А то мне надо еще себе и своим бойцам купить "английский для чайников". Конечно этот язык мы все не много знаем, но боюсь цензурного там только предлоги.
Конрад тихо рассмеялся, прикрыв рот ладонью и, отсалютовав фельдфебелю произнёс.
- Вы можете идти, но прежде, выпьем за успех нашего заговора.
-За это грех не выпить. Буду надеяться, что все благополучно пройдет для Германии...ну и для начало я смогу нормально доехать до дома. А то Париж славен не только своей башней. - Густав встал с кресла и наполнив стаканы янтарным напитком стоя отсалютовал . -За Великую Германию!
- За Великую Германию! - генерал-майор поддержал тост, без лишних слов и искренне, как положено немцу.
-Буду ждать ваших дальнейших приказов. И с этими словами Густав поставил стакан рядом с бутылкой и развернувшись направился к двери не много "легкой" походкой". Когда дверь за ним закрылась, из коридора приглушенно донеслось "О мадам,я рад снова вас видеть. Не могли бы вы мне показать где тут выход. А заодно и город. Говорят  Париж великолепен в свете вечерних фонарей. 

Хильда молча наблюдала за всем тем, что сейчас происходило в штабе и безмолвно, хитро улыбалась. Скрестив руки на груди, она медленно переводила взгляд с Конрада на Романову, и обратно. Если бы кто-то из штабных решился прирезать эту лживую Британку, она бы не стала его останавливать даже по приказу самого генерала. Конечно, сама Ледяная Королева тоже крайне не любила, когда её водят за нос. Однако эту новость она восприняла с привычным ей хладнокровием, без каких-либо лишних эмоций. В этом всём было даже что-то ироничное. Штерну явно не везло с женщинами. Прошлая была отъявленная, бесчеловечная садистка, другая же вообще оказалась замешанной в разведке и шпионаже. И хоть майор Курцман жутко недолюбливала саму Романову, она отдала ей должно. Со своей работой эта женщина отлично справилась.
За время всего разговора Штерна со вторым принцем Священной Британской Империи, Хильда так же не произнесла ни звука, внимательно вслушиваясь в каждое слово.
«Сколько пафоса от этого Шнайзеля… Аж, воротит. Но этот хрен явно не простой. Жалко, что не удастся собственноручно, вышибить ему мозги».
Когда всё закончилось, женщина дождалась, пока уведут Романову, и только затем недовольно хмыкнула. К ней обратился сам генерал, но Хильда не спешила задавать вопросы. Ей было над чем поразмыслить, а просто так бросать слова на ветер она не любила. Она заглянула в глаза своему генералу, пожала плечами и, откинувшись в кресле громко рассмеялась.
- Мда уж… Надо было пристрелить эту Британскую шлюшку, пока была возможность. Хотя, судя по подтексту этого разговора. Всё идёт как по маслу. Ведь так, генерал? Вот только, что ты будешь делать, если всё пойдёт не по плану? И что если этот лис просто нагло всех нас поимеет? А? Что ты вообще собираешься делать теперь? С этой самой Романовой? С нашей дивизей и Евросоюзом? Позволишь ли ты так просто вертеть собой Шнайзелю или же воспользуешься данной ситуацией по максимуму? Скажи мне Конрад, что ты вообще хочешь на самом деле? И я сделаю так, что ты это непременно получишь.
Возможно, это был ответ. Гарантия того, что даже сейчас Ледяная Королева останется на стороне Конрада Штерна. Хотя, ей достаточно было просто кивнуть, но она хотела убедиться в решимости самого генерала. Шнайзель не был дураком, как и сам Штерн. И только один бог знал, что творилось сейчас у него на уме. Однако майор Хильда Курцман отличалась от них. У неё больше не было цели в жизни, она просто плыла по течению и помогала тому, единственному родному ей человеку. Вот и всё. Следовательно, и терять то ей было тоже нечего. Быть может, как раз, поэтому она всё ещё жила. Дышала, спивалась, веселилась и шла рядом со Штерном, не боясь ничего. Из всех, кто сейчас находился в этой комнате, только Воллен понимал, насколько Хильда Курцман была не адекватным, но в то же время и незаменимым, опасным человеком. Она была нужна Штерну и Шестой Бронетанковой дивизии. Остальное для неё не имело никакого значения.

Они подобрались так близко к позициям противника, как только могли - и были готовы к удару. Всего полчаса назад бронемашины, вздымая облака пыли, покинули временный лагерь. Впереди была жаркая ночка. Очень жаркая.
-Я полагаю, каждый знает, что нужно делать. Для особо непонятливых напоминаю - британцев не убивать, друг в друга сдуру не палить, медперсонал в госпитале не трахать. Даже если вам вдруг покажется, что они изнемогают от желания устроить оргию. И да, Отто, персонально для тебя - насиловать главного врача на глазах его же подчиненных это не самый лучший способ выведать, где они хранят нужный мне спирт. Гораздо проще вежливо спросить. Или вспомнить, где он хранится в нашем лазарете, они все типовые.
Несмотря на то, что бой будет бутафорским, едва ли следовало ожидать, что никто не получит ни царапины. Получат, еще как. Лишь бы друг друга не перестреляли. Хотя, вроде бы, и не салаги, прошли Арденны, резались с китайцами - и все равно стоит лишний раз воззвать к бдительности. И, разумеется, инстинкту самосохранения.
-Ладно, надеяться на вашу сознательность не буду. Но хотя бы предохраняться не забывайте, подхватите еще социал-дарвинизм, придется вас перестрелять как потенциально опасных. Отто, снова персонально для тебя - солдат тоже не трахать. Даже в порядке допроса. Своих - тем более. Да, я помню, что там будет темно, но, мать твою, прибор ночного видения на твоей каске не оставляет никаких шансов списать свою похабщину на ограниченную видимость.
Вообще, Рихтер сомневался, что им удастся захватить хоть кого-то. Но командовать толпой суровых мужиков в полном расцвете сил, многие из которых баб не видели месяцами... это накладывает свою специфику. Лишний раз не перестрахуешься - вышестоящие офицеры не оценят. Видите ли, врагов надо убивать. Ну да. В некоторых случаях "смерть через мабуку" это тоже смерть. Хотя подобные извращения, все же, стоило оставить на совести диких подчиненных пафосного Боты. И не надо с негодованием говорить, что они подобным не занимаются. Что они, фальцетом поют все, что ли?
-Теперь о деле. Густав, берешь пятую. На тебе огневая поддержка. Я поведу четвертую в ближний бой. Елизавета идет со мной в первых рядах, блистая филейной частью в объективе видеокамеры и раздавая пендали тем, кто недостаточно бодро удирает. И смотрите мне, чтобы все как в настоящем бою. Если Ведьма вдруг передумает, у нас не будет времени на осознание этого прискорбного факта. Все, выбираемся наружу и топаем пешком. "Коробки" подтянутся позже.
Подавая пример, обер-лейтенант первым выбрался из теплого нутра БМП в холодные объятия ближневосточной ночи, так ее растак эту ночь и эту Ближневосточную Федерацию, ради защиты которой массово мрут нормальные люди, пока евнухи в древних мусоровозхах, один вид орудий которых веселит дедушку Фрейда, делают вид, что воюют. Содомиты-с.

Ближневосточная Федерация, позиции Шестой Бронетанковой Дивизии.
05:45.

… Запах крови, он раздражал слизистую носа, Эмма как всегда стояла в тени, стараясь особо не светиться, ведь по идеи она была тем самым ножом, что перерезал глотки ее солдатам. Не Хильда, что посмела назвать ее ребят мусором, которые не раз спасали ее задницу из ада, не даже Штер, что отдал этот приказ, а она… Та что утвердила списки, некоторых лично туда добавила, они с  Рихтером были виноваты во всех этих смертях. Им никогда не отмыться от этой крови.  А за что полегли все эти солдаты? За то, что не смогли вовремя принять верное решение, засомневались и испугались, черт возьми это все свойственно человеку, но не свойственно солдату. Поэтому Кёниг уже привычным для себя жестом достала пачку, дальше сигарету, зажать губами фильтр, зажечь зажигалку поднести огонь к спасительной палочке, услышать характерное шипение и вдохнуть терпкий дым, заставляя его проникнуть в глубь груди, чтоб заглушить этот отвратительных запах крови, что липкой слизью осел на дне легких.  Нет, она не сомневалась в правильности решения, не своего, не Рихтера, не Конрада – «все так как и должно быть, на дороге ведущей к свободной Германии не может быть колебаний и сомнений, мы прольем ради этого столько крови, сколько потребуется.»  Когда Генерал обратился к ней, с очередным приказом, девушка оттолкнулась от стены и не выпуская сигарету изо рта, на восходе солнца отдала честь.
- Так точно, герр Генерал, - уверенно произнеся она поспешила скрыться с глаз долой, прекрасно понимая, что Штерна нужно оставить одного, хотя бы на какое-то время.

...за 30 минут до этого.

«Этот рассвет будет особенно кровавым, не правда ли Эмма?» В первые за долгое время, Кёниг не хотела ничего говорить, не отдавать приказов, не смотреть в глаза своих ребят, что еще несколько месяцев назад прикрывали ее спину.  Но она Штабной офицер, Майор VI бронетанковой дивизии или же как ее прозвали за операцию «Норн», дивизия призрак , а это значит у нее нет права на слабость и сожаления.
- Герр Генерал, не одна смерть не будет забыта и я предоставила вам список самых верных солдат, чья вера в Германию непоколебима, они докажут вам это подписав операцию «Валькирия» кровью, а если нет, - она перевела дыхание, - позволите мне выкурить сигарету перед тем, как встану с ними в одну шеренгу.
Пшеничный Демон была уверена в своих людях, а значит готова поручиться за них своей головой. Она не позволит плану Кёрза провалиться на старте, а значит готова предоставить ему все возможные средства. Нет, она не считает, солдат расходным материалом, для нее они боевые товарищи, верные соратники, но когда пришло время делать выбор они замешкались, а замешательство на поле боя равноценно смерти.
Кёниг вышла следом за своим генералом, оставаясь в его тени. Время пришло, солнце озарило горизонт кровавым рассветом, Шэйд опустила козырек на глаза, гордо смотря в глаза тех, кто все еще искал поддержки в этой женщине.

Ближневосточная Федерация, позиции Шестой Бронетанковой Дивизии.
05:45.

День выдался не слишком удачным. В конце концов, стрелять в своих же товарищей, пусть большую часть из них и составляли представители "консервных" войск - не самое приятное для солдата дело. Однако, эти люди могли в решающий момент дать слабину и погубить всех. Штерна, которого Рихтер уважал как хорошего командира. Эмму, которую, если вдуматься, не мешало бы как следует выпороть для ее же блага. Густава, которого Манфред рано или поздно отучит курить, даже если для этого потребуется испытывать его дыхалку внеплановыми марш-бросками. Самого обер-лейтенанта, в конце-то концов! Единственным человеком, которого Рихтер знал достаточно хорошо, но ни при каких обстоятельствах не стал бы беречь и оплакивать, была Хильда. Впрочем, человеком ли? Как настолько злобное создание могло появиться на свет из нежной материнской утробы? Не иначе, ее и ей подобных выпустила ограниченной партией какая-нибудь фабрика имени Критических Дней, причем со штампом "особо злобная сука версии 5.0 премиум". В общем, к Курцман он испытывал весьма негативные чувства, только что усилившиеся после очередной фразочки в ее же духе. Про мусор. Солдаты, оказывается, это мусор. То есть, если вдуматься, он, обер-лейтенант, поднявшийся с самых низов - тоже мусор? Увы и ах, прострелить ей голову прямо сейчас не представлялось возможным. Штерн не оценит. Нужна она ему. А так хотелось разрядить в ненавистную физиономию половину магазина табельного пистолета...
"Дорогой Санта Клаус..."
Начал он в очередной раз "проматывать" перед глазами текст письма, которое всенепременно напишет ближе к Рождеству. Вот только отправлять никуда не станет - сожжет после вдумчивого, удовлетворенного прочтения. Ведь что такое для легендарного волшебника его пожелания, полные крови, страданий и извращений с непременным участием фрау майора Курцман и рядового Пфицегентакля, проще говоря - Отто? Маленький мальчик Манфред все равно слишком плохо вел себя в этом году...

Тридцатью минутами ранее...

-Солдаты.
Вот и он, день "Д". А также час "Ч" и минута "М". Время претворения в жизнь крайне важного и, увы, кровавого этапа плана командования дивизии. Если бы подобный приказ отдал кто-либо иной, не Штерн... что ж, годы выслуги, в конечном итоге, не настолько деформировали сознание бывалого вояки, чтобы он не мог пристрелить зарвавшегося офицера, спасая своих боевых товарищей. Но это был он. Конрад Штерн. Проклятье британцев, судьбоносный предводитель Шестой панцердивизии. Человек, который мог остановить эту бессмысленную войну. И именно поэтому обер-лейтенант стоял сейчас в гордом одиночестве между двумя ощетинившимися оружием шеренгами. Те, кто был за его спиной, уже давно навинтили массивные глушители на свои "компактные" автоматы и ждали лишь приказа для того, чтобы поставить, наконец, жирную точку в безумии последних дней. Приказа, который должен был прозвучать здесь из уст... да, в сущности, не имеет значения, из чьих уст. Люди были уже "на взводе" и чтобы ощутить это, не надо быть выходцем из их рядов.
-Я ваш полевой офицер и я хочу вам кое-что сказать.
Люди же, на которых сейчас смотрел Рихтер, все сильнее и сильнее склонялись к нехорошим мыслям о том, что здесь им уготована не самая приятная участь. Еще бы - у некоторых уже не было оружия, сданного под предлогом окончания боевых действий на данном участке фронта, те же, у кого оно было, хоть и терзались дурными предчувствиями, но не могли ничего с этим поделать, ведь прямой агрессии еще не было, да и... что толку рыпаться? А перед ними стояли почти все штурмовики батальона, наоборот, вооруженные до зубов и готовые хоть сейчас открыть стрельбу. Просто потому, что нервничали не особо меньше и это было заметно. "Расстрельные списки", утвержденные Эммой, четко поделили батальон на две части. На верных - и мертвых.
-Все мы служим нашей родной стране. Германии. Великой стране. Одной из ключевых опор Евросоюза. Я обращаюсь к вам, солдаты. К штурмовикам, пилотам, танкистам. К медикам. Интендантам. К связистам. К тем, без кого существование нашей дивизии попросту бессмысленно.
Он не умел толкать речи так хорошо, как это делали Штерн или приснопамятный Бота. Да и вообще, все это было личной инициативой на грани авантюры. Списки уже утверждены, но... быть может, удастся спасти хоть кого-нибудь? Они не могли стопроцентно оценить лояльность свежего пополнения, а отправлять их под пули просто из-за незнания было подло. Недостойно чести германского офицера, как бы пафосно это ни звучало.
-Долгие годы мы втянуты в жестокой конфликт. С Британией. Захватчиками. Империалистами. Долгие годы мы, германцы, стоим на передовой этой войны, прикрывая собой слабейших. Бельгия. Италия. Франция. Пока наши солдаты кладут головы в очередной атаке, кто-то пьет "Бордо" в теплом, безопасном штабе где-нибудь под Парижем. Пока ваши товарищи валяются в госпитале, чтобы вскоре снова идти под пули, наши союзнички при поддержке наших же чинуш жируют и торгуют нашими душами.
Все это было правдой. Горькой правдой - но оттого и более пригодной к усвоению. Если кто-то еще не усвоил столь очевидных вещей. Тем временем обер-лейтенант решил немного сменить тему, понимая, что вечно молоть языком он не может.
-Однако мы, Шестая Бронетанковая, продолжаем защищать Евросоюз, задавая врагу жару везде, где его находим. Вы помните Сысоевку, Арденны, да и недавние события, в конце концов. Кто переменил положение дел на фронте? Мы. Вы. Я. Эмма, чокнутая баба с острой железкой, постоянно лезущая вперед и позволяющая разглядеть ее прекрасную задницу со всех возможных ракурсов. Отто, от одной злобной рожи которого слабые духом драпают, наделав в штаны. Густав, забивший болт на то, что он штурмовик, а не снайпер, и сшибающий бошки ублюдков с предельных дистанций. Капитан Воллен, помимо умения влить в себя литр шнапса и после этого воевать, известный еще и своей отвагой, достойной лучших офицеров Германии. И, наконец, наш генерал, собравший всю веселую компанию вместе и умудрившийся провести ее через такие мясорубки, из которых нормальные люди не возвращаются. Но мы - не простые люди. Война закалила нас, вместе с тем не сделав бездумными автоматами на службе у бундестагов, парламентов и прочих сборищ престарелых педиков.
К сожалению ли, к счастью ли, пока что явления офицерского состава Рихтер не видел. Иначе едва ли его речь содержала то, что содержала. Хотя... кто его знает? Манфред не любил кривить душой. Перед ним - простые люди, в немудреных казарменных шуточках которых проскакивали и более... интересные вещи. И эти простые люди закономерно не жаловали тех, кто отправил их сюда. Банальная зависть ли малоимущего к зажравшимся, сомнения в адекватности верховного командования ли... у каждого были какие-то причины хоть немного, а недолюбливать "верхушку" Евросоюза. Квасной патриотизм очень редко приживается в такого рода частях.
-И теперь мы опять торчим где-то вдалеке от дома. Торчим, защищая задницы арабов, которые кроме долбежки своих коз ничего и не умеют. Британцы сметают их, как ураган сносит лодки буров из банановой кожуры - и упираются в наши ряды. А теперь скажите мне, какого лешего мы тут торчим? Какой-то засранец там, в Берлине, решил, что на военных кладбищах слишком много свободного места? Почему мы, сыны Германии, в очередной раз подставляемся под огонь вдали от ее границ, спасая очередных сирых и убогих? Кто защитит нашу родную страну, если вся дивизия по частям поляжет в разных выгребных ямах земного шара?
Судя по всему, идея погибать за очередных "друзей человека" мало, кого прельщала. Умные слова про плацдармы, стратегическую инициативу и прочие высшие материи здесь знали очень не многие. Да и те, кто знал, не особо горел желанием встревать. Гораздо лучше встретить смерть, защищая родной дом, а не какие-то там задрипанные хижины в очередной Банании или Дуркестане.
-В общем, так, ребята. Скажу вам по секрету, нашему доблестному командиру надоел этот гребаный цирк. Германский солдат должен защищать Германию, причем не только от внешних врагов, но и от тех, кто зарабатывает миллионы, жонглируя жизнями простых людей. Мы, Шестая Бронетанковая, стальной кулак Евросоюза, должны положить конец всему этому. Никто не вправе посылать нас гнить среди песков с дарами в башке просто потому, что здешние шейхи предложили солидные "откаты" за спасение их драгоценных вилл с проститутками. Вы согласны со мной?
Хоть говорил он, в общем-то, не особо громко, слышно было хорошо. Не то, чтобы Манфреда так уж феноменально уважали, нет. Он просто вносил хоть какую-то ясность в происходящее неведомо, что. Да, это не вполне объясняло бутафорский бой с британцами, но, если вдуматься, и сам обер-лейтенант не вполне понимал, на кой ляд это надо. Между тем, люди были согласны в большинстве своем, отчасти подчинившись стадному инстинкту. Они не орали восторженно - скорее уж, возбужденно переговаривались между собой, выясняя, не перегрелся ли офицер на солнышке, которое, впрочем, еще не взошло?
-Ладно, хватит языком молоть. Те, кто не желает больше лить кровь во имя неведомых идеалов - выйти из строя. Я обещаю вам конец этой войне. Я, Манфред Рихтер, полевой офицер, тянувший с вами лямку наравне и выбившийся из простого, зашуганного салаги, призванного годы назад. Мне нужна эта война не больше вашего, а когда мы избавимся от тех, кто на ней наживается - она прекратится. Не нужно будет больше просыпаться среди ночи от малейшего шороха, думая о вражеских диверсантах и шаря рядом со спальником в поисках пистолета. Не нужно будет закрывать своими телами амбразуры, сжигать дома и гореть в них, стрелять и бегать от пуль. Все это кончится. Слово офицера.
Он действительно не умел толкать речи. Это - удел Штерна, только что замеченного Рихтером, но его словесных излияний не прервавшего. Возможно, генерал сумеет справиться лучше. Во всяком случае, из строя впереди стали выходить первые добровольцы, сперва робко, с явными колебаниями, но ведь и этих людей, по сути, только что спасли от расстрела. Однако, слово за генералом. Это его люди, именно ему вести их за собой. Давить ли вполне реальных "кровососов", свергать ли нынешнюю власть - он командир, ему виднее.

Ближневосточная Федерация, позиции Шестой Бронетанковой Дивизии.
05:45.

"It is done."
Этот день был знаменателен во всех смыслах, но для каждого по-своему. Кто-то испытывал муки совести, смешанные с приступами отвращения и тошноты, что провоцировал тяжёлый и липкий запах крови. Кто-то не придавал значения "мусору", который нужно было убрать, беря на себя роль своеобразного санитара леса. Что же до Элизабет... всякие сомнения, всякие слабости вроде сожаления, страха, отвращения... всё это было вытравленно из неё инструкторами многие годы назад. Сейчас, она ощущала лишь кровь на своих руках и то, что дело было сделано. Уже ничего не вернёшь, никто из тех, кто сейчас дышит, не сможет сделать шаг назад.
Прикрыв глаза, девушка позволила запаху крови и смерти заполнить лёгкие на полную. Как он был ей знаком... сколько раз этот запах висел в госпитале, смешанный с ароматами медикаментов. Вот чего ей не хватало сейчас - запаха лекарств. Вернуться бы туда, перепроверить лекарства для успокоения - лечить-то некого, вся кровь, что пролилась сегодня... она уже обагрила песок, её не вернуть в жилы павших. Именно павших, раненных сегодня не было. Она ЛИЧНО проходила меж трупов, проверяя их на признаки жизни. Всех не проверишь, конечно, но несколько чудом переживших это жертвоприношение, свершённое порохом и пулями, которых Ривер смогла найти, ощутили холодную сталь ножа, скользнувшую по горлу, что окончательно перерезала тонкую нить их жизни.
Но не смотря на всю свою выдержку, ей запомнилось одно... один молодой солдат. Точнее, его взгляд, когда она нашла его среди мёртвых товарищей по несчастью. Эти ледянисто-голубые глаза были так похожи...
"Надеюсь, мне не придётся так же перерезать горло тебе, mein General."
Их надо было забыть. Смахнуть в забытие, как дурной сон. И кажется, у неё была идея... Она стояла не так далеко от Рихтера, когда услышала слова обратившегося к нему Густава. Подойдя к парочке ближе, она молча отсалютовала.
-Их смерти были не напрасны, Густав, в любом случае... и смею поддержать Вас в желании напиться. Думаю, у меня ещё найдётся медицинский спирт, если не хватит шнапса. Только не переусердствуйте... от отравления и цирроза печени никто не защищён.

За 30 минут до...

Время пришло. Элизабет, успевшая достаточно хорошо узнать Штерна за эти годы (ведь не зря она была его адьютантом), ожидала, что приказ на истребление тех, кто может дать слабину, будет отдан рано или поздно, но она не предполагала, что будет его частью, как исполнитель. Разжалование в рядовые несколько дней назад тоже, не стоит скрывать, стало для неё некоторым сюрпризом. Уж кого, а Штерна глупцом она не считала. И с каждым часом, она всё больше убеждалась в том, что скорее он посчитал её предательнецей по отношению к самому себе, а не к дивизии. На это шпионка лишь улыбалась про себя - умение втираться в доверие настолько, что на неё так полагались, она не потеряла, не смотря на свою совершенно непрофессиональную привязанность к Шестой Бронетанковой и её генералу.
Но в любом случае... быть палачом ей было не в первой. Она не раз наносила удар в спину тем, кто доверял ей. Было непривычно другое - то, что она хотела это сделать не ради Британнии. Лизу беспокоило то, что это нужно было сделать ради её "семьи", которую она обрела в дивизии. Агент не должен иметь привязанностей. Привязанность - это слабость, это ниточка, за которую можно хорошенько дёрнуть. Что, чёрт побери, делать после того, как задуманное - дай Бог, - удастся? Просить перевода подальше, да...
Но при одной мысли о том, что придётся уйти, становилось дурно. Да, прошлого доверия к ней здесь уже не испытывали, но даже после того, как маски были сброшены, к ней относились вполне по-человечески те же Густав и Манфред, те же ребята, с которыми она проводила "атаку" на стан Корнелии. А там, "дома"... там все такие же, как она - лживые хладнокровные убийцы, без колебаний готовые перерезать горло кому угодно, если того требует приказ. Там к ней относились, как к расходному материалу, как к одной из множества... пусть она и была одним из "лучших" экземпляров этой жутковатой коллекции бездушных британских агентов.
Она не хотела там быть. Гадюка не хотела возвращаться в своё гнездо, кишащее ей подобными змеями...

Конрад остановился в паре шагов от увлечённого своей речью обер-лейтенанта Рихтера. В пустынной униформе ЕС, он практически не отличался от простого офицера бронетанковой дивизии, только знаки различия выдавали в нём бригадного генерала германской армии. Он хотел было окликнуть Манфреда, но слова застряли в горле генерала Штерна. Пока офицер говорил, его командир закурил сигарету, стоя в тени, которую отбрасывала штурмовая самоходка. Конечно, Конрад мог позволить себе остаться в стороне от бойни, которая вскоре начнётся. Собрать штабных офицеров и созерцать кровавое зрелище со стороны. Но тогда он запятнал бы свою честь германского офицера трусостью и малодушием.
"Тот, кто выносит приговор должен взглянуть в глаза своей жертве. И спустить курок. Это - мои солдаты. И я в ответе за каждого из этих парней. Приняв решение провести эту децимацию, я подписал смертный приговор тем, кто разделяет убеждения генерала Боты и сохранил свою верность наполеоновскому ЕС. Я принял это решение, а значит, приказ открыть огонь отдам я, а не обер-лейтенант."
Когда Манфрер Рихтер замолчал, бригадный генерал вышел из тени, опустив ладонь на плечо верного германского офицера. Мрачные силуэты танков, накрытых маскировочной сеткой песчаного цвета, окружали построение шестой панцердивизии. Бойцы чувствовали, что вскоре произойдёт что-то, что изменит ход войны навсегда. Обер-лейтенант Рихтер был одним из первых, кто услышал слова Конрада о том, что война проиграна, несмотря на доблесть и мужество германских солдат. Бундесвер не сможет сдержать натиск британской военной машины. Так значит, все эти жертвы были напрасными?! Нет, германские знамёна не упадут в грязь, к ногам жестоких победителей. Конрад Штерн приведёт своих солдат и офицеров к победе, пусть безымянный немецкий солдат и не воткнёт штандарт с гордым германским орлом в развалины императорского дворца. Это будет иная победа. И за неё придётся заплатить кровавую цену...
- Достойные слова, обер-лейтенант, - произнёс Штерн, - сказанные достойным человеком. Человеком, который не забыл об обещании, которое Конрад Штерн произнёс, стоя на забрызганном кровью бельгийском снегу.
Бойцы дивизии призрак молча отсалютовали своему командиру, лучшие солдаты и офицеры германской армии ожидали приказа. Бригадный генерал не стал тянуть время. Блики робкого утреннего солнца сверкнули на раскинувшим крылья орле, офицерских нашивках германского офицера.
- Верность, -  вымолвил немец, - вот что отличает германского офицера от этих шлюх, что называют себя нашими союзниками. Европейский Союз... Это насмешка над Свободной Европой, которую подлый недомерок Наполеон утопил в крови два столетия назад. Тогда, под Аустерлицем, к ногам французского императора упали знамёна австрийских и русских полков. И две сотни лет мы верно сражались за объединённую огнём и мечом Европу.
Конрад смотрел на лица непобедимых солдат и офицеров шестой девизии. Людей, прошедших через две жестоких войны, проливавших кровь на чужой земле, отстаивая суверенитет Европейского Союза. И какова была благодарность...
- Генерал Бота, - голос Штерна был холоден, как сталь приставленного к горлу мизерикордия, - добился подписания приказа об объединённой армии Европейского Союза. Трусливый африканер боится, что германская военная машина встанет на пути у его амбиций. Честь германского офицера... Да что может об этом знать бородатый бур, у которого руки трясутся от выпитого коньяка так, что он не в силах справиться с лезвием. Вы, а не они сражались с китайцами на берегах Амура. Вы, а не они нанесли поражение британской армии, не знавшей поражений. Они недооценили бундесвер в Арденнах, но Британия не прощает ошибок. Ганнибал Бота не оставил мне выбора. Мы можем разделить горькую участь наполеоновского Евросоюза, или положить конец этой войне. Я знаю, что вы готовы сражаться до последней капли крови, но оглянитесь, за что вы сражаетесь?!
Конрад не заметил, как его голос сорвался на хрип.
- Германская армия позабыла о верности своей священной присяге, и пришло время напомнить о ней. Трупами германских солдат усеяны поля сражений по всему миру, от Ближнего Востока до Японии. Но кто защитит Германию... Вы и никто кроме вас. Не думайте о победе, её отнял у вас трусливый африканер. Не думайте о славе, ибо благодарностью за вашу храбрость стало предательство. Это у порога вашего дома стоят корабли британского флота, а вы проливаете кровь на чужой земле. Шестая Дивизия!
Бойцы ударили сведёнными каблуками сапог. Они затаили дыхание. Ветераны, прошедшие через огонь, воду и медные трубы. Новобранцы, которые ни разу не убивали врага в настоящем бою.
- Валькирия расправила крылья над вами и пусть её перья обагрятся кровью. За Германию!
Штерн вскинул руку и, как и было задумано, заиграл гимн - из динамиков, установленых по периметру позиций шестой дивизии. Союзники не услышат выстрелов, не услышат и криков. А потом в ход пойдут ножи и никто не узнает, какой смертью погибли солдаты дивизии призрак...

Ледяная Королева остановилась рядом с Штерном и впилась глазами в солдат. Манфред в это время толкал совсем ненужную речь. Почему-то у неё поднялись ассоциации с какой-то предстоящей церемонией награждения. Вот только награда на этот раз была вечным отпуском от всей той грязи, которая населила этот мир. Он всегда был не в лучшем состоянии. Потому что издавна носил по миру таких людей, как она. И вряд-ли это пошло хоть кому-то на пользу кроме самого генерала дивизии Призрак.
«Все так кичатся, переживают за своих людей… Если уж говорить на чистоту, то вся эта церемония ни кому к чёрту не нужна. Всё равно кому-то из них выдадут билет в один конец. Что там его может ожидать? Никто не знает. И нужны ли ему там ваши сожаления или человечность? Так же, нет. Я не вижу во всём этом смысла. Если бы тебе так нужно было это сделать, мог бы доверить это мне. Конрад… Хотя, да. Что взять с человека, который кичится о своей репутации и идёт на поводу у гордости».
Конечно же, Хильде не нравилась вся эта тенденция. Однако женщина так же понимала, что они все не такие, как она. Монстр в юбке, который за свою жизнь поломал судьбу множеству людей. Причём своими же собственными руками. И мучала ли когда-нибудь её совесть за совершённые деяния? Нет. Хильда Курцман никогда не сожалела о своих поступках. Так же как и об утраченной человечности. Она принимала себя такой, какая она есть. И не спешила давить по тормозам. Да и зачем? Когда её саму всё устраивало. А если это не нравилось тому же Манфреду, возможно даже почти всей Шестой дивизии. Ледяную Королеву это когда-нибудь волновало? Ответ тут мог быть только один. И только Штерн продолжал в ней видеть человека.
«Наивная овечка. С той Хильдой, которой ты познакомился много лет назад, я больше не имею ничего общего».
Во всяком случае, всё началось. Штерн вышел из тени. Ещё одна пафосная речь от генерала Шестой Бронетанковой дивизии. Хильда даже слегка усмехнулась и кинула взгляд в сторону Кейтилин. На девушку было больно смотреть. Бледное лицо и слегка испуганный взгляд загнанной в угол дворняги. Всё это она и ожидала увидеть. Однако впервые за долгое время Хильда повела себя не так, как всегда. Её взгляд слегка смягчился, и она одобрительно подмигнула девушке. Что в ней заговорило в тот момент? Сострадание? Она не знала, списав всё на то, что за своими игрушками нужно как следует ухаживать. Иначе они придут в негодность раньше положеного срока.
Итак… Заиграл гимн. Время подошло к самой ожидаемой для Ледяной Королевы части. Нет. Прикладывать свою руку к убийствам этих людей, которые раньше были частью дивизии Призрак, она не собиралась. Хватало и её присутствия рядом. Само оно уже слегка напрягало, особенно молодняк, который даже и на кровь нормально поглядеть не успел. Женщина впивалась взглядом в каждого и теряла всякий интерес уже к тем, кто отошёл в мир иной. Для неё эти люди переставали быть значимыми, проявив трусость. Сказывалось огромное влияние отца, который научил её именно выживать по тем законам, которые были чужды остальным. Она понимала остальных, но её саму никто принять нормально так и не смог. Всё происходящее сейчас для этой женщины равным счётом ничего не значило. Это была как прогулка по парку в воскресный день. Вот что сотворила с ней жизнь. На душе было пусто… А чувства… Чувство было одно – неприязнь. Неприязнь ко всем тем, кто взял и так просто отказался от всего, выбрав ЕС. Как же она после этого может нормально относится ко всем этим умершим людям? Для неё это было выше собственных возможностей. Дорогу осилит идущий. Поэтому она не спешила останавливаться.
«Скучно…»
На мгновение Ледяная Королева подняла взгляд, устремив его в небеса.
«Интересно… Чтобы бы со мной сейчас было, не окажись я в Шестой бронетанковой? Хотя… Зачем задаваться подобными совершенно бесполезными вопросами. Ответ я знала всегда. Человек без цели рано или поздно просто сгниёт до конца. А ещё как-то держусь. Даже слегка удивляет».
На протяжении всей этой кровавой сцены, Хильда Курцман не проронила и слова, сохраняя на лице кровожадную ухмылку. В этот момент она казалась ещё более опасной, жестокой и непредсказуемой. Так что никто из присутствующих не рискнул к ней обратиться. А самой женщине было на это откровенно наплевать.

Немного времени прошло, как Таня вновь уткнулась в свою игрушку. Ей приказали бомбить дороги, сносить мосты и вообще всячески способствовать усложнению прогулки Британских завоевателей, превращая её в преодоление полосы сплошных препятствий. Генерал Крестовский не хотел видеть неприятеля под Нахичевани уже спустя пару часов после начала наступления. Но в том, что бы это произошло, был свой смысл, как казалось девушке.
- Генерал. – Впервые после своего появления она подала голос, привлекая внимание к своей скромной персоне. Возможно, она и была хреновым тактиком, да и стратегом не лучше, по крайней мере, пока дело не касалось воздушного боя, но всё же Татьяна решилась высказать пару своих соображений. На всякий случай.
– Может, не стоит… торопиться уничтожать наши же дороги, по которым придётся наступать нашим же солдатам?
Подняв взгляд на Крестовского майор постаралась пояснить, начав правда из далека.
- Как вы и сказали генерал, противник, столкнувшись с заметным численным превосходством наших армий, будет рассчитывать на подкрепление, и скорей всего не будет пытаться взять нахрапом Ереван, попытавшись закрепиться в Нахичевани, или, если совсем не повезёт, на его подступах, и дождаться новых сил для дальнейшего развития наступления на столицу Армении. – Чернова сделала паузу и уточнила. – Если конечно им не удастся с ходу нанести нашим армиям сокрушительное поражение.
Таня наклонилась к карте указав на передовые дивизии второй армии, расположившиеся у границы с Сектором и стоящих между Британскими силами и административным центром региона.
- Ввиду численного меньшинства, они постараются не распылять силы, пытаясь уничтожить полностью все армянские дивизии, которые в случаи усложнения ситуации могут начать отступать, растягивая силы неприятеля, заманивая их в горы у южных поселений, где британцам тяжело будет сражаться. Более вероятно, что они просто попытаться блокировать стоящие от основного направления подразделения, - девушка жестом оттеснила на интерактивной карте две южно-восточных дивизии, моделируя ситуацию, а одну, стоящею прямо на «дороге» у наступающих сил, перечеркнула и отодвинула ближе к Нахичевани, -  а сами двинуться прямиком к столице республики, тесня стоящие на их пути силы, оставляя за собой узкий, но прочный коридор для снабжения передовых частей и получения подкрепления. Таким образом, воплощая стратегию быстрого и сконцентрированного удара, как вы и говорили.
Немного повозившись с картой, она проложила одно из наиболее вероятных направления атаки.
- Это условно, на примере одного вероятного направления. - Оговорилась Таня, намекая, что противник может избрать и другую дорогу, а возможно и несколько сразу. К слову, майор опасалась, что на дамбе у её брата тихо не будет, поскольку Британцы вполне могли попробовать зайти к городу сразу с двух сторон, заставив обороняющихся взять круговую оборону. Или ударить нашим силам во фланг, если те не успеют это сделать. И переход через дамбу был довольно удобным для них вариантом. – Будем считать, что появление с фланга или даже в тылу, первой армянской армии усиленной красноплечими будет неожиданностью. Всё-таки тут рельеф такой, что их появление должно быть не меньшим сюрпризом, чем для Римлян появление Ганнибала спустившегося с Альп. – Майор отметила несколько дивизий первой армии и полков красноплечих у восточных гор. - В таком случаи, будет гораздо удобней, если противник успеет сконцентрировать силы у Нахичевани для штурма, - пара лёгких движений рук, и значки дух (условно) дивизий СБИ красовались возле главного населенного пункта области, - частично растратив личный состав и технику прикрывая тыловое обеспечение и подходы для подкрепления. - На ранее проложенном «коридоре», появилось несколько точек, обозначавших посты, оставленные условно наступающей армией стеречь им тыл и обеспечивать коммуникации с остальными подразделениями. - Занятые сдерживанием армянских дивизий силы британцев,- девушка показала на дивизию СБИ прижавшую армянские силы на юге, - при исполнении нашего плана, окажутся разделены от основного наступающего контингента, у которого зад окажется не прикрыт. – Таня спустила засевшие в горах дивизии и полки, разрубив коридор и накинув их на вражеские силы, а так же выдвинув прижатые дивизии Армении вперед, имитируя боевое столкновение. Силы противника оказались разделены и атакованы с нескольких направлений, посты уничтожены. – Если эта атака окажется более-менее успешной, наступление захлебнётся само собой, противник будет вынужден пытаться отступить, что бы не допустить замыкания окружения, так как ушли они далековато от границы, и восстановить целостность фронта. Мы же перейдём в наступление, стараясь выдавить их с нашей территории до того, как подоспеют к ним свежие силы, и как можно сильнее потрепать. Ваш план сработает как надо.
Майор отодвинулась от карты.
- Но если же мы разобьем дороги, и замедлим их наступление в самом начале, противник может посчитать, что ему не удастся провести «Blitzkrieg», и перейдёт к тактике полного уничтожения – станет методично уничтожать все наши силы, максимально очищая тылы и фланги. И постарается не допускать критичного разделения своей армии более чем на две группы, виду боязни быть раздавленными превосходящими силами в контратаке. Тем самым отказавшись от стремительного рывка, но сконцентрировав удар ещё сильнее идя на подавление. И когда фланговая армия нанесёт свой удар, рубить они будут не растянувшуюся в броске змею в её нежное брюхо, но ощетинившийся шипами стальной кулак медленно движущийся, что бы сокрушить Нахичевани. Атака с нашей стороны будет уже не столь эффективна. Противнику будет легче перегруппироваться и скорректировать свои действия против новой угрозы. Сражение может сильно затянуться. А это новые, свежие силы в виде подкрепления для противника. Что же решат британцы бросить, что бы спасти свои армии на Кавказе, и добиться удачного завершения компании, мы не знаем наверняка. Резервная армия, может оказаться и не достаточной, что бы сохранить наше преимущество.
Таня замолчала, и уже как-то не совсем уверено добавила.
- Ну… я так думаю.

Не успел Ренли  распрощаться с Исикавой, как получил срочный вызов из комнаты связи. Корнелия. Да... Он ожидал этого звонка. Правда, не знал, когда он произойдет и что скажет ему сестра. Зависит, пожалуй, от Шнайзеля и Гилфорда - она уж точно поговорила с обоими. И в первую очередь - от нее самой. У сестры всегда было особое отношение к Шнайзелю, но теперь тот переступил черту. Принц  приказал не записывать переговоры и переключить сестру на защищенный канал, а также выпереть из комнат связи всех, кроме него, мотивируя  тем, что это дело семейное. а также принести две аудиозаписи. Это сделала Фиона. никому другому он доверить их не мог.

- Здравствуй, сестра. - Сложно сказать, передавала ли это видеосвязь, но Ренли выглядел усталым и сосредоточенным. Таким, каким бывал  после тяжелых миссий или перед ними. Корнелия такого Ренли, в отличие от многих, знала.

- Я не отвлекла, генерал-губернатор? - Голос Корнелии был спокоен, в прочем, она пока не спешила переступать через формальности, - Знаю, в 11-м секторе неспокойно.

- На войне как на войне, - Ренли покачал головой, - Но для семьи у меня всегда есть время.

- Благодарю, - Девушка с фиолетовыми волосами сдержано кивнула, - Я бы хотела поговорить... О моей сестре.

- Так и думал. Вариант повлиять на Шнайзеля неактуален... Он поставил нас перед фактом, так чтобы было не вывернуться. - К счастью, у Ренли было время справиться с гневом, - Но ты все равно не собираешься сдаваться?

- Я не могу поверить что Юфи придется выйти замуж за африканера... Они же даже не люди, - В голосе и глазах Валькирии сверкнул гнев.

- Да хоть кто. Она наша сестра. А не товар для сделок. - Ренли не стал спорить с сестрой, или напоминать, что с одной из них и ему жить в браке,  - Я не успею организовать ликвидацию семейства Бота до свадьбы. И даже так, они найдут другого...

- Я... Надеялась, - Корнелия опустила глаза, - Вы уверены, что это не в ваших силах, генерал-губернатор? Увы у меня нет права начать военную операцию в ЮАР...

- К черту титулы! Я твой брат, мы сражались плечом к плечу... И мне не меньше твоего противна эта сделка. - Ренли на мгновение сбросил маску спокойствия, - Делаю все что смогу. В крайнем случае мой первый отряд разберется с проблемой на месте... Да и у меня в руках будет козырь, чтобы Бота Юфи тапочки в зубах приносил. Но лучше будет, чтобы это не состоялось вовсе. Я могу задержать выезд Юфи из сектора, но Шнайзель будет знать, где она, и это временная мера.

- Возьмите себя в руки, - Устало вздохнула Корнелия, - Как вы думаете, генерал губернатор, зачем его превосходительство устроил этот брак, если я могла бы завоевать ЮАР...

- Похоже, он хочет использовать их для взятия под контроль Африки чужими руками. - Ренли включил запись разговора с братом:

"Но если мы сейчас поиграем в мирных и дружелюбных, Бота и его войска сами возьмут и удержат для нас Африку, пока мы разбираемся с менее сговорчивыми врагами. А потом, когда война будет окончена, мы напомним им, что их место на коленях. Твоя готовность пожертвовать собой, защитив сестру, похвальна. Но скажи мне, братец, ты сможешь нарожать Боте наследников? Я сильно в этом сомневаюсь. У него остался единственный сын и он хочет для него достойную пару. По этому, участие Юфемии необходимо. Хочет она этого или нет, но она - основная часть договора."

На мгновение в глазах Корнелии сверкнула холодная ярость. Говорить о Юфи, как о части какой-то сделки... В прочем, она сдержала себя в руках.

- Я говорила с его превосходительством, - Наконец произнесла она, - Но я всё равно не могу понять, почему он принял это решение... Ведь я могла бы поставить их на колени, достаточно было отдать приказ. Как думаете, генерал губернатор, может ли это быть частью иной, более сложной схемы?

- Не исключено. Сначала Одиссей и Китай, - не ЕС устроила ту бойню, которая развернула Китай к нам -  теперь это.  Причем у генерала Боты тоже отношения с Евросоюзом испортились слишком уж вовремя. Как по заказу. - Ренли хоть и не был до конца уверен, но предположил, - Шнайзель разбирается с внешними врагами, чтобы спокойно убирать с пути  тех, кто стоит между ним и троном. Одиссей явный тому пример.

- Что вы хотите сказать? - Насторожилась Корнелия, - Атака на Пакистан была осуществлена Евросоюзом, сохранились записи, приказы отдавали по-французски. К тому же показания выживших не оставляют сомнений, это были солдаты ЕС.

- Да? Корнелия, я прошу об одном - молчи об этом. Не в Шнайзеле тут дело... Поймешь. - И Ренли включил ту саму запись, где Мальдини отдавал приказ Валериану, - Вот так. Так что... Стычку Боты с ЕС трудно посчитать случайностью.

Лицо принцессы стало белым, как мел. Она могла предположить, что коварство Шнайзеля может зайти далеко, но чтобы настолько...

- Так... - Одними губами прошептала она, - Война так не ведётся... Да что же ты делаешь, брат мой... - В голосе Корнелии послышалась боль, - Нет, я не могу поверить. Это ложь, а запись подделана.

Валькирия нахмурилась, пригвоздив ни в чём не повинного Ренли взглядом.

- Насколько мне известно, Валериан оставил военную службу, - Наконец произнесла она.

- После этого и оставил. Сестра, я сам присутствовал при разговоре, ты слышала. - Ренли был мрачен и понятно, почему, ведь речь шла о его младшем брате, - Могу прислать для анализа, но я хоть раз тебе врал? Мне случалось воевать подло... Но все-таки я делал это сам. И это тебе хорошо известно.

- Мне это известно, - Холодно ответила принцесса, - Что бы там ни затевал Шнайзель... Это не моё дело, до тех пор, пока речь идёт о благе Британии, - Она говорила это так, словно сама верила этим словам, но глаза выдавали Корнелию, - Я устала от этих игр. И время вы выбрали не подходящее, генерал губернатор. Сейчас, всё что волнует меня это судьба Юфемии. Вы можете мне помочь?

- Просто будь осторожнее. Он тронул Юфи... А это означает целиться в тебя и меня. - Ренли выдержал ее взгляд спокойно, хоть и жаль было тех времен, когда они говорили как брат и сестра, без этой идиотской официальщины, - Я помогу, сестренка. Если мы не можем отменить, то... Ты сможешь обеспечить безопасность Юфи у себя?

Корнелия собралась было напомнить Ренли о том, что у неё в общем-то тоже есть титул, но слова застряли в горле.

- Да, - её голос был холоден, как сталь, - и я утоплю ЮАР в крови, а Шнайзелю подарю безобразную бородатую голову Боты, если потребуется. Брат...

- Сделаем это вместе, если придет время. - За словами Ренли была клятва, - Я доставлю Юфи к тебе раньше, чем кто-то что-то заподозрит, и, если что,  ответственность возьму на себя.

- Gratitude, - Принцесса склонила голову, фиалковые волосы рассыпались по её бледному лицу, - Быть может, я ошибаюсь насчёт тебя, Ренли.

- А я в тебе никогда не ошибался... - Ренли чуть улыбнулся, -   Жди сообщения от меня. И если мы переживем эту войну... А, забудь. До свидания, сестра.

- Если мы переживём эту войну, я не останусь у тебя в долгу, брат. Обещаю. -  С этими словами, она отключила связь. Ренли какое-то время стоял неподвижно, и думал он совсем не о возвращении долгов. Он думал о старшей сестре, какой она когда-то была - как смотрел на нее, как восхищался, как выбрал путь солдата, следуя ее примеру, как, что уж греха таить, жалел, что она приходится ему сестрой. А сейчас Корнелия все та же? Кто знает. Но Ренли почувствовал в ее словах  прежнее. И поэтому оборвал свои - плохая примета обещать что-то с условием "если",  просто скажет, когда закончится эта война... Закончится нескоро и дорогой ценой. Железной. Но все же он хотел бы еще раз увидеть сестру, обнять ее, хоть немного говорить без титулов и стены самообладания. А сейчас ему предстоит новый бой.

Переход ботовской ЮАР под протекторат империи было неожиданностью для Гилфорда. Впрочем как и для всего мира. А вот цена за этот союз не был для него неожиданностью. Личный рыцарь принцессы понимал рано или поздно, это должно было случится. Конечно, национальность жениха его не волновала. А вот использовать как товар для сделки собственную сестру, он считал недостойным поступком. Шнайзель по его мнению  был таким же лицемером и лжецом, как большинство аристократов. Разве что, лучше надевал маски. И был намного умнее. Но рыцарь никогда этого не говорил Корнелии. Все-таки тот был её любимым братом. Впрочем он был уверен, что она сама это поймет. Оправившись от шока принцесса решила связаться с премьер-министром. Копьё империи находился по правую руку от Корнелии, во время её разговора с Шнайзелем. Когда разговор был закончен, принцесса к своему рыцарю.
- Скажу то, что его превосходительство без сомнений умный и дальновидный политик, - начал Гилфорд. - Который, решил завоевать Африканский континент руками Боты и его буров. Вы знаете как я отношусь к политическим бракам. Если вы спросите меня, стоит ли принцесса Юфемия этого договора, я скажу нет. - рыцарь сделал паузу, что бы поправить очки. Его высочество Шнайзель даже не спросил вашего мнения по этому вопросу. А просто поставил вас перед фактом. После этого вы все ещё доверяете ему?
Сейчас, копьё империи больше всего боялся сделать ещё больнее своей принцессе. Но он считал, что должен был задать ей этот вопрос. Будущее принцессы Юфемии тоже его волновала. Она очень важна для Корнелии. А значит и для её рыцаря.

Принцесса чувствует подвох во всей это ситуации. Интуиция настойчиво подсказывает, что что-то не так. В словах Наннали, в её слишком крепком пожатий. Юфи уверена, что ни Габи, ни Ренли не знают, но всё равно отпускают младшую сестру в столицу. Стоит ли думать, что всё в порядке? Юфемия прикрывает глаза, смаргивая непрошенную влагу и сжимает ладошку Наннали в ответ.
Напоминание о старшем брате почему-то настораживает. Возможно, сказывается то, что с ней Шнайзель отказался разговаривает. В том, что к отъезду Наннали причастен премьер-министр, Юфи не сомневается. И очень надеется, что он причастен как их старший брат, а не политик.
Вопрос о Сузаку спасает. Он должен быть в соседнем помещении с бойцами, которых Ренли отправляет в охрану Наннали. И её рыцарем. Она счастлива за сестру, но боль от разлуки сказывается вновь. У Юфи ощущение, что все годы без неё вновь навалятся, стоит только сестре покинуть пределы одиннадцатого сектора.
- Я схожу за ним. - Юфи обнимает сестру, прижимается губами к щеке и смотрит на брата поверх светловолосой макушки. Нужды в том, чтобы пойти за Сузаку самой нет совершенно. В потемневших сиреневых глазах стоят слезы и безмолвная просьба не вызывать Куруруги по передатчику. У Ренли он есть, он всегда на связи со своими людьми - она знает. Она шепотом просит Наннали сберечь себя, уже не уговаривая остаться. Юфемия почему-то чувствует, что теперь это бесполезно - у неё не получится. Вина за всё это накрывает неконтролируемой волной. Принцесса не знает, что она упускает, но понимает совершенно точно, что она как-то к этому причастна.
Юфи встает, оправив платье. Улыбается слегка вымучено и треплет Наннали по волосам.
- Если тебя будут обижать, - Юфи сама знает какой жестокой может быть её семья, но и Наннали это понимает. И понимает даже лучше самой Юфемии, которую все любят и берегут, - Позвони нам и мы тебя заберем.
Юфи сама мало на что способна, но Ренли не оставит Нанну в обиде. А Габриэль и подавно. Улыбнувшись родным, принцесса идет в соседнее помещение, не прислушиваясь к тихому разговору за спиной.
Возможно, Сузаку сможет отговорить Наннали? Так уж получилось, что он знает её сестру лучше, чем она.
- Майор Куруруги? - Спрашивает она у человека около дверей, хотя уже сама его видит. Охранник кивает, приветствуя и указывает ей вглубь помещения. Куруруги стоит рядом с рыцарем Наннали. К тому моменту, как она подходит к молодым людям, она уже справляется с собой. И поясняет причины своего появления, мягко прикасаясь рукой к его локтю: - Сузаку? Наннали зовет попрощаться.
Последнее слово дается особенно тяжело и от того звучит тише. В прикосновении нет нужды - её появление и так заметили. Но принцессе сейчас это необходимо.

Поднятая на ноги Катарина долго не могла прийти в себя и по инерции пускала сопли и слезы, во все два перепуганных глаза таращась на внезапно сменившую гнев на милость Ренэйт. Что делать – девушка в упор не знала, и заморгала лишь когда подверглась принудительному отряхиванию формы (и то хорошо, а то мало ли что подумает командир?).
Упрямо молчала Катарина и слушая подробные инструкции о том, как надо вести себя с мужиками. Строить, крутить… Фантазия упорно подносила картины домика из ног Манфреда и кручения на офисном стуле. Зрелище, должно быть, странное, но если Ренэйт так говорит, то надо будет попробовать…
- В-в одних чулках?.. – Повторила она за подругой, теряя всякую нить повествования, а заодно возможность плакать. Но ведь чулки это не так уж и плохо, да?.. Катарина мысленно запомнила, что еще ей надо раздобыть для счастливой семейной жизни.
- Ж-ж-жеребец? – Глаза девчушки грозили вылезти из орбит, в отчаянном ужасе разглядывая лицо подруги. – Но о-он не похож…
Это правда! В лице Манфреда не было ни капли лошадиного! И зубы у него нормальные! Ренэйт, наверное, что-то попутала…
Опускаясь все глубже и глубже на самое дно состояния полнейшего охреневания от ситуации, Катарина едва не плюхнулась на попу вновь, пытаясь переварить все сказанное Тэресией.
Подводя итоги: староват, опытный, жеребец (!), чулки, строить, крутить.
Может быть, для Ренэйт это и было очевидно, то бедной Катарине предстояло все это осознать, понять, в идеале – куда-нибудь записать, потому что столько умных советов за раз воспринимаются тяжело. Девчушка зашарила по карманам в поисках блокнота, а вытащив его, тут же выронила от нового шока.
- Но я же и так легко доступна! – Возразила она. – Я всему взводу носки зашиваю, если просят…
От немой сцены хлеще ревизорской ситуацию спас подкравшийся сзади… Нет, не Отто. Манфред. Который Рихтер. Правда первая же фраза брата повергла Катарину в новую порцию ступора. Орел на заднице?!
Вечно спокойный и невозмутимый Рихтер был неумолим в своих угрозах, и в другой ситуации Катарина кинулась бы грудью на амбразуры, защищаю подругу – но она столько всего поведала своей юной падаванше, что невинное дитя пребывало в том состоянии, когда можно с трудом стоять и изредка хлопать длиннющими ресницами.
Да-да! Катарина Рихтер, 19 лет, полное отсутствие не то что опыта, даже просто и банально полового воспитания – можно даже клеймо на лоб ставить.
Подруга, однако, в защите не нуждалась – напротив, сама кинулась на Манфреда… Да еще и с кулаками!
- Б-братик п-пе… - Одного короткого взгляда на Рихтера хватило, чтобы не продолжать это слово, чтобы не схлопотать… Нет, вовсе не кулак в челюсть, но развлечений на плацу на ближайший месяц точно! Побледневшая в один миг Катарина немедленно покрылась красными пятнами по щекам и все-таки плюхнулась наконец на несчастную попу, снизу вверх разглядывая брата, о котором только что узнала столько нового. Это вытеснило ВСЕ – даже мысли о Манфреде, поцелуях, жеребцах, чулках и строительстве. – М-манфред?.. – Неуверенно позвала она, надеясь, что командир сейчас же все опровергнет.

Шицу только кивнула, подцепив с ладони Карен ключик от Глазго. В животе гнездился клубок из дрожащего предвкушения, но ведьма не испытывала страха, волнения, неуверенности. Ее жизнь не заключалась в ее умении, или в работе техники, или в счастливом случае.
Но научиться сносно управляться с найтмером было необходимо. Лелуш предвосхищал события, и он был прав - в конце концов у него останется только ведьма. В конце концов им моет это пригодиться.
Забравшись в кабину, Шицу вставила свой ключ, приладила гарнитуру и медленно положила руки на рычаги. Она старалась прочувствовать незнакомую мощь машины, пробуждающиеся импульсы, разрушительную силу, сейчас покорную каждому ее движению.
Когда-то Марианна показывала ей, как управлять найтмером. И пусть Шицу больше нравилось смотреть со стороны, как признанная королева пилотов подчиняется себе творение рук человеческих, как она заставляет громоздкий "ночной кошмар" зайцем скользить по земле, Императрица была упряма. Теорию ведьма слушала уже в кабине, где Марианна сопровождала объяснения звонким смехом над ее неудачами и твердой теплой ладонь, направляющей неуверенные движения рук.

Это был уже другой Глазго, но Шицу все равно вспоминала те короткие уроки. Сайоко залезла в свой найтмер и тоже приготовилась, ожидая сигнала от их общего инструктора. Японка слушала Карен внимательней, и все вопросы и въедливые уточнения, которые звучали, задавала именно она. Ведьма внимала теории, ловила себя на желании поскорей сесть в кабину и проверить, живы ли те уроки Марианны. И иногда - короткие взгляды Сайоко и долгие - Кодзуки. С японкой они быстро, не перекинувшись и словом, поладили - если так можно назвать общее знание, общую цель и молчаливую договоренность не обращать друг на друга внимание. Они с Сайоко могли только помочь друг другу, защищая общую ценность - Лелуша.
Карен старательно сдерживала себя от скучающих и неприятных гримас, служа тому же человеку, но не той службой, которой хотела бы. Шицу немного забавляла ее яростная искренность, которую не могли сдержать никакие внутренние уговоры вроде "так нужно".  Эта искренность определенно доведет ее до беды и до победы, но ведьма молчит об этом, иногда лишь намекая - девочка, потише. И получая в ответ - молчи лучше. "..Ведьма!"  - так и слышится следом. Как хорошо она чувствует опасность, просто удивительно. Как сильно она не хочет их учить, и как хорошо она объясняет.

- Командуй? - свесившись из открытой кабины, уточняет Шицу у их раздраженного ненужной ношей учителя.