Лан Фей прибыла на вечер с небольшим опозданием, как и настаивали ее многочисленные родственники. Почему-то они считали, что ей следует потомить жениха ожиданием, хотя сама Фей была воодушевлена и возбуждена до невозможности: ведь она так давно не видела Ляна Чжоу!

Ищет его глазами, наконец находит – и удивленно смотрит на женщину, которую он ведет под руку. "Подруга", – Фей не замечает акцента на этом слове, не понимает намека – улыбается однокласснице своего жениха почти искренне. Почти не меняется в лице, слыша свое имя на европейский манер – должно быть, господину Чжоу так просто привычнее.

И все же сжимаются ладошки, когда неосмотрительная и вульгарная европейка наносит еще один болезненный удар: она зовет господина Чжоу по имени, фамильярничает, машет руками при нем. Не заметить кольца на ее безымянном пальце невозможно – оно красивое и изящное, под стать девушке.

Фей не понимает, какие отношения между ее женихом и его спутницей, но видит, каким взглядом провожает Лян англичанку, и сердце сжимается от неожиданной боли. Должно быть, европейки действительно так хороши?.. Фей не может спорить, опускает лицо, грустно улыбаясь.

– Господин Чжоу, мы можем поговорить наедине? – Просит предельно вежливо. Хочется плакать, но девушка держится. Ей лишь пятнадцать, и она еще верит, что у них с Ляном мог бы получиться не просто брак, но семья. Смотрит на него украдкой из-под ресниц, а в глазах еще теплится надежда: Фей еще помнит, каким обходительным и ласковым он был в дни их знакомства, как тепло он говорил с ней на крыше Международного коммерческого центра и как заботливо укрыл ее озябшие плечи пиджаком.

И понимающе улыбается, слыша беспощадный отказ.

– Разумеется, – соглашается, отпуская и его. Идет к гостям – здоровается, улыбается им, но на душе так скверно, что не выдерживает и пяти минут. Чтобы не показывать своих слез, Фей скрывается в уборной, где и проведет большую часть вечера в слезах – над разбитыми мечтами о счастье.[ava]http://cs627923.vk.me/v627923384/ed48/BJcjqoWhyZk.jpg[/ava][NIC]Lan Fei[/NIC][STA]Невеста Полоза[/STA]

– Обижена? – Картинное изумление на красивом лице, а взгляд цепко хватается за самодовольную ухмылку Ляна. Кэтрин ненавидит его в этот момент: даже не за то, как он использовал ее – они привыкли к вражде, к накалу страстей, к тонким оскорблениям, порой понятным лишь им двоим. Но эта победная усмешка на его лице унижает ее больше всего, что между ними было за три года.

– Один мой школьный друг выдает желаемое за действительное, – не забывает слов, цепляется за них с тем же остервенением, с коим сверлит взглядом лицо китайца, ожидая, когда наконец уйдет с его лица эта проклятая отвратительная ухмылка. Кэтрин опускает руки вдоль тела, сжимает ладони в кулачки – пытается взять контроль над вспыльчивым нравом, чтобы не ударить Чжоу по лицу так же, как меньше полугода назад – он ее.

"Ты этого и добиваешься?"

Не может допустить, чтобы эта ухмылка расползалась по наглому лицу шире прежнего, а значит нужно держать себя в руках. Быть очаровательной и ласковой леди с тем, кто слишком хорошо тебя знает – сложно. Лян не поверит ее улыбке, не увидит за румянцем смущения и не купится на сладкую лесть – и хотя искушение тела все еще увлекает его, даже похоть уже сходит на нет. Кэтрин помнит, как грубо он оборвал эту игру в прошлый раз, а значит – оборвет и в этот.

Похоже, все ее карты биты, все маски – сорваны.

Кэтрин не желает играть на чужом поле без козырей в рукаве и протягивает ладонь, не прося – требуя:

– Ты не одолжишь мне свой телефон?

Ее собственный аппарат остался в раздевалке, и если Лян откажет, она всегда может спуститься туда, хотя это и покажется гостям дичайшим варварством: так рано покидать вечер. Она в любом случае уйдет, независимо от того, сможет позвонить Йену сейчас или сделает звонок только с улицы. Всего один звонок – и брат приедет за ней, забрав ее из недружелюбного места, вырвав из когтей Ляна, а что подумают желтолицые обезьяны – Кэтрин безразлично.[ava]http://savepic.net/7975308.png[/ava][NIC]Catherine Anderson[/NIC][STA]depend on you[/STA]

Шагает навстречу, видя, что Лян потянулся к нагрудному карману. Изящно опускает руку, не желая просить дольше, чем это действительно нужно – и останавливается, слыша его слова. Не вынь он телефон, Кэтрин бы немедленно направилась вниз, но Лян хитрее: и вот запрошенное прямо перед глазами, стоит лишь протянуть руку.

Но слова бьют болезненными воспоминаниями. "Шлюхой", – эхом в голове голос Йена. И Лян, и Кэтрин знают, что в вечернем платье нет потайных карманов для денег, и в привычной для китайца валюте ей не расплатиться.

Прячет боль, даже не злится – шагает ближе, почти вплотную. Касается его руки, замирает непозволительно близко – искушает чуть приоткрытыми губами, бархатным дыханием, томным взглядом.

– Этого ты хочешь? – Голос грудной, низкий, но наигранная страсть исчезает моментально, стоит только раскрыть глаза, встретиться взглядами.

У ледяных очей нет той глубины, какой может похвастаться Чжоу. Кэтрин не видит ничего за его глазами, но ее собственные – точно прозрачные, ведущие до самых глубин души, открывающие самое сокровенное.

Еще две недели назад она подарила бы ему и поцелуй, и ласку, и даже не задумываясь разделила бы с ним постель и сладость близости – не ради одного звонка, но потому что Лян будил в ней желание. Он был отвратителен ей внешне, она ненавидела его за все, что он сделал – и в равной степени Кэтрин хотела его: много больше, чем всех прочих своих любовников. Ее жажду и сейчас можно увидеть на дне холодных глаз, уловить в приподнятых уголках губ, почувствовать в ласковой ладони, обхватившей руку с телефоном – и обжечься о леденящий холод ее безразличия.

Теперь у нее есть ради чего сдерживаться, и память о разговоре с Йеном режет больнее, чем все усмешки Чжоу вместе взятые. Лян умеет сделать больно – но не пробрался настолько глубоко в сердце, чтобы действительно задеть ее.

Для Йена, – Кэтрин помнит каждое слово так, словно их разговор состоялся лишь несколько минут назад, и данное однажды обещание впервые связывает по рукам, заставляя отказаться от своих желаний и поступать так, как непривычно и трудно.

– Не в этой жизни, – шепчет, тянет телефон на себя, стремится отстраниться.[ava]http://savepic.net/7975308.png[/ava][NIC]Catherine Anderson[/NIC][STA]depend on you[/STA]

Сильные пальцы смыкаются на запястье, и Кэтрин чувствует, как тлеют последние шансы на "успех", на возможность выйти сухой из этой реки, течение которой неожиданно сбивает с ног. Сама попалась, подойдя слишком близко.

Слышит больше, чем сказано. Лян говорит не о вымышленной свадьбе Йена и Кэтрин, но о том, чего ему знать не положено вовсе. Действительно знает, говорит об этом прямым текстом – и прежде чем она успевает сказать хоть слово, Лян прижимает Кэтрин к себе. Его губы сухи, но настойчивы; а поцелуй – страстный, но поверхностный – туманит разум.

Для Йена, – отголоском в памяти. Кэтрин могла похвастаться, что никогда не теряет голову – могла прежде. Цепляется за воспоминание о брате и своем обещании, пытается ударить Ляна свободной рукой – но замаха не хватает, и лишь упирается в его щеку ладонью в тщетной попытке оттолкнуть. Удается отстраниться лишь на доли секунды, которых хватает, чтобы окончательно забыться, отдаваясь ласке этих тонких и жестоких губ.

Что-то ускользает от внимания, когда Кэтрин путается в буре нахлынувших эмоций и желаний. С неожиданной ясностью вспоминает: они никогда прежде не целовались, не были близки как сейчас. Прячась под масками, ища способ уколоть другого, они ни разу не касались друг друга как любовники, но не как враги.

Для...

Сдается. Закрывает глаза, теряет саму себя, гладит по щеке и первой углубляет поцелуй. Подается ближе и уступает инициативу, доверяясь велению его сильных рук и властных губ. Отвечает со всей страстью, скопившейся за три года, гладит по волосам, шее и плечам, опускает ладонь ниже – на грудь.

Крепче сжимает в правой руке телефон, и жесткий металл вынуждает вернуться к реальности, вспомнить.

..Йен...

– Нет, – шепчет на выдохе, отрываясь от его губ, толкает ладонью в грудь легонько, неловким жестом прося остановиться. – Не надо.[ava]http://savepic.net/7965068.png[/ava][NIC]Catherine Anderson[/NIC][STA]depend on you[/STA]

Выпускает из рук последнюю ниточку, связывающую ее с окружающим миром, с собственной памятью. Не хочет – и до безумия жаждет этого одновременно. Противоречия захватывают с головой, и Кэтрин так и не находит для себя оправданий, когда «хочу» побеждает робкое «не надо».

Окна в комнате плотно зашторены и едва прорывается в узкие прорези тусклый свет стремительно темнеющего после заката неба. Мягкая шершавая кожа под ладонью, запоздалое осознание – не слышала щелчка замка.

Чувствуешь себя как дома?..

Слишком сладко, чтобы просить его запереть дверь – да и что скрывать?.. Кэтрин знает законы высшего общества, и почти наверняка весь зал уже знает об их поцелуе, а если кто-то видел их заходящими в комнату, то нет никакой разницы, застанут их с поличным или только будут обсуждать это между собой.

Поцелуи, ласковые прикосновения, сумбурные попытки что-то прошептать. Трудно поверить, что Лян может быть таким нежным – это не укладывается в голове, это сводит с ума не меньше, чем неумолимый пыл его объятий и собственное сердце, так отчаянно стучащее внизу живота.

..Только похоть?..

Его лицо совсем близко, и Кэтрин смотрит пристально, держит его в своих ладонях, гладит скулы и губы большими пальцами. Он совсем не так безобразен, как она лгала ему все три года – напротив, за прошедшее время Кэтрин настолько привыкла к этому лицу, что почти готова назвать его красивым, но только сегодня она, пожалуй, впервые смотрит на него без отвращения.

..или что-то большее?..

Осторожно тянет на себя дужки очков, снимая последнюю преграду между ними – та, что была в ее взгляде, растаяла от жара их поцелуев. Встает с дивана, чтобы отложить хрупкое стекло на столик, и понимает, что Лян последовал за ней, когда чувствует его губы на своем плече, а ловкие руки тянут вниз молнию на платье. Кэтрин расстегивает манжеты рукавов, позволяя черной ткани осесть на пол и лишить ее последних сомнений в собственных желаниях – жаль, что только в них.

Оборачивается, не отрывает взгляда, касается раскрытой ладонью – гладит вдоль рельефа дракона на груди, а после одну за другой расстегивает пуговицы. Нужно бы торопиться, но словно нарочно тянет время, принимая ласку рук и тепло поцелуев. Тянет за полы пиджака, вынуждая снять, и невольно улыбается: «Почти квиты».

Дальнейшее словно в тумане: расстегнутая рубашка, ноготками по широкой груди, задающие темп уверенные руки на ее бедрах, сбитое дыхание, клокочущее сердце – и обжигающая волна по всему телу.

***

Собирая свои вещи, надевая одну за другой, Кэтрин чувствует взгляд Ляна. Ей стыдно – но вовсе не за алый след под ключицей, который непременно заметит каждый в зале, и не за то, в каком виде стоит сейчас перед Чжоу. Ей стыдно перед Йеном, за несдержанное обещание, за собственную слабость. Закрывая глаза, она знает, какой взгляд у него будет – деланно безразличный, холодный… разочарованный. Скрывать что-то от Йена кажется преступлением, но Кэтрин не знает, как быть иначе.

Надевает платье, поворачиваясь спиной к Чжоу – ей нужна помощь, чтобы застегнуть его, но не может заставить себя произнести хоть слово. Опускает глаза, застегивая манжеты, и отчего-то думает, что очень давно не чувствовала себя настолько разбитой.[ava]http://savepic.net/7965068.png[/ava][NIC]Catherine Anderson[/NIC][STA]depend on you[/STA]

В глазах Кэтрин испуг и отчаяние: за пару мгновений сокращает дистанцию, хватает за запястье, словно даже не пытаясь прервать звонок – умоляя не звонить по номеру, что сама же набрала на экране. С содроганием сердца слышит тихий голос из динамиков, и последняя маска рушится, выдавая Кэтрин мукой на лице, искаженными страданием губами.

– Прошу, – шепчет тихо и едва не плачет

– Сестрам опасно так сильно любить братьев, – словно с усилием он заглядывает ей в лицо, и знает: она не играет – нельзя играть так. Он видит то, что не предназначается ему. И все же есть ли унижение большее за три года этих отношений, нежели этот вечер?

Стекла очков в сравнении с холодом во взгляде Чжоу – ничто. Он так холоден сейчас, словно боится сорваться, а из телефона доносятся уже несколько паникующие нотки. Лян отвлекается от созерцания ужаснейшей картины, коей бы не произошло, не зайди они в эту проклятую комнату.

В его голосе – что-то похожее на сожаление, когда произносит пару слов на китайском и отнимает руку от уха.

– Тебя будут ждать у входа через пару минут.

Кэтрин опускает ладонь, бессильно скользя пальцами по ткани черного пиджака. Будь рядом стул или кресло – она бы упала, неспособная держаться на вмиг ослабших ногах, но падать некуда, и негоже леди стоять на коленях перед кем бы то ни было.

Губы дрожат, и не безразличие в глазах напротив ранит, но собственные чувства, что не смогла сдержать.

– Ты все это время мог, – разрушить всю мою жизнь. – Почему ты молчал?

Ждал, пока я все разрушу сама?..

Закрывает глаза, пытаясь вернуть контроль над собственным телом. Ей предстоит пройти через центральный зал, где каждый уже знает, что Лян Чжоу привел на вечер шлюху и не постеснялся взять ее – разве что не у невесты на глазах. Кэтрин Андерсон должна взять себя в руки.

– Собирал факты... – Все тот же холодный тон. Он уже не обнимет ее – это лишнее. Не сегодня и, возможно, никогда. Вместо этого касается аккуратно её щеки, той самой, по которой ударил когда-то, и осторожно проводит по ней пальцем, – к тому же, расскажи я это, увидел бы я тебя… настолько уничтоженной?

В голосе его на мгновение проскальзывает подобие триумфа. Быть может, для него это лучше, чем ничего?

Усилием воли сохраняет спокойствие, хотя касание вкупе со словами бьет хлестко и сильно. Выдыхает, распрямляет спину. Кэтрин Андерсон проиграла не только эту партию, но и все последующие – техническое поражение, дисквалификация.

Слабая надежда на благополучный исход отравляет душу пониманием неизбежного обмана. Что бы ни выбрала Кэтрин Андерсон, ее путь отныне предопределен и полон беспросветного отчаяния.

– Надеюсь, ты доволен, – отходит на шаг, отстраняясь от его ладони. Поднимает глаза, возвращая взгляду безразличие, а губам – улыбку, хотя и знает, что Чжоу ей не обмануть.

– Тебя проводить? – Кэтрин чудится забота, но она не обманывается – это лишь еще одно средство закрепить победу.

– Я дойду сама.

Должно быть, Кэтрин стоило сказать «спасибо», но словно ком встает в горле. Она благодарна за свободу. Она ненавидит себя и его за вспыхнувшее между ними пламя.

Прощай, Лян Чжоу? – Не уверена Кэтрин, но в последний раз встречаясь с ним взглядом, теряет все сомнения. – Прощай.[ava]http://savepic.net/7965068.png[/ava][NIC]Catherine Anderson[/NIC][STA]depend on you[/STA]