- Добро пожаловать, господин и госпожа Хоу, - приветствовал главврач клиники двух генералов, обращаясь к ним с полагающейся вежливостью, - Надеюсь, дорога была легка и безопасна, - то и дело повстанцы и недовольные подрывали автомобили, нападали на прохожих, устраивали бесчинства на улицах…

Троица проследовала по длинному, не тронутому войной коридору, где суетились множества сестёр и врачей. В основе пациентов были сливки армии (важные военные чины, что не могли остаться в стороне на поле сражения, а потому были вынуждены лично принять участие в битве), видные вельможи из знатных домов, а также известные общественные деятели, попавшие сюда только благодаря чуду и благосклонности главного врача.

- Её состояние, - начал китаец, не глядя в карточку, что была зажата подмышкой, - стабилизировалось, прошли многие неприятные симптомы сотрясения мозга. Было проведено огромное количество тонких операций, многие из которых связаны с большим риском. И в целом, - доктор глубоко вздохнул, будто бы набирался сил, - жить будет.

Они стояли у большого зеркала Гизелла, за которым лежала крохотная, оплетенная проводами и трубками Джи. Китаянка мерно дышала, глядя карими очами в потолок, то и дело очень медленно, словно бабочка взмахивает крыльями, прикрывая их и делая очередной вдох.

- Если быть откровенным, спасли её не Небеса, не Будда, но крепкое здоровье и умелые руки врачей, - мужчина бросил взгляд на гостью, - Я искренне прошу вас воздержаться от бурного проявления эмоций: как положительных, так и отрицательных. Девочке нужен покой, и то, что мы сейчас даём вам шанс встретиться  с нею - это лишь в порядке исключения и терапии, - мужчина поправил очки характерным движением, - Видите ли, она очень переживала за вас, госпожа Хоу. И мы более чем уверены, что ваше появление станет для неё стимулом бороться за жизнь дальше и не впадать в отчаянье. Также я очень прошу вас: не рассказывайте ей о событиях минувших дней – узнать о том, что твой дом превратился в руины, а сотни тысяч соотечественников умерли в бессмысленных сражениях – бесспорно горе,   - и с этими словами он повернул ручку и отворил дверь в палату.