Садиться разгневанная Винафрид не собиралась. Решение деда обернулось для нее весьма ощутимой обидой, и она сама еще не определилась, что разозлило ее сильнее: тот факт, что лорд Виман решил отослать ее прочь, или то, как она получила эту весть. Мог сказать сам, в конце концов, как тогда – о свадьбах. Неужели их с Виллой реакция настолько отвратила деда от идеи говорить о важном с ними лично?

Не важно. Какие бы мотивы ни двигали старым лордом, Винафрид была недовольна. Подумать только, он желает прогнать ее в такой трудный для города момент! Видят Семеро, она нужна здесь: и до этого момента дел было предостаточно. Но не только составляя очередной список даров для владык Трех Сестер она приносила пользу. Короткий разговор с лордом Кворгилом напомнил ей о другой невероятно важной для Белой Гавани роли, которую играл каждый Мандерли.

Она была дочерью своего отца, внучкой лорда Вимана. Кровь от крови его, и ее место было здесь, в Новом Замке. До тех пор, пока город жив, во главе его должен быть Мандерли, и окружать его должны те же лица, что правили Гаванью в мирное время. Как капитан корабля покидает родное судно последним, так и северным лордам и их семьям следовало последними покидать осажденный хворью город. Для мужчины это честь и мужество.

Так почему же дедушка отказывает ей в том же праве?

– Я должна быть здесь, – сдерживаясь произносит Винфрид. Ей следовало бы польстить, смягчить деда, но гневливый характер взял верх, и лишь неимоверными усилиями старшая из его внучек не срывается на крик. Криком она точно не сможет переубедить его – но, быть может, подействуют доводы разума?.. – Мое место – за твоим плечом. Ты сам доверил мне это, и не теперь менять это решение.